Мир меняется – более того, если верить коллективному бессознательному, мир стоит на пороге невиданной ещё катастрофы. Будет ли это мировая война – или цепочка локальных конфликтов «всех со всеми» - пока непонятно, как непонятна и «тема» будущего катаклизма. Война за ресурсы или за сферы влияния в мире, война государств с корпорациями или религиозная бойня небывалого масштаба…
Последний вариант – религиозную войну – многие считают наиболее вероятным, а по какой оси пройдет в этом случае линия фронта, уже очевидна: наиболее пассионарным и угрожающим течением с самого начала столетия стал мировой ислам.
Однако, если идеологи радикального мусульманства уже договорились, кого считать «Сатаной», то условный «Западный мир» пока не определился до конца, какой же будет следующая мировая война. Так, многие европейские и американские гуманитарии считают грядущую катастрофу не религиозной, а социальной: по их мнению, борьба будет вестись между богатством и бедностью, «золотым миллиардом» и всеми остальными. Другой потенциальный фронт – сторонники глобализации и всего связанного с этим понятием – против изоляционистов и сторонников мировой дивергенции.
В этой ситуации мировое христианство – в первую очередь, Римско-католическая церковь – пытается вести себя дипломатично, не занимая ни один из приготовленных ей «окопов». Ватикан пока не рвётся в бой с мусульманством – но готовится с ним конкурировать, показывая себя более дружественной к людям, более социальной религией. Эту же тактику в России перенимает и Русская православная церковь – она запускает многочисленные социальные программы, в том числе образовательные.
Многие полагают, что в глобальном масштабе интересы христианских церквей и ислама примерно одинаковы – и те, и другие борются за мораль и традиционную культуру против глобальной «синтетической» цивилизации. Однако, если верить главе Исламского комитета России Гейдару Джемалю, не всё так просто:
«СП»: - В России мусульманство набирает общественный вес и влияние. Может ли ислам в нашей стране конкурировать по этим параметрам с православием?
- Дело в том, что Русская православная церковь, пользуясь поддержкой кремлевской администрации и федеральной бюрократии, на территории России явно вне конкуренции, это очень мощная сила. Но так кажется лишь на первый взгляд, на самом деле это иллюзия. Потому что в общемировом контексте православная церковь крайне провинциальна. Она не является серьёзным игроком в синклите глобального, скажем так, жречества.
Российские же мусульмане очень подавлены, разрозненны, преследуемы – но они являются частью мировой уммы, которая составляет четверть человечества. И эта мировая умма – 1,5 млрд человек – так или иначе противостоит мировому порядку и мировой системе управления. Так вот, российские мусульмане так или иначе подключены к этому глобальному протестному вектору.
Так что диспропорция в пользу РПЦ – которая, вроде бы, очевидна, если смотреть изнутри России - превращается в свою противоположность, если посмотреть на мировой расклад.
«СП»: - Кто входит в российскую умму?
- Умма включает в себя не только татар и кавказцев, но также и мигрантов из Центральной Азии, Южного Кавказа, а также дальнего зарубежья – там незначительная часть, 1–2% от мировой исламской общины. А вот мировая исламская община – это уже политический интернационал, который четко идеологически противостоит глобальному мировому правительству – в экономике, идеологии и так далее.
«СП»: - Создаётся впечатление, что РПЦ и российский ислам готовы вместе противостоять глобализации и тому подобным вещам…
- Православие вообще не ставит себе целью противостоять чему бы то ни было. Сейчас просто расклад в православной церкви сближает её с Ватиканом, потому что есть связи на личном уровне, есть определённые наработки. А Ватикан сейчас пытается играть против либерального клуба. Но эта игра идет совершенно не таким же образом, каким с либеральным клубом борется ислам. Дело в том, что мусульмане идут против мирового порядка в целом, а Ватикан только против либерального крыла этого мирового порядка – за традиционалистское крыло.
«СП»: - То есть разные понимания Традиции?
