Надежда Кеворкова, "RT", Россия
- Мы едем сегодня к самым опасным людям в Ираке, - моя 43-летняя переводчица Наджат серьезно смотрит на меня.
Ей не нравится, что я улыбаюсь, потому что в Ираке сейчас никто не улыбается, особенно когда речь идет об опасности. Она хочет убедить меня в том, что я должна быть серьезна и внимательна.
Она сообщает, что мне придется поверх платка надеть еще и черную шиитскую накидку, потому что те, к кому мы едем, очень религиозны. Она уже сказала им по телефону, что я турецкая журналистка.
Я протестую.
Я протестую и против накидки, и против мнимой турецкой журналистки.
Ведь встреча намечается не в мечети – шииты никогда и нигде не заставляют иностранок вне святынь носить черную чадру, которая является достоянием мусульманки, а не обязательной униформой для общения с мусульманами.
Я уже к этому времени несколько раз была представлена "турецкой журналисткой". Мне не нравится ложь, даже ради профессии. Несколько раз, по забывчивости или намеренно, я давала свою визитку – и могла наблюдать, как относятся к русским и ко всем другим. К русским относятся лучше всех.
Наджат неумолима.
- Они откажутся от встречи, если я скажу, что Вы из России, - говорит Наджат.
Что мне делать? Ведь я сказала ей накануне, что если встреч в Мадинат-эс-Садре не будет, то я прекращаю с ней работать.
Работать с ней нелегко. Наджат – шиитка. Но, будучи шииткой, она упорно считает, что в шиитском Мадинат-эс-Садр живут опасные люди. А те, к кому мы едем, это самые-самые опасные из опасных.
- Не к аль-Каиде же мы едем? – с досадой бросаю я.
Ни тени улыбки на лице Наджат.
- Обычные люди называют тех, к кому мы едем, именно Аль-Каидой. Они воровали и убивали людей.
Беззащитность потерянных душ
У нее нет доказательств. У нее просто есть мнение. И ее не переубедить, даже если ангел спустится с неба и скажет ей:
"Эти люди – невиновны".
Такова особенность психики людей в разрушенной стране.
Наджат, как и многие ее соотечественники, с которыми я разговариваю, является зеркалом, в котором отражаются страхи, внушенные народу этой страны пропагандой и слухами. Такие люди верят пропаганде с особой готовностью. Она ни в чем не виновата – люди, которые 7 лет находятся в разрушенной стране, не могут контролировать разрушение своей психики и личности.
Она образованная женщина, изучает политологию в университете. При этом она не способна оценить информацию.
Она простой и несчастный человек в несчастной стране.
Роща, где орудует Аль-Каида
Таких как Наджат, в образованном классе хватает, с двумя десятками таких людей мне удалось поговорить в Ираке. Она верит во все самое ужасное. Верит, что ее родственников похитила и убила Аль-Каида.
Она показывает мне пальмовую рощу своего дяди, из которой его изгнала Аль-Каида. Ее дядя в свою рощу не возвращается 5 лет, хотя там уже нет никакой Аль-Каиды.
- Почему же он не вернется?
- Как Вы не понимаете – ведь его туда не пустят соседи.
- Соседи – члены аль-Каиды?
- Нет, но они сунниты, а он – шиит.
- Подождите, в Ираке у власти шииты, что же, Вашему дяде нельзя по суду вернуть свою рощу?
- Вы не понимаете, там зона Аль-Каиды.
- Но ведь ее уже там нет?
Продолжать разговор не имеет смысла.
Когда она начала рассказывать мне о том, что Аль-Каида вешала людей на пальмах, я спросила, как она представляет это себе на практике. Наджат обиделась, и дальше мы ехали молча.
