Председатель Китая Си Цзиньпин предложил богатейшим жителям страны задуматься над идеей «всеобщего благосостояния» и над тем, как возвратить обществу больше. Об этом шла речь на специальном заседании, где встречались наиболее влиятельные люди в экономике и госуправлении КНР. Мысли насчет «поделиться», скорее всего, являются частью одной кампании, в которую также входит давление правительства страны на цифровых гигантов и ряд последних мер вроде ограничений на частное репетиторство и обучение. Зачем Китаю потребовались все эти шаги — в материале «Известий».
Китайское экономическое чудо в последние 40 лет стало главным феноменом мировой экономики. В конце 1970-х годов КНР находилась в плачевном состоянии: индустрия была развита слабо и хаотично, сфера услуг находилась на допотопном уровне, а сельское хозяйство не отвечало нуждам страны, из-за чего периодически возникал голод. ВВП на душу населения соответствовал не самым развитым из африканских стран.
Реформы Дэна Сяопина и его преемников привели к колоссальным результатам. Экономика страны с 1980 по 2020 год выросла в 77 раз. Это невозможно объяснить только дешевизной рабочей силы: в не менее бедной Индии, которая также проделала довольно впечатляющий путь, рост оказался «всего лишь» 15-кратным. Нищета в Китае практически исчезла, а в конце 2020 года власти КНР объявили и о победе над бедностью. Десятки, если не сотни миллионов человек стали относиться к среднему классу, даже если иметь в виду не китайские, а самые высокие мировые стандарты. Зарплата в эквиваленте $1000 в месяц, еще 15 лет назад доступная считаным процентам населения, стала совершенно заурядным явлением в крупных городах вроде Пекина, Шанхая и Гуанчжоу. По итогам прошлого года Китай стал единственной из значимых экономик мира, которым удалось пережить эпидемию без снижения ВВП.
Однако под этими выдающимися результатами кроется не самая приятная картина. В первую очередь касающаяся общественного расслоения. Хотя китайский экономический рост, как говорится, поднимал все лодки, у некоторых они оказались намного выше. 10% самых зажиточных граждан Китая в 2015 году зарабатывали 41% национального дохода. При этом примерно половина населения по доходам получала только 15% от общего пирога. В последние 10 лет ситуация только обострилась, несмотря на декларации властей о более равномерном распределении доходов и собственности.
Ко всему прочему, в последние годы продолжает усугубляться проблема внутренней задолженности. К концу 2020 года соотношение суммарного долга к ВВП в Китае составило 270%. Это много даже по меркам развитой страны (чуть меньше, чем у США), что уж говорить о развивающихся. Разнообразное теневое финансирование глубоко пустило корни в КНР, и попытки обуздать его, ведущиеся с начала 2010-х годов, решающего успеха не имели. Ставки по таким кредитам обычно довольно велики, и хотя они удовлетворяют потребность граждан и небольших бизнесов в «коротких» деньгах, выплаты по ним «пожирают» доходы населения и прибыль малых предприятий, делая всё труднее задачу сводить концы с концами. В том же десятилетии появилась проблема интернет-компаний, которые стали представлять собой крупные финансовые платформы, с трудом поддающиеся регуляции.
К слову, начало атаки китайских властей на крупный интернет-бизнес (одна из самых мощных и быстроразвивающихся отраслей в стране) было положено речью основателя Alibaba Джека Ма на финансовом саммите в октябре 2020 года. Ма в своем выступлении как следует прошелся по правилам финансового регулирования, особенно Базельским соглашениям по банковскому надзору, которым следуют и китайские регуляторы. По его мнению, современное банковское регулирование является вредным для экономики растущей страны вроде Китая, а составляли его заскорузлые старики, не понимающие особенностей новой интернет-экономики.
Реакция на такой выпад последовала незамедлительно. В ноябре было приостановлено публичное размещение акций Ant Financial, подразделения Alibaba по финтеху, которое должно было принести компании $35 млрд и стать крупнейшим IPO в истории. Вскоре регуляторы начали расследовать деятельность Alibaba непосредственно в интернет-сфере, в частности, давление на мелкие и средние торговые фирмы, от которых требовалось обязательно вести дела в экосистеме Alibaba. Всё это вылилось в штраф размером $2,8 млрд, выписанный 10 апреля.
В это же время проблемы начали появляться и у других компаний интернет-сектора, также располагающих оборотами в десятки или даже сотни миллиардов долларов. Такие группы как Tencent, JD и Meituan были оштрафованы, а новые случаи расследований обнародовались чуть ли не каждый день. В результате за последние месяцы китайский интернет-сектор потерял около $1,5 трлн в рыночной капитализации, при том что на зарубежных рынках котировки компаний аналогичного профиля практически беспрерывно росли, обгоняя рынок.
