Окончание истории «Алгоритмы» я решил объединить в отдельную часть. Выкладываю для всех, кому интересно. В первой части, которую я уже начал переписывать, речь шла об основных положениях ДОТУ (Достаточно общей теории управления), вернее, о моём представлении этих положений. В целом, то, что получилось, могу назвать «концептуальной фантазией». Прошу учесть, что это исключительно моё личное понимание КОБ, основанное на осмыслении лишь небольшой части её материалов.  

Глава 13. Сон в осеннюю ночь

Журналист поднимался по ступенькам, ведущим в квартиру братьев Приваловых. Услышав непонятный шум, он остановился и встревожено прислушался, пытаясь определить, где находится источник странных звуков. Подняв голову, он увидел, как прямо с потолка, сползая по стене вниз, словно титры в кино, перемещаются разноцветные буквы и цифры. Необычная картина сопровождалась отдалённым шумом, похожим на водопад. «Ничего удивительного, обычная утечка информации, – успокоил сам себя Журналист. – Наверное у Приваловых библиотеку прорвало». Но, откуда-то появившаяся, смутная тревога заставила его оглянуться и он с ужасом обнаружил, как с нижних этажей поднимается вода, прямо на глазах поглощая ступеньку за ступенькой. Изо всех квартир выскакивали какие-то люди и толпились на лестничных площадках, не соображая, куда бежать. Они суетились, размахивали руками и шумели, пытаясь перекричать друг друга.

«Откуда столько жильцов? – подумал Журналист. – Такое впечатление, что в каждой квартире собрались гости, которые сидели, дожидаясь команды на выход».

Среди шумящей толпы Журналист неожиданно увидел своего главного редактора. Шеф тоже его заметил и обрадованно замахал руками. В одной из них он держал телефонную трубку с оторванным проводом. Время от времени он прикладывая её к уху и что-то кому-то оживлённо рассказывал.

– Что происходит, Никита? – взволнованно спросил шеф, протиснувшись к Журналисту.

– Как что? – удивился Журналист, – Круговорот информации в природе. Неужели вы не слышали о Законе Времени – чем быстрее оно течёт, тем чаще всё меняется… или наоборот? Неважно. Нужно спешить. Просочившиеся сверху знания быстро размоют фундамент и дом сейчас рухнет!

– Так. Ясно. Погоди, – сказал главред, и отвернулся, приложив трубку к уху. После короткого разговора с кем-то неизвестным, он повернулся и пристально посмотрел на Журналиста. Журналисту от этого взгляда стало немного не по себе – он увидел в глазах шефа то ли волнение, то ли подозрение.

– Товарищи, внимание! – громким голосом сказал он и Журналист напрягся еще больше. – Товарищи! По распоряжению партии и правительства сообщаю, что на одной из гидроэлектростанций произошла авария: прорвало защитную дамбу. Без паники, товарищи, ситуация под контролем. Сейчас все быстро и организованно перемещаемся за мной на чердак – там уже должен быть оборудован выход на посадку. За нами послали спасательный самолёт, товарищи! Вперёд, друзья, на крышу!

Его правая рука с трубкой взметнулась вверх и Журналист с удивлением заметил, что провод от трубки, охвативший петлёй запястье, тянется высоко в темноту лестничного колодца, превращаясь в едва заметную тонкую нить. Рука странным образом дёрнулась и шеф, перепрыгивая через две ступеньки, припустил по лестнице. Люди бросились за ним, расталкивая друг друга локтями и Журналист, увлекаемый человеческим живым потоком, моментально оказался на площадке рядом с приваловской квартирой. Судорожно вцепившись в дверной косяк, второй рукой он дотянулся до звонка и нажал на кнопку.

Когда, вместо одного из братьев Приваловых, дверь открыл Вигазов, их старый школьный учитель, которого они в шутку называли Зорин Зомановичем, Журналист ничуть не удивился. «Наверное Сашка с Полуэктом позвали бывшего военрука на подмогу» – почему-то решил Журналист. Старенький учитель был в армейской фуражке с красной звездой и в праздничном военном мундире со сверкающими орденами. Стоя по щиколотку в воде, он приветливо улыбнулся и протянул Журналисту руку. Он машинально пожал холодную мокрую руку и ввалился в прихожую.

– Что тут случилось? – Журналист забыл настоящие имя и отчество учителя чувствовал себя неловко.

– Там... это… зеркало треснуло, Никита... – Глаза военрука, в лучиках морщин, светились умным и добрым блеском, но он глядел мимо Журналиста в сторону открытой двери.

– А что там за паника? – поинтересовался он.

Журналист пожал плечами и плотно закрыл за собой дверь. Шум стих.

– Мне нужно в читальню, – сказал он и старый учитель посторонился.

– Можешь не разуваться, Никита, – то ли пошутил, то ли серьёзно сказал военрук.

Журналист подтянул безнадежно мокрые брюки и, высоко поднимая ноги, прошлёпал по коридору в сторону читальни.

В знакомой комнате его глазам открылась удивительная картина: в зеркале, висевшем на стене, словно в оконном проёме, виднелась бесконечная синева моря, которая на горизонте сливалась с голубизной неба, слегка разбавленной белыми дымчатыми облаками. Прекрасный пейзаж портила большая круглая дыра с радиальными трещинами, непонятно как образовавшаяся в центре зеркала. Через неё прямо в комнату фонтанировала вода. Поток воды то ослабевал, то усиливался, обдавая Журналиста множеством солёных брызг. Присмотревшись внимательно, он заметил, что это были не обычные брызги, а разнообразные символы: буквы, значки, цифры, ноты и всяческие иероглифы. Перемешиваясь в бурлящем водовороте, они складывались в слова, обрывки фраз и предложений и вытекали из комнаты наружу. Журналист наклонился, зачерпнул воду ладонью и поднес её поближе к лицу, пытаясь понять смысл написанного. Строчки расползались в разные стороны, кривыми струйками утекая сквозь плотно сжатые пальцы наружу. Тогда он пригнулся и попытался прочитать текст прямо в воде. Но и этого ему не удалось сделать – слова были написаны на разных языках и пересекались, наползая друг на друга таким образом, что понять их смысл было практически невозможно.

«Так, прежде всего нужно каким-то образом прекратить утечку информации» – решил Журналист. Он подошел к зеркалу поближе и стал внимательно рассматривать пробоину в стекле. «Похоже, кто-то швырнул булыжником».

Метрах в десяти от отверстия плавало бревно. На нём сидела серая морская чайка и пристально смотрела на Журналиста правым глазом. Приглядевшись, он понял, что это не обычное бревно, а сломанный дорожный указатель с двумя разнонаправленными стрелками. На одной из них было написано «Memphis», а на другой «Курск 141 км». Третья стрелка плавала чуть поодаль и разобрать надпись на ней было сложно.

Оторвавшись от зеркала, Журналист подошёл к письменному столу, на котором стоял какой-то странный прибор, чем-то напоминающий гетеродин Амперяна. Спиралевидная пружина, находящаяся внутри прибора, пульсировала, то сжимаясь, то растягиваясь, и приводила в движение замысловатый механизм, похожий на раскачивающийся маятник метронома. Журналист попытался найти соответствие между колебаниями пружины и приливами воды. Вдруг кто-то осторожно тронул его за плечо.

– Никита, ты молитвы знаешь? – неожиданный вопрос военрука, оказавшегося за спиной Журналиста, заставил его вздрогнуть.

– Н-н-нет, – испуганно ответил Журналист. – Но я выучу, Зорин Зома… ой, извините, Николай Трофимович.

Забытые имя и отчество школьного преподавателя, как и чувство вины за невыученный урок, сами всплыли из его подсознания.

– Выучи, Никита, обязательно выучи, и за ребят помолись, – тихо сказал учитель. – Сашка рассказывал, что вовремя произнесённая молитва может перепрограммировать матрицу.

