Здесь и сейчас

— Ольга, у меня для вас подарок. Я видела, как вы мерзли на трибуне 23 февраля, и тогда решила, что обязательно вам свяжу носочки. У вас какой размер? Угадала, угадала! Вы только не сдавайтесь, Ольга, ни в коем случае не сдавайтесь.

Ситуация невероятная во всех отношениях. Во-первых, избиратель подкупает кандидата, а не наоборот. Во-вто­рых, избиратель подкупает кандидата от партии «Единая Россия». В-третьих, кандидат от «Единой России» совсем не похож на кандидата от «Единой России». Восьмой номер в партийном списке Ольга Тимофеева — это скорее немного постаревшая Евгения Чирикова: глаза горят, лицо светится. Та же аномалия у большинства единоросов, идущих в Заксобрание по списку или мажоритарным округам. Вместо бульдогов админресурса с уличных предвыборных билбордов на севастопольцев смотрит то одна, то другая маленькая собачка, которая до старости щенок.— В феврале было проще, — говорит Ольга Тимофеева, внимательно разглядывая носки, сразу видно — будет носить. — Мы точно знали, кто друг, а кто враг. Если бы нам тогда сказали, что через полгода мы будем снова оборонять наш город, но теперь уже от своих — мы бы не поверили.

Выборы в Севастополе — это мечта политтехнолога. Если взять самую заурядную предвыборную кампанию в России и перевернуть все с ног на голову — получится то, что происходит здесь и сейчас. «Единая Россия» — реальная оппозиция, причем внесистемная. Ее митинги запрещают, ее билборды вандалят, ее листовки срывают через пять минут после вывешивания, а в политических ток-шоу на местном телевидении представители почти всех партий кидаются камнями в кандидата от «ЕР» с удивительной смелостью.

— Никто не ожидал, что мы будем сопротивляться, — говорит Татьяна Щербакова, школьный учитель и мажоритарий от «ЕР». Она только что вышла с ток-шоу «По существу», где лишь представитель Российской партии садоводов не наехал в прямом эфире на хрупкую женщину. — Эти люди, которые приехали с материка, не понимают, что такое Севастополь. Они не понимают, что здесь общаться с людьми через шлагбаум не выйдет. Тут каждый отвечает за город. Я сама до конца не верю в происходящее, но фактически третья оборона Севастополя продолжается.— А что Москва? Какие сигналы вы чувствуете оттуда?— А нам не нужны никакие сигналы. Мы работаем на свой город. Наша история творится здесь и сейчас, а не где-то и кем-то. Говорю это как учитель истории с пятнадцатилетним стажем.

Он памятник себе

Для тех, кто что-то пропустил, — краткое содержание наиновейшей истории города-героя. После вхождения в состав России двух новых субъектов Федерации — Крыма и Севастополя — Алексей Чалый сложил с себя полномочия «народного мэра» и отказался от предложения возглавить город-регион. На место и.о. губернатора Севастополя он предложил Владимиру Путину кандидатуру вице-адмирала Сергея Меняйло, ожидая найти в его лице единомышленника. Сам же он решил стать кем-то вроде «духовного лидера» города, возглавив для этого новую организацию — Агентство стратегического развития.— По умолчанию разделение полномочий выглядело так: команда Чалого разрабатывает стратегию, законодательное собрание ее утверждает, исполнительная власть исполняет, — говорит Сергей Градировский, советник Алексея Чалого.

— Схема, зарекомендовавшая себя в таких передовых регионах России, как Татарстан или Калужская область. Но в Севастополе она дала сбой, который и привел к расколу внутри «ЕР».«Русский город XXI века, главная база Черноморского флота РФ, центр генерации национального самосознания, сообщество граждан, в котором установлено главенство справедливости», — таким должен стать Севастополь по замыслу чаловской команды в 2030 году. Главные отрасли экономики — приборостроение (сначала военное, потом и гражданское), IT-отрасль, туризм, рыбопереработка, элитное виноделие. При условии слаженной работы команды единомышленников эта стратегия должна была по замыслу Чалого уже через три с половиной года вывести Севастополь на профицитный бюджет. Задача такого масштаба реально пробудила много душ и мозгов: в ряды «чаловских» косяками потянулись перспективные местные жители, а также успешные выходцы из Крыма.