В сети есть множество видео, где партизаны демонстрируют, как они взрывают американские бронемашины и танки. Наверное, американцам неприятны эти факты. Примерно так их взрывали партизаны во Вьетнаме. Примерно так их взрывают в Афганистане. Есть ролики и про эту рощу на полпути от Багдада к Кербеле. Но нет никаких свидетельств, где бы партизаны в интервью признавали себя Аль-Каидой или демонстрировали повешенных на пальмах шиитов.
Партизаны
Мы едем в Мадинат-эс-Садр. Как только мы въезжаем в квартал, охранник начинает бояться – он бледнеет, просит меня не фотографировать, не маячить в окне своим неместным видом. Он волнуется, когда мы ждем проводника. Он нервничает оттого, что мы вообще стоим на шумной улице, что я выхожу из машины, пересаживаясь на заднее сиденье. Пока я сидела на переднем сиденье, он тоже нервничал.
Чем больше он нервничает, тем больше я убеждаюсь, что он нервничает за себя, а не за меня. Потому что мне ничего не угрожает. Он верит в Аль-Каиду и боится ее. А я не верю и не боюсь.
Приходит наш проводник, мы едем вглубь квартала. Охранник нервничает еще больше, у него трясутся руки и подбородок, он бледен, курит сигарету за сигаретой. В средневековой литературе есть много описаний того, как простые люди боятся воинов – каменеют при виде их.
Люди, с которыми я встречаюсь – это те, при виде которых простые граждане каменеют. А потом, в оправдание своего страха, сочиняют о них небылицы.
Я встречаюсь с людьми – молодыми и средних лет. Они рассказывают о том, что политические решения принимает политические структуры шиитской военной и политической организации "Армия Махди", а они, ее вооруженные и организационные подразделения в кварталах и на улицах, эти решения выполняют.
Видна четкая организованность и ясное разграничение полномочий. Люди с боевым опытом сопротивления пользуются беспрекословным авторитетом у остальных. Есть решение воевать против американцев – они воюют. Есть решение соблюдать перемирие – соблюдают.
Есть решение выдвинуть на выборах своих кандидатов – люди за них проголосуют.
Спрашиваю, что они думают об Аль-Каиде. Мне отвечают, что эта организация состоит из суннитов. И смеются, когда я спрашиваю, не они ли это и есть. Это все равно что у западного человека спросить - республиканцы за монархию или против.
- Вы ненавидите суннитов?
Нет, они не ненавидят их. Они живут рядом. В Мадинат-эс-Садре, который весь мир считает шиитским, сунниты также живут. Часто члены одного племени - и сунниты и шииты. И те, и другие совершают паломничества к святыням, к одним и тем же.
- Вы изгоняли суннитов, когда пошли взрывы шиитских мечетей?
- Нет, мы быстро поняли, что нас хотят поссорить с нашими соседями.
Как не допустить религиозной войны
Когда все телеканалы мира вещали о том, что в Ираке началась ужасная религиозная резня, сунниты и шииты обменивались делегациями, играли суннитско-шиитские свадьбы и всем единоверцам разъясняли, что паломников и мечети взрывают не мусульмане, а те, кто сотрудничает с оккупантами. Этих людей ловили, когда они закладывали взрывчатку. Иракцы научились оповещать людей о реальных событиях с помощью смс. Так сообща они преодолели опасность гражданской войны.
А вне Ирака все убеждены, что гражданская война там идет.
- Если вы сами не Аль-Каида, вы знаете, кто они?
- Весь мир знает, что Аль-Каиду создали американцы.
- В Ираке она есть?
- Она теперь есть повсюду. И в Ираке. Но в ней только сунниты.
Мне объясняют, что есть сунниты-партизаны, которые сражаются с американцами. Это не Аль-Каида. С ними у шиитов тесные связи. В Мадинат-эс-Садре есть чтимая семья шейха Асхара аль Дулеймана, его убили американцы. Шииты и сунниты чтут его память как память моджахеда и шахида.
Мне объясняют, что есть отряды, которые терроризируют население – вот это и есть Аль-Каида. Они против американцев не действуют – только против народа.