– Что-то случилось с Приваловыми? – дрогнувшим голосом спросил Журналист.

– Да нет, с ними всё в порядке, а вот подводников жалко, – кивнув в сторону зеркала, так же тихо произнёс военрук.

«Совсем дедушка Коля того… Война давно закончилась, а он всё на своей подводной лодке плавает. Но хоть одну молитву на всякий случай выучить нужно», – подумал Журналист.

– Никита, как здоровье у Зинаиды Николаевны? Ей лучше?

«Точно, спятил старик. Мама вовсе не жаловалась на здоровье. Вчера с ней разговаривал. Может она что-то от меня скрывает?»

– А почему вы спрашиваете, Николай Трофимович? С ней всё замечательно.

Старый учитель пошамкал губами, но промолчал, и отвернулся. Журналисту показалось, что у старика заблестели глаза. Но тут раздалось громкое «Кар-р-р» и Журналист испуганно оглянулся на зеркало. Он увидел, что серая чайка исчезла, а вместо неё на плавающем столбе сидит большая чёрная ворона и громко каркает, поглядывая на Журналиста то левым, то правым глазом.

Третий указатель прибило к отверстию, и Журналист осторожно, чтобы не поцарапать руку об острые края разбитого стекла, затащил его в комнату. На мокрой деревянной дощечке было то ли выжжено, то ли красиво вырезано слово «Китеж».

«Китеж? Что-то ребята рассказывали про Китеж-град».

– Николай Трофимович, Вы не в курсе, Китеж, это в Костромской области или Горьковской? – поинтересовался Журналист.

Военрук не ответил. Оглянувшись, Журналист увидел, что старик, опустив голову, словно отслеживая что-то в мутной воде, бредёт из комнаты и его не слышит.

«Так…Не отвлекаемся. Необходимо чем-нибудь заткнуть отверстие и выучить молитву. Молитву можно поискать… в молитвенном справочнике! Нужно найти любой церковный справочник или молитвенник или... книгу-перевёртыш! Как я мог про неё забыть?! У Приваловых вся квартира состоит из волшебных вещей, нужно только уметь ими пользоваться».

Он принялся искать глазами магическую книгу-перевёртыш, но усилившийся шум воды напомнил ему, что для начала следует каким-то образом перекрыть течь из трещины. «А что, если приваловское зеркало тоже работает, как книга-перевёртыш?»

Пришедшая в голову мысль показалась Журналисту гениальной, и он, не долго думая, приподнял старую дубовую раму. Зеркало оказалось на удивление податливым и легко перевернулось вокруг своей оси против часовой стрелки. Морской пейзаж исчез. Исчезло и пробитое отверстие и в зеркале появилась картина сказочной лесной поляны, напоминающая шишкинскую.

Высокие мачтовые сосны поднимались в небо и раскачивались вверху, цепляя друг друга мохнатыми ветками. На берегу небольшого ручья стоял олень и пил из него чистую прозрачную воду. Хотя никакого отверстия в зеркале не было, все звуки леса были отчётливо слышны: и пение птиц, и шелест листьев, и журчание воды.

Всё выглядело настолько явственно, что Журналист даже потрогал рукой стекло, проверяя его наличие. Стекло было на месте. Журналист громко кашлянул, ожидая увидеть реакцию оленя, но тот продолжал, как ни в чём ни бывало, пить воду. «Он меня не замечает и не слышит. Это значит, что звуки и изображение поступают только оттуда». Вдруг олень перестал пить и повёл ушами, прислушиваясь. Журналист тоже прислушался. Из леса доносились звуки, похожие на музыку – видимо, кто-то пел и играл на гитаре, приближаясь всё ближе и ближе. Олень встрепенулся и моментально исчез в глубокой чаще.

Из леса показался какой-то человек с гитарой. Он медленно брёл по извилистой тропинке и Журналисту сразу вспомнился Трубадур из известного мультика. Но, вместо песенки влюблённого бременского музыканта про прекрасную принцессу, «Трубадур» неожиданно запел популярную песню Пахмутовой.

«Заповедный напев заповедная даль
Свет хрустальной зари свет над миром встающий...»

Следом за первым появился второй гитарист. Он догнал первого и приятным голосом подхватил:

«Мне понятна твоя вековая печаль
Беловежская пуща Беловежская пуща...»

Музыканты приближались и Журналист начал различать черты лица поющих. Один из них был удивительно похож на Психолога, а другой – на Программиста. Если бы не короткая борода, похожая на недельную щетину, первого и длинные до плеч волосы второго, то Журналист нисколько бы не сомневался, что это именно они и есть.

Внезапно завопила милицейская сирена, в лесу потемнело и где-то за деревьями замигали синие огни проблесковых маячков. «Граждане музыканты, примите вправо и остановитесь! Повторяю: граждане музыканты, примите вправо и остановитесь!». Строгий голос из милицейских динамиков заставил гитаристов остановиться на невысоком пригорке. Они растерянно оглядывались вокруг в поисках человека, отдающего команды. Из-за деревьев и кустов, росших под пригорком, стали выскакивать люди в камуфлированной одежде и касках. Щёлкая затворами автоматов, они окружили музыкантов. Они испуганно подняли руки.

В тот же самый момент сверкнула молния, ударил гром и с неба полились потоки дождя. Вода в считанные секунды наполнила лесной ручей и он превратился в бурлящую реку, быстро заполняющую мутной водой поляну. Образовавшийся водоворот волной захлестнул спецназовцев. Они цеплялись руками за кусты и корни деревьев, но поток воды уносил их прочь с лесной поляны.

Вода стала просачиваться из дубовой рамы и Журналист, уже имеющий опыт в ликвидации «зазеркальной течи», приподнял её за край и снова повернул зеркало по часовой стрелке.

Зеркало послушно повернулось. Теперь за стеклом появилось бескрайнее пшеничное поле. Журналист, отступив на шаг назад от зеркала, зачарованно смотрел на голубое небо и золотое поле. Ему внезапно захотелось побежать по этому полю, и с разбегу упасть на землю, подминая собой мягкую золотистую пшеницу, а потом, сложив руки под голову, просто лежать с глупой улыбкой на лице, глядя в бесконечное безоблачное небо. Когда-то в детстве он с родителями на отцовской «Победе» путешествовал по югу Украины. Тогда бескрайние степи Херсонщины и Запорожья вызывали у него смертельную тоску, ему всё время было жарко и хотелось холодной газировки, но он вынужден был трястись по пыльным просёлочным дорогам и терпеть, терпеть, терпеть…

Пить... Его теперь не покидала мысль о холодной газировке. Но Журналисту сейчас захотелось не обычной, без сиропа, газировки, а оранжевой апельсиновой «Фанты», которую он впервые пробовал на московской Олимпиаде. Он настолько явственно ощутил её вкус во рту, что в ушах зазвучала песенка про оранжевое лето и картина в зеркале стала на глазах меняться, превращаясь из жёлто-голубой в оранжевую. У Журналиста создавалось впечатление, что от раскалённого солнца стало загораться небо. Оно становилось жарким и со стороны зеркала действительно пахнуло горячим воздухом. Оранжевое солнце стало похожим на пылающий шар и, оторвавшийся от него, яркий огненный протуберанец, достигнув земли, поджёг роскошную пшеничную ниву. 

Поле разгоралось так стремительно, что зеркало становилось похожим на настенный камин с полыхающими внутри дровами. В комнате стоял сухой треск и Журналист испугался, что огонь расплавит стекло, к которому уже и так невозможно было подступиться, и прорвётся наружу. Но оранжевое небо стало быстро наливаться свинцовой тяжестью. Как и в предыдущей картине, загремел гром и хлынул ливень. Колея просёлочной дороги стала быстро наполняться жёлтой и оранжевой водой, поле заволокло чёрным дымом. Не дожидаясь, пока цветная дождевая вода потечёт из-под зеркального стекала, Журналист потрогал разогревшуюся дубовую раму. Зеркало уже успело остыть, и он резким движением повернул его против часовой стрелки. Стекло поначалу сделалось чёрным и матовым, но спустя несколько секунд стало отражать, превратившись в обычную зеркальную поверхность.