— Но уже в начале лета появились первые признаки конфликта с командой Сергея Меняйло, — говорит еще один из ближайших сподвижников бывшего «народного мэра», согласившийся на откровенность в обмен на анонимность. — Впрочем, точнее было бы ее назвать командой Олега Белавенцева — полпреда президента России в Крымском федеральном округе. А если быть совсем точным, речь идет о команде министра обороны РФ Сергея Шойгу, чьей креатурой Белавенцев является. У них нет никакой стратегии будущего, зато есть четкое понимание, что Севастополь — это город-крепость, не имеющий права на какое-то особое развитие. Интересы минобороны — превыше всего, все остальное — по остаточному принципу. Для военных это город-трофей, причем я подозреваю, что трофей — в самом широком смысле этого слова, в том числе и в коррупционном.

Управление по принципу «распределяй и властвуй» к этому очень располагает: ведь только по линии федеральных целевых программ сюда зайдет 50 миллиардов. Чалому при таком раскладе предназначалась роль живого памятника, почетного Че Гевары. Первые признаки конфликта между двумя командами обозначились еще в мае. Причем нельзя не признать, что в его разжигании преуспели обе стороны. И.о. губернатора Сергей Меняйло оставлял инициативы Агентства стратегического развития без внимания, на встречи опаздывал, едва на них не засыпал, а когда говорил, то делал это часами. Чалый и его команда, в свою очередь, нередко злоупотребляли положением «народных героев» и безапелляционно требовали от власти лишь исполнения ими задуманного, не желая вдаваться в детали, учитывать чужие интересы и идти на компромиссы. Сначала противостояние носило скрытый характер, потом стало явным.

Месяц назад Чалый выступил с публичным заявлением, в котором признал свое апрельское решение отказаться от губернаторского поста ошибочным: «В результате к власти пришли люди, обладающие редким сочетанием двух противоречивых качеств — некомпетентности и чванства, — сказал Чалый. — Таким образом, я подвел вас, подвел президента, в связи с чем, видимо, должен извиниться».— Заявление стало неожиданным даже для Кремля, рассказывает человек из его ближайшего окружения. — Обоих мальчиков тут же вызвали в Москву, помирили, но конфликт никуда не делся. Просто теперь действует табу на его публичность. При этом состоялся личный разговор Путина с Чалым в Севастополе. Его концепцию развития Севастополя он поддержал по большинству пунктов, особенно в том, что касается патриотического туризма.

Ошибку с назначением губернатора простил, но на стремление исправить ее и самому занять кресло губернатора ответил уклончиво. Во-первых, Путину комфортней быть арбитром в борьбе разных команд, нежели становиться лидером какой-то одной стратегии. А во-вторых, в чем Путину все-таки нельзя отказать, так это в том, что он умеет разбираться в людях, сразу видит их слабости.— А в чем слабость Чалого?— Алексей Михайлович морально не готов работать в исполнительной власти. Он человек с техническим складом ума, видит только конкретику. Чалый впадает в анабиоз, как только речь заходит о политике, каких-то подковерных играх и интригах, бессмысленных разговорах. Он даже с трибуны выступает предельно коротко: сообщил что-то самое главное и ушел. К нему тут огромные очереди стояли из очень серьезных людей со всей России, он многих проигнорировал, они, наверное, думают, что у него звездная болезнь. Но в губернаторы теперь уже поздно. Теперь ему предложено выиграть выборы в Заксобрание, возглавить его и влиять на развитие города уже с позиций главы законодательной власти.

Невежливые люди

Консервативное крыло «Единой России» во главе со вторым номером в ее списке Сергеем Меняйло перед выборами оказалось в парадоксальном положении. Партия власти не должна в Севастополе проиграть, потому что это будет позор на всю страну. И в то же время партия власти не должна в Севастополе выиграть, потому что большинство ее списочного состава и все мажоритарщики — это люди Чалого. В итоге выбрали стратегию такую: агитируем за «Единую Россию», но против единороссов-мажоритариев. Зачем? Чтобы сама партия победила с триумфом, но люди Чалого не получили в Заксо­брании большинство. В идеале команда Меняйло—Белавинцева—Шойгу рассчитывала сформировать в местном парламенте античаловскую коалицию на основе фракций «системной оппозиции»: ЛДПР, Родины, Справедливой России и местных партий. В результате — еще один парадокс. Местный админресурс скорее подыгрывал «системной оппозиции», нежели «несистемной партии власти».