- Ислам борется вообще не за традиционализм. Потому что ислам – это наследие Авраама, Моисея, Иисуса и Мухаммеда, мир им всем. Это пророки, которые выступали против истеблишмента и традиционализма своего времени. Авраам - против ассиро-вавилонского духовно-идеологического комплекса, Моисей - против фараона, ключевой духовно-политической фигуры своего времени. Иисус выступал против Римской империи, против кесаря. А Мухаммед, да благословит его Аллах, выступал против двух сверхдержав своего времени – Византии и Сасанидского Ирана, которые являлись главными игроками тогдашней мировой истории и воплощали в себе мировую тиранию. И одновременно традиционалистское зрелище – византийской православной церкви и сасанидских магов-зороастрийцев. Это тоже был истеблишмент. Вот так всегда выступали пророки, и ислам является наследником этой линии.
А Ватикан и христианство выступают за христианнейшую монархию, за сословный истеблишмент, за символическую организацию сознания – это абсолютно другая идеология, которая ближе к сасанидскому Ирану. К брахманизму, наконец. Но не к идеологии пророков единобожия. Так что разница тут принципиальная. Единственное совпадение между ними – это отрицание либерализма. Но идеология этого отрицания разная. Христианство отвергает либерализм по одной причине, ислам по другой. Но здесь есть некое тактическое сходство.
«СП»: - То есть ислам и христианство – всё-таки союзники?
- Только на сегодняшний день. Либерализм на сегодня проигрывает; может быть, в течение одного поколения с ним случится то же, что и с фашизмом. Сегодня о фашизме нельзя говорить как о действующем мировом политическом факторе – и я убеждён в том, что через 10–15 лет либерализм присоединится к отвергнутым, преодоленным, снятым с повестки дня системам. Тем более, что и фашизм, и коммунизм – это, по большому счету, крайние левая и правая формы либерализма.
Поэтому вся нынешняя западная цивилизация - это вчерашний день, и кончится либерализм очень скоро. И тогда станет полностью ясно, что у христианства и ислама – разные видения мира.
«СП»: - Начнётся схватка?
- Схватка между христианством и глобальной умой уже идёт, несмотря на тактические совпадения в борьбе с либерализмом. В числе совпадений – скажем, борьба с правоконсервативным баптистским христианством в воплощении США. Вся эта либеральная масонерия, связанная с протестантизмом, баптизмом, экзистенциализмом и так далее. Там есть правое и левое крылья… Они, то есть протестанты, излучают открытую ненависть и к Ватикану, и к исламу, то есть ведут войну на два фронта. И вот сегодня Ватикан – как и некоторые элементы внутри исламской уммы – бросает вызов Соединенным Штатам. Ведёт борьбу. Но интересы, ещё раз подчеркну, от этого общими не становятся.
«СП»: - Почему баптизм оказался таким общим противником на данный момент?
- Надо понять, что христианство американского образца – это христианство в кавычках, это очень специфическое явление, возникшее очень поздно. И оно теряет политический статус, почву под ногами. Все это зиждется на мощи США как сверхдержавы.
Вспомните конец XIX – начало ХХ века. Где был тогда баптизм? По государственному весу тогдашние США были примерно как нынешняя Австралия. Мало чем отличалась от той же Канады. И поэтому во всём мире, в том числе, в России, баптистская культура была экзотикой. Основным вызовом правительствующей церкви тогда были старообрядцы. А баптизм был ничто и никто.
Только после того, как после двух мировых войн США стали сверхдержавой, поднялись на разгроме и оккупации (с помощью СССР) Европы, баптизм стал серьёзным вектором, силой. Но вместе с США он и закатится, самостоятельного бытия у него нет. Дело в том, что он эксплуатирует некоторые иудеохристианские тенденции, которые связаны с саксонским миром, а также с масонскими соглашениями, с иудейством. «Мэйфлауэр», эмиграция протестантов из Англии – это одна из попыток создать «новый Израиль».