«Ну и ну!» – вздохнул с облегчением Журналист, глядя на своё испуганное отражение. Первая часть поставленной задачи решена – течь прекратилась и теперь можно было искать справочник с молитвами.

Он снова стал шарить глазами в поисках книги-перевёртыша, которая обычно лежала на видном месте. Но её нигде не было видно. Тогда он стал перебирать книги, стоящие большом шкафу. На верхних полках никакой религиозной литературы не оказалось, и Журналист, присев на корточки, стал перебирать нижние полки.

Толстая книга в старинном кожаном переплёте с золотым крестом на обложке, оказалась в самом низу. «Толковая Библия Лопухина», – вслух прочитал Журналист название книги и собрался её открыть, но так и замер, сидя на корточках, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд.

– Ви для начала Коран почитайте, товарищ Никитос. Ищите Коран, но непременно в переводе Крачковского – чей-то незнакомый голос с кавказским акцентом заставил его быстро встать и выпрямиться. От резкого движения голова Журналиста закружилась и он покачнулся. Прислонившись спиной к стене, он схватился ладонью за лоб, пытаясь привести давление в порядок. Повернув голову к открытой двери, он увидел там Сталина.

Генералиссимус стоял в дверном проёме, заложив руку за борт френча. Вторую руку он держал за спиной.

«Кто-то из ребят вызвал дух Сталина! – догадался Журналист. – Точно, они недавно упоминали КОБу, первый революционный псевдоним Сталина. А может это не дух, а настоящий Сталин? Может он проник сюда из Зазеркалья?»

Сталин смотрел на Журналиста, прищурившись и медленно опускал правую руку из-за спины. «У него там пистолет» – мелькнула испуганная мысль. К счастью, в руке у Генералиссимуса оказался его знаменитая курительная трубка. Он несколько раз пыхнул трубкой, втянул глубоко в лёгкие воздух и выпустил его наружу, окутав всю комнату густым ароматным дымом.

В левой руке Сталина оказался большой блестящий металлический ключ с золотистым отливом. Он протянул его Журналисту со словами: «Возьмите, товарищ Никитос. Это ключ от сундука, в котором Глобальный Предиктор спрятал яйцо с иглой. Надеюсь, ви меня понимаете, товарищ Никитос?» – строго спросил Сталин. Журналист испуганно кивнул и взял протянутый ключ. «Какой сундук? Какое яйцо?» – мелькнуло у него в голове, но он не решился переспрашивать. Сталин неожиданно подмигнул одним глазом, хитро улыбнулся в усы и, щёлкнув пальцами, превратился в Корнеева. «Бить по яйцу нужно аккуратно, но сильно», – голосом Анатолия Папанова сказал Корнеев и, демонически захохотав, медленно исчез в дымном тумане. Журналист тут же вспомнил, как Психолог цитировал Шарля де Голля: «Сталин не ушел в прошлое, а растворился в будущем».

От сладкого, с вишнёвым привкусом дыма у Журналиста всё поплыло перед глазами и комната стала менять свои очертания. Исчезли книжные шкафы и полки, исчезло зеркало, а сам Журналист оказался в противоположном углу, стоящим по щиколотку в воде, которая никуда из комнаты не делась. Вместо золотого ключа он сжимал ручку старенького урчащего холодильника.

От волнения у него моментально пересохло во рту и ему снова захотелось пить. Вспомнив, что когда-то давно в холодильнике он видел пиво, Журналист дёрнул ручку на себя. Пива в холодильнике не оказалось, но зато с верхней полки выкатился огромный серый булыжник и свалился прямо в воду, больно задев журналистское колено. Колено прямо на глазах стало пухнуть и Журналист, не на шутку испугался, решив, что у него треснула коленная чашечки и суставная жидкость может вылиться наружу.

Заметив на нижней полке холодильника бутыль с надписью «Вода живая. Эффективность 52%» и вторую, поменьше, с буквой «М», написанной химическим карандашом на куске медицинского пластыря, он решил срочно обработать больное колено чудодейственной жидкостью.

«Чашечка по идее должна склеиться – мелькнула у него мысль. – Только которой водой сначала обрабатывать: живой или мёртвой? Или её нужно выпить?». Решив, что, выпив воды, можно не только исцелить коленную чашечку, но и утолить жажду, он взял бутыль трясущимися руками и стал жадно пить прямо из горлышка. С каждым глотком боль становилась всё меньше и меньше, а тело наполнялось необыкновенной лёгкостью.

Сделав очередной глоток, Журналист отпустил бутыль и тут же, словно воздушный шарик, начал подниматься вверх. Он даже не успел сообразить, что происходит, как оказался этажом выше, легко проникнув сквозь потолок. Ему было так легко, что он поначалу не понял, что его ничто не способно удержать, даже потолок. Он поднимался всё выше и выше и скоро оказался на чердаке.

На чердаке приваловского дома было настоящее столпотворение. Люди стояли в длинной извивающейся очереди, которая заканчивалась у выхода на крышу самолётным трапом. Сама крыша напоминала съёмочную площадку. Вокруг ярких прожекторов бегали какие-то люди с листами бумаг, корреспонденты с микрофонами, ярко накрашенные барышни в облегающих коротких платьях и рабочие в синих комбинезонах. На небольшой деревянной эстраде оркестр играл попурри на тему известных маршей. С детства знакомые мелодии «Прощание Славянки» и «Марш Авиаторов» перекликались с «Глори, Глори, Алилуйя» и «Звезды И Полосы Навсегда», как в новомодных часах Монтана, привезённых Журналисту его приятелем из Гонконга.

Несколько абсолютно голых стюардесс в синих аэрофлотовских шапочках, приветливо улыбаясь, проверяли посадочные талоны и провожали людей в салон огромного сверкающего праздничными огнями корабля-самолёта, зависшего над крышей. Его корпус был заклеен яркими плакатами, цветными журнальными вырезками и ГДРовскими переводными картинками с изображением относительно красивых девушек, и скорее походил на гигантский чемодан «дембеля», чем на серьёзный летательный аппарат.

За ним, на самом краю крыши, прикреплённый к горе разноцветных воздушных шариков, покачивался на ветру олимпийский Мишка, символ олимпиады, прошедшей в Москве. «Неужели Мишка тогда не улетел? А может это запасной?» – удивлённо подумал Журналист. Медведь был привязал к поручню ограждения толстым канатом и висел над крышей, словно огромный дирижабль, правда по сравнению с колоссальными размерами лайнера он выглядел, как детская игрушка.

Журналист, медленно поднимаясь над крышей, сравнил себя с надутым Мишкой и пришёл к выводу, что самостоятельно летать куда интересней, чем вот так болтаться на привязи. «Интересно, а я похож на этого медвежонка? – размышлял он. Ему захотелось крикнуть: «Э-эй, люди! Смотрите, я тоже умею летать!»