С этого момента главный герой «русской весны» стал мишенью для жесткой публичной критики и грубых даже по меркам российской политической реальности пиар-технологий. Листовка, которая обвиняет Чалого в измене Родине (а также в сектантстве, комплексе Наполеона, посягательстве на «российски трон» и раз­вале украинской экономики), заканчивается рисунком тюремной решетки и лозунгом «Прощай, команда Чалого!» И можно было бы списать эту риторику на издержки предвыборной политической борьбы, если бы многие формулировки из этих листовок — «секта Чалого», «культ личности», «пятая колонна» —  не зву­чали бы дословно в коридорах здания администрации на Ленина, 2.

— Крым всегда был непотопляемым авианосцем России, — считает Евгений Дубовик, зампред правительства Севастополя. — Его местонахождение уникально, здесь располагался не только флот, но и авиация, средства слежения, которые перекрывали все вплоть до Атлантики. Вы же видите, какая обстановка в мире — прежде, чем создавать здесь что-то новое, нужно восстановить то старое, на котором держалась обороноспособность страны. Все остальное — от лукавого. Те, кто выступают против команды Меняйло — это пятая колонна и невольные пособники ЦРУ. Впрочем, про ЦРУ я, пожалуй, загнул, напишите как-нибудь помягче.

В результате взаимной огульной критики предвыборная кампания превратилась в переписывание истории «русской весны». Чалого критикуют за попытку единолично присвоить себе всеобщие заслуги. Причем многие бывшие соратники критикуют его за это абсолютно искренне. Вообще, на почве преждевременных выборов моральная атмосфера в городе очень сильно испор­тилась, переругались многие из тех, кто еще полгода назад готовы были вместе умереть. Каждое второе интервью с корреспондентом «РР» завершалось глубоких вздохом и сожалением о том, что эти выборы вообще состоятся.

«Надо было назначить года на три временную администрацию и ввести мораторий на все эти демократические процедуры», — очень распространенная здесь точка зрения. Правда, далее каждый трактует этот мораторий в свою пользу: уж мы бы за это время поставили город на верный путь развития, с которого уже нельзя было бы свернуть. А так — приходится воевать с друзьями и идти на нежелательные компромиссы с врагами.— Для того чтобы с нами разделаться, эти люди даже заключили тактический союз со «старой гвардией», — продолжает гнать волну на Ленина, 2, Ольга Тимофеева, счастливая обладательница теплых носочков. — «Родину», например, финансирует бывший министр обороны Украины Павел Лебедев.

Для людей это большое разочарование — видеть прежние имена под российскими политическими флагами. Ведь что представляла из себя местная рада при украинской власти? Бизнес-клуб. Главный инструмент извлечения прибыли — земля. Берется какой-нибудь общественный туалет или овощной магазин, пробивается разрешение на его реконструкцию, в результате получается торговый центр «Диалог» или 16-этажный дом. Когда наше Агентство стратегического развития провело инвентаризацию земель, мы пришли в ужас — весь город распаеван, ступить некуда! И вот теперь этих людей новые власти вынуждены брать в свою команду. А как потом развивать город, не наступая на интересы старой гвардии? Никак!— Ну, вот я вроде человек «старой гвардии», два срока был городским депутатом — и чего? — вступает в заочную полемику Сергей Смольянинов, глава севастопольской «Родины».

— Это не помешало мне еще в декабре прошлого года публично обратиться к Путину с просьбой ввести в Крым войска. Еще никакого Чалого не было ни видно, ни слышно, а меня уже по СБУ затаскали. Ну да — бывший минобороны Украины Лебедев нам помогает, в нашем списке есть его люди. Ну и что? Выборы — это деньги, не у всех же есть «Таврида Электрик» (компания Алексея Чалого. — «РР») Еще вот бывшего заммэра Дмитрия Белика полощут почем зря, говорят он землю тут активно дербанил. Я не знаю, может, и дербанил, но мужик он хороший, во время «Русской весны» на одной трибуне с Чалым стоял, рисковал бизнесом, положением, свободой, и еще не известно, кто больший вклад внес в общее дело. Нельзя строить свою стратегию по прин­ципу «кругом враги», проще надо быть и скромнее. Мы, слава богу, не на Майдане.