Вообще, по большому счету, мы живём внутри этого, для нас это огромный фактор. Сегодня это заполняет весь мир, это контролирует СМИ. А вообще-то это всего лишь небольшой момент в истории. Эта эпоха скоро пройдёт.
«СП»: - Что идёт ей на смену на Западе?
- На самом деле, для мира главная опасность сегодня – это восстановление нового царства фараона. Института «царей земных», которые и будут приветствовать грядущего Антихриста. Монархический традиционалистский клуб сегодня в полный рост закулисно восстанавливает якобы подвинутые мировыми войнами политические позиции. Восстанавливается и крепнет.
Идёт кризис либеральной экономики; идет очень мощный традиционалистский накат на либеральное пространство. Идет кризис представительной демократии. Сегодня уже сворачиваются многие темы социал-демократии, которые возникли в период существования СССР из-за конкуренции. Легитимность выборной власти также под угрозой.
И если сойдёт с политической арены США как главная мускульная сила планеты, то уже появляются мощные новые тенденции, которые просто снесут всё, что было нам привычно на Западе за последние несколько поколений. Хотя люди считают, что представительная демократия, либерализм, права человека существуют уже много сотен лет.
А ведь вспомним мемуары о жизни того же Парижа еще в 20-е – 30-е годы. Например, раболепие и сервильность парижского таксиста перед господами были такие, какие мы знаем только по литературе времён Гоголя и Салтыкова-Щедрина, XIX век. И, тем не менее, парижский городской таксист ломал кепку перед «барином» уже в ХХ веке.
Социальное разделение и бесправие низов реально закончилось только после 1945 года. Когда всё было смешано и сметено оккупацией. И то, по большому счёту, не до конца и не во всех местах. Сейчас это всё будет возвращаться. Такие идеологи, как Кристал, Перл – говорят, что платоновская республика должна лечь в основу новой политики, а разделение на господ и рабов – единственное системное разделение, которое может спасти цивилизацию.
Отказ от эгалитаризма уже идёт, и идёт масштабно. Завтра это уже будет провозглашено как культовая, системная вещь. Вот в Москве, при социологическом факультете МГУ, действует так называемый «Консервативный клуб», возглавляемый профессором Дугиным. Этот клуб ставит ту же проблематику, в таком же ключе. Это не креативная вылазка, не крик в пустоту – это долетевшее сюда эхо мощных зарубежных трендов, которые подхватываются наиболее информированными людьми, в частности, Дугиным.
«СП»: - Что хочет этому противопоставить ислам?
- Ислам с этой точки зрения выступает как та сила, в качестве которой пытался недолгое время выступить большевизм. Социальная справедливость, борьба против ростовщичества, история как имеющая смысл, массы как фактор и игрок истории, а не пыль на ветру. Все эти фундаметальные идеи характерны для всей линии единобожия вплоть до Авраама. И это ничего общего не имеет с христианством, которое всегда было монархическим, иерархическим и так далее. И прямо рассматривало царя как репрезентанта Великого существа на Земле.
Ислам опирается на вооруженную народную демократию прямого типа, то есть на общину. То есть исламское политическое проявление – это общины сподвижников вокруг Пророка. Вооруженные люди, пришедшие защитить новый принцип сознания, объединившиеся на условиях личной преданности Пророку, веры в то, что через него передаётся, и готовности за это умереть.
И равенство между собой, кстати говоря.
Этот принцип является существенным. Его могли видоизменять, строить подражания языческому феодализму – они все рассасывались, но вот это ядро сидит в подкорке, проходит насквозь. И в подсознании, и в психике всех мусульман, которых четверть населения планеты. А с ними солидаризируется и половина немусульманского человечества. А может быть, и больше.
«СП»: - Те, кто против сословности и монархии?
- Те, кто против нынешнего мирового порядка. Они, может быть, не ассоциируют это с христианством – скажем, Латинская Америка точно не ассоциирует с христианством царей и сословность. С этим вопросом как-то иначе там всё решалось. Но против мирового порядка, против того, что Ахмадинеджад недавно назвал «движением в сторону сатаны» со стороны тех, кто управляет глобальной историей. Так вот, не менее половины немусульман солидаризируется с мусульманами.