И тут он снова увидел своего шефа, стоящего на высокой красной трибуне. Тот что-то вещал восторженно аплодирующей толпе, время от времени подглядывая в бумажку, которую держал в левой руке. Правой рукой он оживлённо жестикулировал, периодически выбрасывая сжатый кулак вверх. Нити, привязанной к кисти заметно не было, но рука всё равно дёргалась странно и неестественно. «Бесструктурное управление, – догадался Журналист. – Он управляет толпой, а им манипулирует свыше, либо напрямую, либо через посредников, невидимый Некто. Псих и Саня говорили, что такие пламенные ораторы зачастую одержимы новой идеей, подброшенной в их сознание мировой надгосударственной паразитирующей элитой, которую они называют Глобальным Предиктором. Эти трибуны очень убедительно умеют рассказывать доверчивым гражданам сказки о прекрасном светлом будущем, и призывать их на борьбу за всё хорошее против всего плохого. Но на самом деле они способствуют тому, что ничего не подозревающие люди сталкиваются друг с другом в бесконечных междоусобных войнах. Шеф когда-то сам сказал, что большинство людей манипулируемы, но они даже не подозревают об этом, чувствуя себя свободными и независимыми. Зато я – действительно свободен! Лечу, куда хочу! Только чего я хочу и куда это я, собственно, лечу?»

Потоки холодного воздуха уносили его всё дальше и дальше от приваловского дома. Он парил над серым Ленинградом, кружась в круговороте осенних ветров, не ощущая никакого холода, и видел как скрывается в облачной дымке Нева, превращаясь в узкую извилистую ленту, соединяющую Ладогу с Финским заливом.

В белых ватных облаках было очень влажно и он, надеясь таким образом утолить непрекращающуюся жажду, ловил широко открытым ртом густые туманные ошмётки. Но все его попытки были тщетными – пить всё равно хотелось. Тучи скоро кончились и показалось голубое небо и яркое солнце.

«Что же это такое, нужно срочно принимать меры иначе я улечу к чёрту в Космос… или к Богу?» Журналист решил, что достаточно ему помахать руками, как птица крыльями, и он полетит, но к своему удивлению рук он не увидел. Вернее, он чувствовал, что у него есть и ноги и руки, мог ими управлять, но... он их не видел. Журналист начал было немного волноваться, но в какой-то момент ему показалось, что он всё-таки летит, и он замахал невидимыми рукам ещё быстрее. Спустя какое-то время он понял, что не может определить наверняка, изменяется его местоположение в пространстве или нет – ему не за что было зацепиться взглядом.

И вдруг из белоснежных облаков стала появляться гроздь разноцветных воздушных шариков. Они словно вытаивали из облачных сугробов и медленно всплывали прямо перед Журналистом метрах в двухстах. Он сразу сообразил, что это те самые шарики с олимпийским Мишкой, которые он недавно видел на крыше. Журналист обрадовался и, замахав ещё сильнее руками, полетел им навстречу. То ли он слишком быстро летел по направлению к ним, то ли самих шариков было намного больше, чем ему показалось вначале, а может их просто сносило в его сторону встречным потоком ветра, но вскоре разноцветное надувное облако закрыло весь горизонт и солнце. И тут Журналист увидел, что он несется навстречу громадному, как дом, олимпийскому медведю, который ласково улыбается, приветливо машет лапками и выглядит довольно привлекательно. Но весь его нарядный и праздничный вид портило большое тёмно-коричневое пятно на голове. Это пятно почему-то очень встревожило Журналиста. «Нет, это не наш Мишка, бракованный какой-то», – испуганно подумал Журналист и судорожно замахал руками в обратную сторону, но было поздно. Столкновение казалось неизбежным, и Журналист, смирившись с этим, крепко зажмурился. Однако, вопреки всем ожиданиям, он, во-первых, продолжал видеть неотвратимо приближающуюся громадину, а во-вторых, не ударился в тугой живот надувного медведя, как ожидалось, а беспрепятственно проник внутрь.

Там чем-то нестерпимо воняло. «Чем же их надувают, этих Мишек? Не хватало ещё какого-нибудь дурацкого газа нанюхаться». Полые внутренности медведя состояли из каркаса, напоминающего строительные леса, сделанные из какого-то непонятного материала. В медвежьей голове было пусто, лишь на самой верхней части конструкции висел большой венок из сухих жёлтых колосьев, перевязанных чёрной траурной лентой. Наличие разных канатов и верёвок с множеством узловых соединений, через блоки привязанных к рычагам, говорило о том, что этот огромный механизм раньше каким-то образом управлялся. Казавшийся ярким и нарядным снаружи, Мишка изнутри был украшен безобразными рисунками и похабными надписями разного содержания, из серии «настенной народной лексики и живописи».

Журналисту запомнился, лишённый всякого смысла, стишок, написанный в стиле Корнея Чуковского, но почти полностью состоявший из ненормативных слов:

«Выбегалло забегалло
Всех на свете заебалло…»

Дальше шла череда подобных глаголов, потом еще пару относительно приличных строк:

«Заблевалло Выбегалло
И нагадилло...»

Дальше текст снова выходил за рамки приличия. Заканчивался опус словами:

«… ну и гадина».

В нижней половине медведя была свалка: большие пустые пластиковые бутылки с цветными наклейками валялись вперемешку с полиэтиленовыми пакетами, набитыми мусором и пустыми коробками из-под «пиццы Хат». Медведь, который в представлении Журналиста должен быть лёгким и воздушным, оказался обычной помойкой, забитой всякой гадостью, которая невыносимо смердела.

«Не могу управлять собой, не чувствую боли, не ощущаю холода. Но кое-какие органы чувств ещё работают: я вижу, слышу и… это…обояю? Чёрт, всю жизнь путаю «обаяние» с «обонянием». Короче, вижу, слышу, нюхаю и думаю, – попытался подвести итог Журналист. – Я существую или… или я... неужели я перепутал живую воду с мёртвой и… умер?» – с ужасом подумал он и проснулся.

Глава 14. Синдром

«Так. Это дело пора прекращать, – размышлял Журналист, глядя в потолок своей холостяцкой квартиры и тщетно пытаясь языком собрать хоть каплю влаги с шершавого и сухого, как промокашка, нёба. – Лучше вообще не пить, как советует Псих, чем мучиться в догадках о том, какая из многочисленных рюмок вчера была лишней. Где же я, свинюка, вчера опять нажрался?».

Голова болела, сердце колотилось так, что казалось, что в грудной клетке кто-то сидит взаперти и пытается достучаться, чтобы его выпустили наружу. Несколько минут он не мог определить: где был сон, а где началась реальность. Он попытался разложить по хронологическим полочкам собственной памяти всё, что произошло вчерашним вечером.

Несмотря на траур, объявленный в стране после смерти Брежнева, Журналисту всё-таки удалось найти подходящую компанию и весь субботний вечер он провёл в приятном кругу друзей-журналистов. Откуда за их столиком появились три весёлых девицы, вспомнить Журналисту так и не удалось, но он прекрасно помнил тёмные с поволокой глаза и бархатные ресницы одной из них – настоящей восточной красавицы. Без особого труда, подключив всё своё мужское обаяние, он напросился к ней в гости, уговорив рассказать ему восточную сказку перед сном. Сказка, вперемешку с безотказно действующим бальзамом «Абу Симбел», который Журналист купил у таксиста, затянулась за полночь и Журналист попал домой ближе к утру. «Как там Привалов говорил про «автопилот»: кто-то должен нажать кнопку? Интересно, кто её нажал вчера, вернее, уже сегодня?» – соображал Журналист, анализируя свой «ночной полёт» по ленинградским улицам.

Телефонный звонок заставил его сползти с дивана, куда он рухнул, не раздеваясь. Звонил Психолог. Оказывается они вчера вместе с ним договорились поехать после обеда к Приваловым. Слушая спокойный до занудства голос Психолога, Журналист курил и пытался сообразить, о каких планах он говорит. Он должен куда-то ехать? Зачем? Ему сейчас хотелось двух вещей: выпить холодного пива и чтобы его оставили в покое. Но он всё-таки вспомнил, что Программист с Корнеевым сегодня собирались продемонстрировать что-то необычное. Собрав всю свою волю в кулак, Журналист поклялся через двадцать, ну, хорошо, через десять минут, быть внизу у подъезда. Психолог, с первых же слов определивший его состояние как «похмельный синдром», попросил не расслабляться и пообещал вылечить его каким-то своим «психо-физическим» способом.