Кто взрывает мечети
По первоначальной договоренности я не должна была спрашивать ни о чем, кроме бедствий населения Мадинат-эс-Садра. Но мои вопросы не встречали протеста.
- Кому нужна нестабильность?
- Три силы заинтересованы в этом. Американцы, Аль-Каида, которая связана с ними, в некоторые их отряды входят бывшие баасисты. И некоторые депутаты парламента – они решают свои вопросы. (БААС – правящая партия при Саддаме).
- Кто взрывает автомобили со взрывчаткой возле мечетей, церквей, на рынках, среди паломников?
Мне рассказывают, что трижды сами иракцы ловили организаторов взрывов – это были наемники оккупационных сил. Один раз их поймали в Басре, второй раз в аль-Мадаин, третий раз в Нашид-аль-Вахид около Багдада.
Об этом мировые СМИ молчат.
- Вы используете смертников?
Нет, "Армия Махди" не использует ни смертников, ни смертниц. У них достаточно оружия и достаточно умелых в бою мужчин.
Но вот те наемники, кто действует по согласованию с оккупационными силами, взрывают машины со взрывчаткой, используют в качестве смертников умалишенных.
Об этом мировые СМИ тоже помалкивают.
Я наблюдаю за Наджат. Мне кажется, она должна пересмотреть свои взгляды.
Когда мы покидаем Мадинат-эс-Садр, она наклоняется и говорит:
- Эти люди похищали и убивали людей. Вы понимаете?
А тем временем впереди на блок-посту полицейские заставляют водителя машины "скорой помощи" открыть дверцы и начинают тормошить старушку.
Наджат и охранник переглядываются:
- Вы что, не знаете, что Аль-Каида подсовывала взрывчатку в постель к больным. Они проверяют…
P.S. - Пользуясь случаем, хочу передать привет моим собеседникам в Мадинат-эс-Садре и извиниться за то, что меня им представили как турецкую журналистку Надию Руфат.
Оригинал публикации: The most dangerous people
Источник: Иносми
- Мы едем сегодня к самым опасным людям в Ираке, - моя 43-летняя переводчица Наджат серьезно смотрит на меня.
Ей не нравится, что я улыбаюсь, потому что в Ираке сейчас никто не улыбается, особенно когда речь идет об опасности. Она хочет убедить меня в том, что я должна быть серьезна и внимательна.
Она сообщает, что мне придется поверх платка надеть еще и черную шиитскую накидку, потому что те, к кому мы едем, очень религиозны. Она уже сказала им по телефону, что я турецкая журналистка.
Я протестую.
Я протестую и против накидки, и против мнимой турецкой журналистки.
Ведь встреча намечается не в мечети – шииты никогда и нигде не заставляют иностранок вне святынь носить черную чадру, которая является достоянием мусульманки, а не обязательной униформой для общения с мусульманами.
Я уже к этому времени несколько раз была представлена "турецкой журналисткой". Мне не нравится ложь, даже ради профессии. Несколько раз, по забывчивости или намеренно, я давала свою визитку – и могла наблюдать, как относятся к русским и ко всем другим. К русским относятся лучше всех.
Наджат неумолима.
- Они откажутся от встречи, если я скажу, что Вы из России, - говорит Наджат.
Что мне делать? Ведь я сказала ей накануне, что если встреч в Мадинат-эс-Садре не будет, то я прекращаю с ней работать.
Работать с ней нелегко. Наджат – шиитка. Но, будучи шииткой, она упорно считает, что в шиитском Мадинат-эс-Садр живут опасные люди. А те, к кому мы едем, это самые-самые опасные из опасных.
- Не к аль-Каиде же мы едем? – с досадой бросаю я.
Ни тени улыбки на лице Наджат.
- Обычные люди называют тех, к кому мы едем, именно Аль-Каидой. Они воровали и убивали людей.
Беззащитность потерянных душ
У нее нет доказательств. У нее просто есть мнение. И ее не переубедить, даже если ангел спустится с неба и скажет ей:
"Эти люди – невиновны".