Причин для такого наступления на интернет-бизнес было три. Во-первых, антимонопольные дела: технологические гиганты в Китае обладают доминирующим положением на рынке и не стесняются его использовать, как наглядно демонстрирует пример той же Alibaba. В Китае всеобъемлющее антитрастовое законодательство было создано еще к 2008 году, но по-настоящему широко начало использоваться только в прошлом году.
Во-вторых, проблема интернет-безопасности и опасения властей о том, что китайские данные могут попасть в руки иностранных государств. По этой причине, например, было публично раскритиковано IPO в США китайского аналога Uber — Didi. К слову, по зеркальным причинам китайские размещения в США подвергаются нападкам со стороны американских законодателей.
И наконец, третья причина состоит в борьбе с «беспорядочным расширением капитала», словосочетанием, которое было принято на вооружение китайской верхушкой в конце прошлого года. Под этим термином понимается как стремительный рост разнообразных цифровых финансовых услуг, включая область займов, так и многие другие связанные с интернет-технологиями отрасли, например, образование и здравоохранение. Интернет-корпорации КНР во многом превратились в банки, для которых выдача кредитов является главным источником доходов, причем они чувствуют себя гораздо свободнее в использовании высокорисковых практик — в отличие от плотно зарегулированных кредитных организаций. Ant Group реальные инновации приносили в прошлом году только 10% выручки, тогда как разнообразные финансовые услуги — оставшиеся 90%. И помимо опасений насчет устойчивости финансовой системы перед лицом такого агрессивного расширения, свою роль играли и соображения о том, как такие действия влияют на общество в целом, в том числе и относительно усиления расслоения.
Аналогичные мотивы были значимы и в наделавшем много шума решении о запрете частного репетиторства. Эта сфера росла как на дрожжах в последние десятилетия на фоне страхов китайских семей по поводу будущего своих детей: ради дополнительного обучения, которое может им позволить выиграть беспощадную конкуренцию на рынке труда, родители были готовы нести любые расходы.
Между тем правительство страны озаботилось демографией: в свое время программа «одна семья — один ребенок» позволила не только избежать перенаселения, но и вырвать сотни миллионов людей из бедности. Сейчас начинают сказываться ее негативные последствия — китайская нация стремительно стареет, что грозит болезненными последствиями как для экономики, так и для общества в целом. Проблема была видна давно, но сила инерции мышления не позволяла немедленно приступить к ее решению, тем более что в итоге демонтировать ее стали очень осторожно и постепенно. Разрешение на второго ребенка никакого эффекта не имело, и едва ли стоит ожидать быстрых результатов от позволения завести третьего.
Ограничение на частное репетиторство как раз демонстрирует подход к этой проблеме с другой стороны: подразумевается, что если китайцы будут меньше тратить денег на образование для своего единственного ребенка, они смогут завести еще одного–двух (вполне возможно, учитывая инфляцию в этом секторе). Или же у них появятся деньги, которые они смогут потратить на что-то еще, что позволит им обрести душевное спокойствие и меньше раздражаться по поводу постоянной борьбы за первенство.
Эта борьба вызвала к жизни целую субкультуру, получившую название «лежать плашмя». Ее суть состоит в отказе от «крысиных гонок» за успехом и снижении экономической активности индивида. Рост ее популярности немало встревожил власть предержащих, наглядно увидевших физическую и моральную нагрузку на индивида в слишком конкурентной экономике современного Китая.
Таким образом, программы снижения неравенства могут рассматриваться в общем контексте пересмотра финансово-экономических приоритетов КНР. Если расслоение станет меньше, интенсивность конкуренции уменьшится, что позволит постепенно восстановить демографический баланс и повысить удовлетворенность граждан от жизни, а значит, и снизить градус общественного раздражения на власти и тот же крупный бизнес. Стоит отметить, что об отходе от де-факто капитализма или об уравниловке речь не идет — ставка делается именно на расширение классического среднего класса.
Пока одним из пилотных проектов по снижению неравенства стала провинция Чжэйян на востоке страны (между прочим, Alibaba возникла именно там). Провинция рассчитывает довести средний годовой доход на взрослого жителя до $11,6 тыс. долларов к 2025 году, что будет означать рост на 45% к нынешнему показателю. При этом зарплаты сотрудников фирм должны составить половину валового продукта территории. Для этого местное правительство намерено поддерживать коллективные движения сотрудников за повышение оплаты труда и обучать крестьян вести бизнес.
Вероятно, подобных мер окажется недостаточно. Рано или поздно вопрос встанет не только о моральной поддержке инициатив граждан или об ужесточении регулирования, но и о более «распределительной» налоговой системе. Как отмечает Bloomberg, среди главных кандидатов — налоги на имущество, наследство и доходы с капитала.
Источник: iz.ru