Не слишком доверяя лечебным методам своего приятеля, ведущего здоровый образ жизни, и отчаявшись найти дома хоть каплю спиртного, Журналист проглотил таблетку от головной боли, запив её холодной водой прямо из-под крана. Немного взбодрившись, он привел в относительный порядок свою изрядно помятую наружность и спустился вниз. Всё это время он пытался вспомнить имя своей очередной «сказочницы», но резонно рассудив, что места в мозгу и так не хватает, решил, не захламлять сознание избыточной информацией.

Психологу, приехавшему с небольшим опозданием, довелось выслушать, что из-за таких, как он, люди умирают в самом расцвете сил и что «такая скорая помощь нам не нужна». В ответ Психолог предложил приятелю «ударить спортивной пробежкой по похмелью и разгильдяйству», устроив гоночные соревнования с его машиной. Журналист показал Психологу фигу и свалился в пассажирское кресло. Салон недавно купленного автомобиля тут же наполнился похмельным букетом ароматов спиртного, табака, мятной зубной пасты и дорогого мужского парфума. Теперь уже Журналисту пришлось выслушивать кучу колкостей и язвительных насмешек со стороны непьющего товарища. Равнодушно заметив, что «психами не рождаются, но психами становятся», Журналист отвернулся в сторону и всю дорогу молча сопел, уткнувшись носом в запотевающее стекло, просто чтобы лишний раз не открывать рот.

С трудом поднимаясь по знакомым ступенькам и вспоминая недавний сон, Журналист был мысленно готов к тому, что в квартире Привалова его ожидает что-то из ряда вон выходящее, и был даже немного удивлён, когда дверь приятелям открыл вовсе не Сталин, а Студент.

– Малыш, у вас пиво в холодильнике есть? Нет? Ну я так не играю.

– Что, Карлсон, опять всю ночь по чужим крышам летал? – появившийся в прихожей Программист даже не подозревал, как он был близок к истине.

– Пива нет, но могу предложить холодной водички, – участливо отреагировал понятливый Студент.

– Мёртвой, или живой? – вяло поинтересовался Журналист.

– Минеральной. В холодильнике есть «Боржоми».

– Ему поздно пить «Боржоми» – печень уже не восстановить. Я уж молчу про функционал головного мозга, – сказал Психолог, проталкивая вперёд приятеля.

– Я не пойму, ты псих или нарколог? Если псих, то и веди себя… по-человечески. Где твой человеческий тип строя психики? – раздражённо спросил Журналист, пытаясь чётко выговаривать слова.

– Пить надо меньше, – Программист на глаз определил процентное соотношение спирта в крови приятеля.

– И этот туда же, – лениво отмахнулся Журналист. – Не учите меня жить. Прошу заметить: материальной помощи ни у кого не прошу. Кстати, Привалов, у тебя есть Коран в переводе этого… как его… Крачковского? – спросил он, осушив стакан с минералкой, заботливо принесённый Студентом.

– По-моему, есть. В крайнем случае, в перевёртыше сможешь почитать.

– А чего это ты Кораном заинтересовался, может решил, что таки мусульманин? – ехидно спросил Психолог – Руки у тебя дрожат совсем не по-мусульмански. Рассказывай, с кем опять наквасился?

– Я наквасился?! Ну, наквасился. Работа у меня такая… нервная. Ясно? Может мы решали производственные, так сказать, вопросы с коллегами, – начал на ходу сочинять Журналист. – Я поспорил с одной… да, я поспорил с Шахрезадой Степановной, нашим востоковедом, по поводу точности её перевода третьего аята шестьдесят девятой суры.

– Судя по всему – проспорил, – съязвил Психолог. – Потому что перевод этого аята звучит примерно так: «алкогольный тремор наступает в результате абстинентного синдрома и алкогольной интоксикации и является первым признаком хронического алкоголизма».

– Псих, ты таки хочешь, чтобы я с закрытыми глазами коснулся кончика твоего носа? Дождёшься, – огрызнулся Журналист. – Руки у нас длинные, а движения резкие.

Журналист взял с телефонной полки резиновый мячик и, швырнул им в Психолога. Он без особого труда поймал мячик на лету и, жонглируя им, угрожающе сказал:

– Всё! Выстрел теперь за мной!

Журналист хмыкнул и пожал плечами. Осторожно, чтобы не снести ничего в коридоре, он проследовал в читальню и поздоровался за руку с Корнеевым, который что-то паял за письменным столом, накрытым газетами. Посреди стола вертикально стоял яйцеобразный серый булыжник, похожий на «чипстоун», но меньшего размера. По всем законам физики он должен был лежать на боку, но он стоял строго вертикально.

Зеркало висело на своём обычном месте в целости и сохранности – ни пробоины, ни морского пейзажа заметно не было. Сфокусировавшись на отражении в зеркале, Журналист узнал себя почти сразу.

– А чего это у вас яйца на столе стоят? – поинтересовался Журналист. – Яйца должны лежать. Ну, или висеть. На худой конец.

Он захихикал, очень довольный своей шуткой.

– Кивринский гироскоп испытываем, – ответил Корнеев, любопытством посмотрев на Журналиста.

– Гидроскоп? Это как-то связано с подводными лодками? – покопавшись в своём туманном подсознании изрёк Журналист. В борьба интеллекта с похмельным синдромом побеждал последний и он не мог вспомнить, что такое гироскоп.

– На подводных лодках гироскоп тоже используется, – Программист удивился такой осведомлённости приятеля, но на всякий случай переспросил, пытаясь постичь логику его рассуждений: – А ты откуда это знаешь?

– Ну как откуда? Лодка подводная, значит на ней гидроскоп. Гидро – это вода по-гречески, неучи!

– Ник, а может ты всё-таки с перископом спутал? – предположил умный Студент. – Гироскоп – это устройство для определения ориентации тела в пространстве.

– Какой вы бред несёте, юноша? Ориентация тела в пространстве зависит исключительно от его половой принадлежности.

– Угу, – буркнул Психолог, – и от количества алкосодержащей жидкости в этом теле.

Журналист неопределённо пожал плечами и, не замечая улыбок Программиста и Психолога, налил в стакан ещё минералки и глубокомысленно уставился на замысловатую конструкцию, состоящую из опутанного проводами гетеродина Киврина, осциллографа и полуразобранного переносного телевизора «Юность» без кинескопа, над которым с паяльником возился Корнеев.

– Воплощаем приваловскую идею, – пояснил Корнеев, заметив заинтересованность Журналиста, – пытаемся вытащить из Зазеркалья электромагнитные волны телевизионной частоты. Заглянуть, так сказать, в телеэфир грядущего тысячелетия. По мнению Полуэкта метровый волновой диапазон в будущем не должен слишком измениться, вот мы и пытаемся сделать нечто наподобие частотно-временного гетеродина.

– Я почему-то так и подумал, – сказал Журналист, с трудом понимающий о чём идёт речь. Он уселся на стул и затих.

– А на какой временной диапазон вы настраиваетесь? – полюбопытствовал Психолог.

– Вчера нам не удалось получить устойчивый сигнал даже в завтрашнем, в смысле, в сегодняшнем дне, и пришлось кое-что перепаять, сейчас проверим, – сказал Студент.

– Полуэкт скромничает, – сказал Программист. – Вчера вечером у нас с Михалычем действительно ничего не вышло и этот вундеркинд, вернувшись из театра, подкинул нам пару свежих идей. А ночью его осенила новая идея и он предложил ещё более остроумное решение, которое должно синхронизировать картинку.

– Теоретически, – скромно добавил Студент.

«Кому-то по ночам идеи в голову приходят, а кому-то всякое дерьмо лезет… Нет, пора завязывать со спиртосодержащими жидкостями», – подумал Журналист и снова отхлебнул минералки.