Такова особенность психики людей в разрушенной стране.
Наджат, как и многие ее соотечественники, с которыми я разговариваю, является зеркалом, в котором отражаются страхи, внушенные народу этой страны пропагандой и слухами. Такие люди верят пропаганде с особой готовностью. Она ни в чем не виновата – люди, которые 7 лет находятся в разрушенной стране, не могут контролировать разрушение своей психики и личности.
Она образованная женщина, изучает политологию в университете. При этом она не способна оценить информацию.
Она простой и несчастный человек в несчастной стране.
Роща, где орудует Аль-Каида
Таких как Наджат, в образованном классе хватает, с двумя десятками таких людей мне удалось поговорить в Ираке. Она верит во все самое ужасное. Верит, что ее родственников похитила и убила Аль-Каида.
Она показывает мне пальмовую рощу своего дяди, из которой его изгнала Аль-Каида. Ее дядя в свою рощу не возвращается 5 лет, хотя там уже нет никакой Аль-Каиды.
- Почему же он не вернется?
- Как Вы не понимаете – ведь его туда не пустят соседи.
- Соседи – члены аль-Каиды?
- Нет, но они сунниты, а он – шиит.
- Подождите, в Ираке у власти шииты, что же, Вашему дяде нельзя по суду вернуть свою рощу?
- Вы не понимаете, там зона Аль-Каиды.
- Но ведь ее уже там нет?
Продолжать разговор не имеет смысла.
Когда она начала рассказывать мне о том, что Аль-Каида вешала людей на пальмах, я спросила, как она представляет это себе на практике. Наджат обиделась, и дальше мы ехали молча.
В сети есть множество видео, где партизаны демонстрируют, как они взрывают американские бронемашины и танки. Наверное, американцам неприятны эти факты. Примерно так их взрывали партизаны во Вьетнаме. Примерно так их взрывают в Афганистане. Есть ролики и про эту рощу на полпути от Багдада к Кербеле. Но нет никаких свидетельств, где бы партизаны в интервью признавали себя Аль-Каидой или демонстрировали повешенных на пальмах шиитов.
Партизаны
Мы едем в Мадинат-эс-Садр. Как только мы въезжаем в квартал, охранник начинает бояться – он бледнеет, просит меня не фотографировать, не маячить в окне своим неместным видом. Он волнуется, когда мы ждем проводника. Он нервничает оттого, что мы вообще стоим на шумной улице, что я выхожу из машины, пересаживаясь на заднее сиденье. Пока я сидела на переднем сиденье, он тоже нервничал.
Чем больше он нервничает, тем больше я убеждаюсь, что он нервничает за себя, а не за меня. Потому что мне ничего не угрожает. Он верит в Аль-Каиду и боится ее. А я не верю и не боюсь.
Приходит наш проводник, мы едем вглубь квартала. Охранник нервничает еще больше, у него трясутся руки и подбородок, он бледен, курит сигарету за сигаретой. В средневековой литературе есть много описаний того, как простые люди боятся воинов – каменеют при виде их.
Люди, с которыми я встречаюсь – это те, при виде которых простые граждане каменеют. А потом, в оправдание своего страха, сочиняют о них небылицы.
Я встречаюсь с людьми – молодыми и средних лет. Они рассказывают о том, что политические решения принимает политические структуры шиитской военной и политической организации "Армия Махди", а они, ее вооруженные и организационные подразделения в кварталах и на улицах, эти решения выполняют.
Видна четкая организованность и ясное разграничение полномочий. Люди с боевым опытом сопротивления пользуются беспрекословным авторитетом у остальных. Есть решение воевать против американцев – они воюют. Есть решение соблюдать перемирие – соблюдают.
Есть решение выдвинуть на выборах своих кандидатов – люди за них проголосуют.