Ведь христианство в политическом смысле ничего не предлагает, оно берёт языческие наработки – кесаря, фараона – интегрирует эти элементы и говорит: мы не от мира сего, у нас нет своих слов по поводу закона и политической организации, но мы поддерживаем иерархическую власть и помазанника как прямое проявление Великого существа. Встает вопрос – а кто это Великое существо? И тут начинаются разночтения.
Это ведь совсем не тот Бог пророков, о котором говорит Христос. Это, скорее всего, то Великое существо, о котором говорили кесарь, фараон, сассанидские монархи языческого Ирана.
«СП»: - Но ведь в исламе тоже есть имамы, халифы. Это – не помазанники?
- Имам – это просто предстоятель на молитве, если говорить о более принятой суннитской версии. А есть ещё шиитское понимание слова «имам», связанное с духовными лидерами уммы, цикл которых закончился. Последний 12-й имам, согласно шиитскому представлению, является скрытым и невидим для человечества до тех пор, пока не объявится вместе с Иисусом. Второе пришествие Христа будет сопряжено с открытием последнего 12-го имама, который исчез 12 веков назад, будучи маленьким мальчиком во время нападения на дом его отца. Установка шиитов такова, что 12-й имам жив и сохраняется Богом в сокрытии до момента объявления. Так же, как и Иисус Христос в свой черёд явится живым, чтобы сразиться с Антихристом.
Халифы – это совсем другое. Там тоже нет никаких помазанников. Есть идея халифа, которому приносят присягу. Присягу на верность. Но это не делает его сакральной фигурой. Ему приносят присягу, поскольку считается, что исламская ума должна быть интегрирована под общим политическим руководством. Это не является сакральным моментом.
Последним халифом был Абдул-Гамид II, который перестал быть халифом в 1922 году. Он был низложен как халиф Ататюрком. Он был османским халифом. На верность ему присягали не только подданные Османской империи, в которую входила часть Северной Африки, Балкан, все нынешние арабские страны. Но на верность ему присягали, скажем, и индийские мусульмане, которые были подданными Британской империи. Центральноазиатские мусульмане…
«СП»: - Есть ли сейчас желание возродить халифат?
- В принципе, сейчас многие мусульмане мечтают о восстановлении халифата, но это опять-таки связано с тем, что в условиях господства Запада восстановление халифата может быть подобно первому социалистическому государству в капиталистическом мире.
Это будет на условиях сговора с Западом – как и Сталин смог построить СССР только договорившись с англо-американским миром о взаимодействии. Иначе ему бы не дали это сделать.
Мусульманам, конечно, не нужен такой халифат, который основан на соглашениях с Западом. Взамен этого развиваются альтернативные формы противодействия мировому порядку, идущие в разных направлениях, начиная от «мировой исламской улицы» и кончая, например, строительством такого геополитического союза, как современный Иран – Турция – Сирия – возможно, еще некоторые другие страны, которые создают блок, вытесняющий американцев с Ближнего Востока. Такие вот инициативы сегодня уже идут.
На наших глазах происходит сближение ранее немыслимое – Анкары, Тегерана, Дамаска. Сюда же, возможно, присоединится Малайзия, Ливан, Палестина. На самом деле, это вызывает очень большую озабоченность у Запада, поскольку сегодняшний Обама, скажем, связан по рукам и ногам тем, что он выступает в роли миротворца. Он не может развязать войну, он не может сделать ничего, кроме как улыбаться и говорить глупости. А время идёт…
На самом деле, мы стоим на пороге очень больших потрясений, и сами своими глазами многое увидим.
Источник: svpressa.ru
Для понимания картины в целом нужно прочесть:
Долговременная стратегия преодоления коранического ислама заправилами библейского проекта
Антикораническая стратегия: Иран как повод для войны