– Ну что, Кулибин, тащи «чипстоун», будем телесерфить по Зазеркалью, – сказал Программист и Студент полез в холодильник за камнем.

– Осторожно, не урони, – предупредил Журналист, на всякий случай поискав глазами в холодильнике пиво. – Как ты сказал, «телесерфить»?

– Это тоже Полуэкт придумал, – ответил Программист. – Телесерфинг – производная от слова «виндсерфинг».

– У Тухманова есть классный альбом «По волне моей памяти», вот я и подумал, что путешествие по телевизионным волнам – это тоже своеобразный серфинг, – пояснил Студент, перетаскивая тяжёлый гранитный булыжник из холодильника на тумбочку.

– А мы будем телесерфить не по прошлому, а по будущему. Поплывём по м-волнами, сканируя пространство и время. К сожалению, избирательность системы не слишком велика, но заглянуть в будущее на пару десятков лет, надеюсь, получится. Надеюсь, что «Юность» поможет найти в метровом диапазоне какой-нибудь телеканал, – добавил Корнеев.

– А гироскоп всё-таки зачем? – поинтересовался Психолог.

– Гироскоп – штука многофункциональная. В двух словах не объяснишь. Потом вы сами поймёте – сказал Корнеев.

– Хочу предупредить, – сказал Программист, – чем дальше мы будем уходить от текущей реальности в будущее, тем шире окажется вероятностный разброс возможных событий. Другими словами, если у нас всё получится – мы сможем с какой-то, пока не совсем определённой долей вероятности, наблюдать то, что может через некоторое время произойти. Может произойти, но не обязательно произойдёт. Если наша гипотеза верна, то в Матрице Возможностей должна находиться часть информации, соответствующая какому-то сценарию развития будущего и мы постараемся её оттуда извлечь.

Корнеев утвердительно кивнул и, прошептав над камнем заклинание, щёлкнул пальцами.

Зеркало перестало отражать и по экрану пошла телевизионная рябь.

Журналист быстро допил минералку прямо из горлышка, поперхнулся, закашлялся и на всякий случай отодвинулся со стулом вглубь комнаты. Чувствовал он себя по-прежнему неважно, но старался держаться бодрячком.

– Русская народная забава – гадание на зеркале. Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи – что было, что будет и чем сердце успокоится? – слегка заплетающимся языком сказал он. – Если честно, то мне всё это напоминает кружок в Доме пионеров. Полуэкту, кстати, по причине его юного возраста – просительно.

– Ник, боюсь, что человеку,ни разу в жизни не собравшему своими руками детекторный приёмник, нас не понять, – ответил Программист.

Психолог засмеялся.

– Представил Никитоса с паяльником в трясущихся руках, – пояснил он.

Журналист, еще витавший в похмельных облаках наперегонки с олимпийским Мишкой, хотел возразить, но промолчал. Он знал, что Психолог прав – руки у него действительно стали заметно дрожать по утрам.

– Если эта штука заработает, то можно ли начать прямо с завтрашнего дня – всё-таки интересно, кого нам на место Брежнева приготовили, – попросил Психолог.

– Попробую, – немного неуверенно сказал Корнеев. – Стабилизатора напряжености м-поля здесь не хватает. В лаборатории и со специальным оборудованием это сделать было бы проще, а в домашних условиях точность до одного дня обеспечить нелегко, но я попробую. Ну, как говорится, с богом, товарищи! Вперёд в разнообразное будущее!

Глава 15. «Телесерфинг»

 

Он начал двумя пальцами осторожно вращать хромированный регулятор тонкой настройки своего гетеродина.

На экране настенного зеркала сквозь помехи стало появляться подрагивающее изображение и все, затаив дыхание, замерли.

– Полуэкт, полистай каналы, – почему-то шёпотом сказал Корнеев.

Студент кивнул и стал настраивать гетеродин. Изображение становилось чётче и сквозь телевизионные шумы стали пробиваться звуки траурного марша.

От этих звуков у Журналиста на секунду потемнело в глазах, в ушах зазвенело и сердце снова ощутимо забилось чаще. Ему вдруг показалось, что он снова взлетел и увидел себя со стороны сидящим на стуле в углу комнаты перед огромным плоский телевизором, висящиим на стене… Он потрогал холодной потной рукой горячий лоб и ему стало легче.

Между тем на экране зеркала появилась знакомая картинка Мавзолея на Красной площади со стоящими на трибуне членами Политбюро и зазвучал торжественно-печальный голос диктора. В комнате все замерли.

– Вот вам, пожалуйста... похороны Брежнева, – сказал Программист, прерывая молчание. Он старался делать вид, что всё происходящее не является для него такой уж неожиданностью.

Камера показала крупным планом Андропова, который без запинки читал заготовленный текст, перечисляя все заслуги ушедшего лидера.

– Значит, всё-таки наш будущий генсек – это Юрий Владимирович Андропов... Нужно будет шефу звякнуть... если он никуда не отлучился, – размышлял вслух приходящий в себя Журналист. Он решил позвонить шефу, чтобы проверить, насколько его сон связан с реальностью. Если шефа дома нет – значит его срочно вызвали в Москву, и тогда кусок сновидения про самолёт становился более-менее понятным.

Программист вопросительно взглянул на приятеля.

– Интересно, как ты ему будешь объяснять, откуда у тебя такие сведения?

– Скажу – приснилось, – ответил Журналист.

– Твой шеф наверняка подумает, что у товарища Голубовича проявились недюжинные экстрасенсорные способности, – сказал Психолог.

Когда кумачёвого цвета гроб с телом покойного на длинных белых полотнищах стали опускать в яму, вырытую у кремлёвской стены, раздался оружейный залп. Журналист вздрогнул от неожиданности. Ему даже показалось, что тяжёлый гроб упал, ударившись о дно ямы. Он посмотрел на друзей и, не заметив на их лицах ничего особенного, немного успокоился. Ни с с того ни с сего в памяти всплыли знаменитые пушкинские строки:

«Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит...»

«Но ведь совсем не обязательно, что сон снится к чему-то плохому, – успокаивал себя Журналист. – Я брошу курить, буду пить исключительно свежевыжатый морковный сок, бегать по утрам и восстановлю своё пошатнувшееся здоровье. Ничего, будем живы – не помрём». Он взбодрился и стал дальше наблюдать за происходящим на экране, но картинка внезапно исчезла.

– Я так и знал, – вздохнул Корнеев, тщетно пытаясь вернуть изображение на экран, – на коротких временных отрезках работает неустойчиво. Ну ничего, посмотрим, что будет дальше.

***

Путешествие по телеэфиру ближайшего будущего, которое Студент окрестил «телесерфингом», проходило не слишком гладко. Во-первых, телевизионных программ оказалось не так много, как ожидалось вначале. А во-вторых, хотя изображение было довольно качественным, а иногда просто превосходным, подвижная картинка на зеркальном экране держалась не слишком долго и через некоторое время исчезала, растворившись в туманной ряби телевизионных шумов. Иногда появлялся только звук, а изображение отсутствовало, а иногда наоборот, исчезал звук. «СЕКАМ шалит» – сказал Студент и пояснил выкатившему глаза Журналисту, что это такой французский телевизионный стандарт. Журналист уважительно выпятил нижнюю челюсть и с пониманием кивнул.

Программы тоже не слишком впечатляли: старые фильмы, стандартные концерты, спортивные трансляции, привычные разговоры в студии на производственные и сельскохозяйственные темы, иногда мультики – словом, ничего особенного. «Видимо, в ближайшем будущем советское телевидение не порадует нас обилием и разнообразием новых программ» – скептически заметил Журналист.