Спрашиваю, что они думают об Аль-Каиде. Мне отвечают, что эта организация состоит из суннитов. И смеются, когда я спрашиваю, не они ли это и есть. Это все равно что у западного человека спросить - республиканцы за монархию или против.
- Вы ненавидите суннитов?
Нет, они не ненавидят их. Они живут рядом. В Мадинат-эс-Садре, который весь мир считает шиитским, сунниты также живут. Часто члены одного племени - и сунниты и шииты. И те, и другие совершают паломничества к святыням, к одним и тем же.
- Вы изгоняли суннитов, когда пошли взрывы шиитских мечетей?
- Нет, мы быстро поняли, что нас хотят поссорить с нашими соседями.
Как не допустить религиозной войны
Когда все телеканалы мира вещали о том, что в Ираке началась ужасная религиозная резня, сунниты и шииты обменивались делегациями, играли суннитско-шиитские свадьбы и всем единоверцам разъясняли, что паломников и мечети взрывают не мусульмане, а те, кто сотрудничает с оккупантами. Этих людей ловили, когда они закладывали взрывчатку. Иракцы научились оповещать людей о реальных событиях с помощью смс. Так сообща они преодолели опасность гражданской войны.
А вне Ирака все убеждены, что гражданская война там идет.
- Если вы сами не Аль-Каида, вы знаете, кто они?
- Весь мир знает, что Аль-Каиду создали американцы.
- В Ираке она есть?
- Она теперь есть повсюду. И в Ираке. Но в ней только сунниты.
Мне объясняют, что есть сунниты-партизаны, которые сражаются с американцами. Это не Аль-Каида. С ними у шиитов тесные связи. В Мадинат-эс-Садре есть чтимая семья шейха Асхара аль Дулеймана, его убили американцы. Шииты и сунниты чтут его память как память моджахеда и шахида.
Мне объясняют, что есть отряды, которые терроризируют население – вот это и есть Аль-Каида. Они против американцев не действуют – только против народа.
Кто взрывает мечети
По первоначальной договоренности я не должна была спрашивать ни о чем, кроме бедствий населения Мадинат-эс-Садра. Но мои вопросы не встречали протеста.
- Кому нужна нестабильность?
- Три силы заинтересованы в этом. Американцы, Аль-Каида, которая связана с ними, в некоторые их отряды входят бывшие баасисты. И некоторые депутаты парламента – они решают свои вопросы. (БААС – правящая партия при Саддаме).
- Кто взрывает автомобили со взрывчаткой возле мечетей, церквей, на рынках, среди паломников?
Мне рассказывают, что трижды сами иракцы ловили организаторов взрывов – это были наемники оккупационных сил. Один раз их поймали в Басре, второй раз в аль-Мадаин, третий раз в Нашид-аль-Вахид около Багдада.
Об этом мировые СМИ молчат.
- Вы используете смертников?
Нет, "Армия Махди" не использует ни смертников, ни смертниц. У них достаточно оружия и достаточно умелых в бою мужчин.
Но вот те наемники, кто действует по согласованию с оккупационными силами, взрывают машины со взрывчаткой, используют в качестве смертников умалишенных.
Об этом мировые СМИ тоже помалкивают.
Я наблюдаю за Наджат. Мне кажется, она должна пересмотреть свои взгляды.
Когда мы покидаем Мадинат-эс-Садр, она наклоняется и говорит:
- Эти люди похищали и убивали людей. Вы понимаете?
А тем временем впереди на блок-посту полицейские заставляют водителя машины "скорой помощи" открыть дверцы и начинают тормошить старушку.
Наджат и охранник переглядываются:
- Вы что, не знаете, что Аль-Каида подсовывала взрывчатку в постель к больным. Они проверяют…
P.S. - Пользуясь случаем, хочу передать привет моим собеседникам в Мадинат-эс-Садре и извиниться за то, что меня им представили как турецкую журналистку Надию Руфат.
Оригинал публикации: The most dangerous people
Источник: Иносми