Лишь бы не было войны

О разочаровании плодами «русской весны» говорить пока рано. Наблюдатели сходятся во мнении, что пока на юго-востоке идет война, запас прочности крымчан будет достаточным. Всеобщее мнение таково: если бы не аннексия — эта война была бы здесь, в Крыму, причем гораздо более жестокая, потому что горы и татары. Но реально выиграли от присоединения к России пока лишь бюджетники и пенсионеры. Их доходы существенно выросли. Среди проигравших — мелкий и средний бизнес: старые деловые связи оборваны, новые еще только налаживаются, цены выросли, спрос упал. Во время курортного сезона особенно пострадал сектор дешевых услуг.

Платежеспособные россияне заполонили отели от трех звезд и выше, дорогие рестораны тоже в прибыли, а вот услуги типа «койко-место плюс удобства во дворе» — в полном пролете. Накануне дня тишины на Нахимовской площади жиденький митинг ЛДПР. Партия откомандировала сюда четверых депутатов Госдумы, они попеременно воют хриплым воем про то, что все мы потомки витязей, Крым — это ворота Черного моря, а ключ от этих ворот — Севастополь. Народ морщится: грубая лесть, даже патриотическая, здесь не работает. Особенно если после нее потихоньку выкатывается тезис о «сектантах-раскольниках», которые идут против Путина. — Донецкие также приходили! — ворчит тетушка в тортилловых очках. — Разговаривали с нами как с идиотами. Хватит уже, пришлых насмотрелись.

Митинг «Единой России» — сразу после ЛДПР. Чем ближе его начало, тем больше народу на Нахимовской площади, тем громче: «Чалый!». В какой-то момент у соколов Жириновского сдают нервы: «Ребята, у нас 20 минут еще, в чем проблема?!» Спасает ЛДПР от позора лишь гимн Севастополя, во время которого площадь успокаивается и послушно машет флагами.

Через десять минут Чалый и Меняйло плечом к плечу стоят перед битком забитой площадью, изображают партийное единство. Но толпа в экстазе, толпа скандирует «Чалый!», даже когда слово берет и.о. губернатора. Стройный вице-адмирал терпеливо ждет, когда люди успокоятся. В этот момент он вызывает уважение. Он верен своей офицерской морали, он держится достойно, он по-своему прав и красив. — Вы не боитесь, что завтра чаловская команда все-таки победит и в Севастополе будет долгий раздрай между законодательной и исполнительной властью? — спрашиваю Евгения Дубовика, который просил помягче с ЦРУ.— Никакого раздрая не будет, — отвечает Дубовик.

— Это не Москва, это Севастополь. Тут каждый день в 12 часов стреляет пушка, тут люди по соседству с войной живут, тут все видят ту черту, за которую переступать нельзя. В понедельник стали известны результаты выборов. «Единая Россия» одержала сокрушительную победу — и в партийном голосовании, и по мажоритарным округам. Из других партий только ЛДПР получила одно место. Чалый снова сделал свое дело.

АЛЕКСЕЙ ЧАЛЫЙ:
«Мы будем бороться за город до последней возможности»

Алексей Михайлович, как вы провели это лето?

С 14 апреля я занялся разработкой стратегии развития Севастополя. В этом мне активно помогала администрация президента по линии Агентства стратегических инициатив, договоренность была лично с Путиным. Придумы­вали, что можно сделать для города — прежде всего с экономикой. Было некоторое понимание, что Севастополь нельзя двигать в том направлении, в каком он двигался последние годы. Понятно, что самый простой бизнес — это девелоперский, осо­бенно в России, где не так много моря и солнца. Но он и самый убогий с точки зрения перспектив развития, потому что такая стратегия убивает население, оно превращается просто в обслуживающий персонал. Такой «стратегии дачного поселка» нам и раньше хватало: застраивалось все, что можно и нельзя, — вокруг этого бизнес и вертелся. Это можно делать с коррупцией, это можно делать без коррупции, но результат будет один и тот же — земля кончится, мозги разбегутся и мы придем в тупик. А то, что предлагает наша команда, — это совершенно другое видение. Это попытка сделать что-то вроде Сан-Фран­циско. Который живет тем, что сам производит.