Студент был особенно разочарован. Найдя какую-нибудь эстрадно-развлекательную программу или фильм, он на некоторое время замирал, выискивая знакомые лица музыкантов и актёров. Тогда Программист говорил: «Пол, не тормози, поехали дальше». Из всех присутствующих, он обладал самым большим опытом общения с Зазеркальем и помнил об эффекте Золушки, ограничивающим время существования информации из будущего. Кроме того, он понимал, что «чипстоун» может в любой момент перегреться и отключиться. Поэтому время от времени он ощупывал рукой «чипстоун». «Перегреется и зависнет» – пояснил он Журналисту, который уже ничему не удивляясь, представил зависший в воздухе булыжник, и сам едва не завис. Словом, Журналист тоже был несколько разочарован таким «серфингом» и вскоре пожалел, что не остался дома.

Единственное, что вносило какое-то разнообразие в телеэфир завтрашнего дня – появились передачи из других городов, республик и даже стран. Иногда попадались программы на других языках.

Когда зазвучала французская речь и на экране замелькали кадры с парижскими пейзажами и Эйфелевой башней, Журналист немного оживился и даже придвинулся чуть ближе к зеркалу. «Гироскоп Киврина позволяет сканировать в ноосфере не только время, но и пространство, но я стараюсь локализоваться на ближайшем будущем и не скакать на слишком большие расстояния» – пояснил Корнеев.

Париж, к большому неудовольствию Журналиста, исчез и на экране опять появились фрагменты советских программ, скроенных по единому, идеологически выверенному, шаблону. Но программы Время, или подобной новостной передачи никак не попадалось.

Наконец на экране появились знакомые лица дикторов центрального телевидения. Судя по большим часам с надписью «Информационная программа Время», висевшим за спиной ведущих, передача шла уже несколько минут.

– Ну почему на часах не написано, какой это год и какое число? – раздосадовано спросил Студент

– Полуэкт, для всех, кто смотрит, вернее, будет смотреть данную передачу, это будет и так хорошо известно, – улыбнувшись, заметил Психолог.

– Не факт, – возразил Журналист. – Однажды, после редакционной пьянки, я несколько часов не мог понять, где и в каком временном интервале нахожусь. По телевизору говорили о чём угодно, кроме того, какое сегодня число. Слава богу, телефон оказался под рукой.

– Прекрасно помню тот день, вернее, вечер. Я уже спал, когда ты позвонил и стал расспрашивать, какое сегодня число. Тогда я впервые обеспокоился твоим рассудком, – сказал Психолог.

Тем временем телеведущие по очереди рассказывали о новых успехах и достижениях в строительстве светлого социалистического будущего. Комментируя репортаж с открытия судостроительного завода в Клайпеде диктор произнёс фразу, от которой друзья сразу же встрепенулись. «В торжественном открытии новой судоверфи принял участие генеральный секретарь ЦК КПСС Романов Григорий Васильевич».

– Ни фига себе, наш «партайгеноссе» генсеком заделался, – вырвалось у Журналиста. «Питерский партайгеноссе» – так называли Романова, первого секретаря Ленинградского обкома партии, в узком кругу друзей отца Журналиста, старого большевика.

«Сегодня открывается еще одна страница в истории советского судостроения. Своевременная сдача такого стратегически важного и социально значимого проекта, как этот судостроительный завод, дает уверенность в том, что запуск производственных мощностей верфи будет способствовать активному развитию отрасли, пополняя отечественный флот современными судами» – под радостные аплодисменты рабочих торжественно произнёс Романов.

– Мда… – задумчиво сказал Программист. – Какой же это всё-таки год?

– Конец 80-х. Посмотрите, на заднем плане на лозунге отчётливо видны слова «XII пятилетка» – пояснил Психолог. – Точнее сказать трудно.

Журналист попытался произвести в голове кое-каки вычисления, но ему это сделать не удалось. Он глубоко вдохнул, в очередной раз мысленно пообещав себе больше не пить, или, в крайнем случае, пить меньше.

Изображение стало бледнеть, по экрану побежали разноцветные полосы.

Программист, перехвативший вопросительный взгляд Корнеева, потрогал ладонью «чипстоун», проверяя не перегрелся ли камень, и удовлетворённо кивнул.

– Нормально. Поехали дальше, – скомандовал он.

Корнеев коснулся гетеродина и снова на экране в телевизионном калейдоскопе замелькали кадры всевозможных передач, концертов и кинофильмов. На этот раз знакомая картинка с часами появилась намного быстрее. Судя по ёлочной ветке с красными матовыми шарами на телевизионной заставке, это был предновогодний праздничный выпуск программы «Время».

«Передаём новогоднее поздравление президента Соединённых Штатов Америки Рональда Рейгана советскому народу».

У Психолога от неожиданности выпал из рук и заскакал по полу маленький резиновый мячик. На экране действительно появился пожилой худощавый мужчина и стал по-английски произносить приветствие. Голос за кадром переводил приветственные слова. Президент что-то говорил о человеке, как о творении божьем и эти слова звучали, как проповедь священника.

Американский президент поздравляет советский народ! Что творится? Это настолько не вписывалось в представление Журналиста, что он даже встал со стула, но почувствовав головокружение, тут же снова сел.

А затем на экране появился довольно приятный мужчина, выглядевший явно моложе американского президента. «Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв обратился со взаимным поздравлением к американскому народу» – сказал диктор.

– Когнитивный диссонанс, – пробормотал Психолог, поднимая упавший мячик. Его поразило не то, что за последние несколько минут он видит уже третьего или даже четвёртого, если считать похороненного Брежнева, генерального секретаря, а то, что американский президент поздравляет советский народ с Новым годом, а наш генсек поздравляет американцев.

А Журналист даже не пытался подсчитать количество наблюдаемых за единицу времени генсеков. Его больше всего интересовал вопрос: куда подевался Романов? У него никак не укладывалось в голове, что события, которые он видит на экране будут происходить в будущем, да и то, как сказал Программист «в вероятно возможном будущем», то есть могут происходить, а могут и не происходить. Всё это казалось ему настолько противоестественным, что Журналист незаметно ущипнул себя за руку, чтобы убедиться в том, что это не продолжение его сегодняшнего сна. Он смотрел на моложавого генерального секретаря и ему казалось, что он уже видел сегодня это моложавое лицо… Нет, он видел не лицо. Точно такое же коричневое пятно, как на лысине этого генсека он видел на голове олимпийского медведя, в животе которого он закончил свой удивительный ночной полёт. «Странно, как всё это может быть связано?» У Журналиста снова заболела голова и он отогнал подальше мысли, копошащиеся в его мозгу.

Звук неожиданно пропал, и Горбачёв просто шевелил губами и жестикулировал, но и без слов было понятно, что весь советский народ должен быть полностью уверен в том, что прекрасная эпоха начнётся сразу же после боя кремлёвских курантов.

***

После очередной череды помех на экране появился солидный седовласый мужчина в больших дымчатых очках.

Он сложил перед микрофоном руки и приятным бархатистым голосом обратился к зрителям.

«Добрый вечер. Я очень рад нашей встречи. Сегодня сеанс будет посвящён проблемам, возникающим в мочеполовой системе, а также отклонениям от нормы и всяческим заболеваниям центральной и периферической нервной систем».

Журналист встрепенулся и жестом руки остановил Студента, получившего задание искать только новостные программы.

«Кроме этого будет проведена гармонизация всех процессов в организме, то есть ваша информационно-энергетическая система будет восстановлена как единое целое, как единый многофункциональный организм».

Произнося эти слова, Седовласый стал жестикулировать, видимо демонстрируя, каким образом восстанавливается многофункциональный организм. Журналист сразу узнал этого человека. Он однажды пересекались с ним в Москве, когда гостил там у своего приятеля, работавшего в Агентстве печати «Новости», но тогда Седовласый не был седой и был без очков.