И при котором есть еще Кремниевая долина.

Да, совершенно верно. Тем более что здесь это совершенно реально. Когда мы начали всем этим заниматься, случился большой энтузиазм среди российской технической интеллигенции, многие готовы сюда переезжать жить и работать. Но и среди севастопольцев оказалось много очень перспективных людей и проектов. Даже удивительно, что мы их раньше не знали и они о существовании друг друга не догадывались. Такие типичные инженеры, которые умеют придумывать, но не умеют создавать продукт и его продавать. Бизнесмены по несчастью, я бы сказал. Ну и вторая неожиданная тема — это элитное виноделие, которое мы тоже в концепцию включили. Оказалось, что у нас здесь тоже много людей, которые этим уже и так занимаются, надо только им помочь. В общем, мы уже начали как-то все это склеивать. Потом пришло время выборов в заксобрание, на которые меня подписали еще весной. Я должен был возглавить список «ЕР» и, честно говоря, думал обо всем этом с ужасом. Все предвыборные кампании у меня всегда вызывали стойкое отвращение.

Ну не умею я говорить… Пустословить.

Но все-таки пришлось?

Нет. У нас появилась счастливая возможность превратить избирательную кампанию не в фарс, а в реальное публичное обсуждение нашей концепции развития. В Кремле дали на это добро и у меня стало легче на душе: это уже серьезный, нормальный, взрослый разговор, за него не стыдно. И мы с июля начали этим активно заниматься. Провели встречи с общественниками, с активом партии, занимались сбором обратной информации от людей.
Но тут, не скрою, с администрацией случился некоторый, условно говоря, раздрай.

Что это было?

Сергей Иваныч Меняйло так и не выразился в явном виде, согласен он с нашим видением развития или не согласен. Ну а действовать ведь надо, ориентируясь на это видение. Ну, хотя бы на том уровне, что если завтра здесь может оказаться аэродром, то не надо сейчас землю отдавать под жилищное строительство. Хотя бы не делать сегодня того, что завтра разрушит перспективу. И вот здесь мы не нашли пока общего языка с исполнительной властью. Они живут на своей волне, мы на своей, и это очень плохо, потому что по умолчанию город идет не в ту сторону.

А зачем вы записали тот нашумевший ролик?

Других способов быть услышанным уже не было. После этого нас вызвали в Кремль, мирили, и я попросил определенности. Ну если мы выбрали этого человека, если он в нашей партии сегодня, а у партии есть такая программа развития Севастополя, то пусть скажет, что он, действительно, ее поддерживает, и объяснит, как исполнительная власть будет ее продвигать.

И что? Сказал?

Вроде сказал, а вроде и не сказал... С оговорками. Я надеюсь, что  вопрос с правительством все-таки как-то будет решаться. Нам нужна здесь  власть, которая будет претворять в жизнь эту стратегию. То есть, есть концептуальное видение, что  город должен быть таким, концептуальное видение, что он сам себе зарабатывает на хайтеке. Вот, об этом надо договориться. Вот это аксиома — договорились — а дальше получится этот завод, или не получится, конкретно эта специальность или эта — уже следующего порядка вопросы. Сейчас важно принять модель развития. Потому что если пустить все на самотек, то получится вот эта самая девелоперская штука. И в результате мы получим город перекошенный с вечным дефицитом бюджета. Потому что на такой модели развития профицита бюджета не может быть в принципе. Город будет профицитным только если резко поменять экспортно-импортный баланс.

Мы должны что-то такое здесь научиться делать, что будет потребляться не здесь, а вовне.

Для вас вот это желание сделать из Севастополя город будущего — насколько оно вообще серьезно? Это вопрос жизни и смерти или просто попытка для очистки совести: получится — хорошо, не получится — ничего страшного?

Конечно, мы будем бороться за город до последней возможности. Я еще сам многому учусь, мне еще самому не все до конца понятно. Но если не получится — просто распрощаюсь с политикой, моя жена будет счастлива.

Источник: expert.ru

Чтобы быть в курсе текущих событий и аналитики, используйте Новостную ленту