– Это же Алан Чумак, – воскликнул Журналист, как ребёнок радуясь тому, что ему удалось выковырять из своего подсознания имя Седовласого. – Но, позвольте, он ведь тележурналист или спортивный комментатор – я точно не помню, но никакой он не врач. При чём тут мочеполовая система?

Психолог по привычке съязвил:

– Ты не поверишь, но мочеполовая система есть у всех, независимо от их профессии. А ты, наверняка, обознался.

– Да нет, это точно он, – вспетушился Журналист.

Тем временем мужчина продолжал:

«Этот сеанс, как, впрочем и другие, могут принимать все, независимо от заболеваний и возраста. Я надеюсь, вы не забыли приготовить к сеансу воду, крэмы и всё остальное, что вы хотели бы энеретизировать и зарядить».

Произнесённые Седовласым слова «крЭмы» и «энеретизировать» резанули слух. Психолог удивлённо вскинул брови.

«Как обычно, сядьте поудобнее, расслабьтесь и попробуйте отключить все свои мысли. Постарайтесь во время сеанса не думать о бытовых неурядицах и обо всём, что вас раздражает. Откиньтесь на спинку стула или кресла, положите руки ладонями вверх и прислушивайтесь только к тем ощущения, которые будут у вас возникать. Начинаем.

Седовласый продолжал шевелить губами и двигать руками, но уже беззвучно. Одно время казалось, что звук снова пропал, но шум дыхания и шорох одежды жестикулирующего человека говорил о том, что студийный микрофон включён. Через некоторое время стало ясно, что Седовласый, не произнося ни слова, действительно пытается с помощью пассов руками каким-то непостижимым образом зарядить всё, что приготовили телезрители, на несколько минут ставшие пациентами психиатрической клиники.

– Что он делает? – удивился Студент. – Вам не кажется, что он колдует?

– Похоже на сеанс массового гипноза, – неуверенно сказал Программист.

– Ну слава богу, а я подумал, что у меня уши полностью заложило… – облегчённо сказал Журналист. Надо же: Чумак – гипнотизёр, кто бы мог подумать?! Куда ни плюнь – одни гипнотизёры, шаманы и колдуны.

Кого имел в виду Журналист можно было только догадываться, впрочем, на его ворчание никто не обратил внимания – все были увлечены необычным зрелищем, продолжавшимся уже несколько минут.

– Нет, это какое-то недоразумение или чья-то глупая шутка, – не удержался Психолог. Он почему-то очень расстроился. – Полуэкт, какой это канал?

– Точно не знаю, но судя по всему, это один из центральных каналов, – доложил Студент.

– Но как можно показывать такое по центральному телевидению?! – Увиденное настолько возмутило всегда спокойного и уравновешенного Психолога, что он даже встал со своего стула. – Это же бред. Полный бред. Нет, я всё понимаю, информационный обмен между людьми с помощью мысли вполне возможен. Я не удивляюсь даже разным языческим штучкам, которые нам тут демонстрируют товарищи шаманы. Это всё пока необъяснимо и нуждается в исследовании, но это… Это, по-моему, не шаманство и даже не гипноз, а самое настоящее шарлатанство! И на всю страну! Как это возможно?

– Полуэкт, фиг с ним, с Чумаком, переключай скорей программу, а то Психа сейчас порвёт на кусочки, на тряпочки, и какой-нибудь из его осколков добьёт меня окончательно, – попросил Журналист. Ему всё надоело и он, кряхтя, поднялся.

– Ты куда это собрался? – поинтересовался Программист.

– Пойду сигарет куплю. Если есть другие предложения – то я готов спонсировать небольшой поминальный ужин в честь усопшего Ильича.

Глава 16. Гироскоп Киврина

Из магазина Журналист вернулся хоть и промокшим от осеннего дождя, но зато в приподнятом настроении. Открывший ему входную дверь Студент с первого же взгляда определил, что Журналисту не удалось пройти мимо киоска, торгующего пивом. Он помог ему снять мокрую куртку во внутреннем кармане которой оказалась бутылка «Жигулёвского». Журналист приложил указательный палец к губам, поглядел на себя в зеркальное трюмо, стоявшее в коридоре и, ни слова не говоря, проследовал мимо улыбающегося Студента, в комнату.

– О! И тут я! А шо такое случилось? И где кино? – удивился Журналист, увидев вместо телевизионной программы, своё отражение в настенном зеркале. – Я требую продолжения телесефинг… теле-сер-фиги… фингировывания... – он безнадёжно махнул рукой. – Короче, поплыли дальше по волнам моей памяти.

– Похоже, ты уже где-то дал стометровку брассом, – диагностировал Психолог.

– Отнюдь, я просто промок под дождём. «Вот стою-ю-ю, держу весло, через ча-а-ас отчалю!»

– Полуэкт, давай притащим Никите кресло, пусть человек с веслом отдохнёт, – сказал Программист, ощутив аромат свежевыпитого пива.

Журналист отрицательно мотнул головой.

– Не нужно. Я тут пешком постою, – сказал он и пошатнулся. – Ну вот... весло отняли...

– А может тебе лучше прилечь? – предложил Психолог, зная повадки своего старого приятеля.

Журналист что-то промычал в ответ.

– Никитос, опять под капельницу хочешь? – строгим голосом спросил Программист. Год назад ему с Психологом и его женой довелось повозиться с не рассчитавшим своих сил приятелем, когда тому неожиданно стало плохо с сердцем.

– Не надо капельницу, я тут… калачиком... – Журналист уселся прямо на пол рядом с холодильником и прислонился спиной к стене.

– Блин, ну и холодина у вас... Что вы за вытрезвитель в квартире устроили?

– Видишь ли, дорогой друг, – Психолог принялся протирать носовым платком очки, – винные пары, которые ты тут источаешь, не только приводят к запотеванию стёкол, но ещё и пахнут. А я за рулём. Как потом объяснять гаишникам, что это пахнет не от меня? Как им доказать, что я просто проспиртовался в квартире по улице Рубинштейна, купаясь в перегарных миазмах известного ленинградского журналиста? Вот мы и открыли форточку. Я не слишком тебя утомил объяснением, или выразить всё одним словом – пе-ре-гар? Если ты замёрз, садись к тёплой батарее, может быстрее уснёшь.

Психолог протянул Журналисту руку, но тот лишь фыркнул и самостоятельно на четвереньках переполз в угол к батарее.

– Полуэкт, убери этот однояйцевый символизм в сторону, мне теперь из-за него ничего не видно, – потребовал Журналист показывая на булыжник стоящий вертикально на столе и перекрывший Журналисту часть зеркала. – На фига он вообще здесь торчит?

Студент вопросительно глянул на брата, а тот на Корнеева.

– Михалыч, я продемонстрирую товарищу действие гироскопа?

Корнеев кивнул. Программист подошёл к столу, склонился над камнем и пробормотал заклинание. Яйцеобразный камень, подхваченный его правой рукой, послушно принял горизонтальное положение.

– Вот, пожалуйста. Гироскоп отключён, – сказал Программист бережно поглаживая булыжник по шершавой поверхности.

Журналист, явно ожидавший чего-то более эффектного, разочарованно посмотрел на Программиста.

– И это всё?

– Ну ты же просил убрать? Я убрал.

Журналист осмотрел блуждающим взглядом комнату и, не увидев никаких изменений, спросил:

– Но ведь ровным счётом ничего не изменилось, в чём тут прикол?

– А ты встань и полюбуйся теперь на своё отражение, – сказал Программист.

– Вы что издеваетесь? Я вам Ванька-встанька что ли? – заворчал Журналист, снова становясь на четвереньки. – А что не так с моим отражением? Я уже в курсе, что выгляжу сегодня неважно, но я принимаю определённые меры…

– Принимаешь ты как раз определённо, без меры, – вздохнул Психолог и протянул руку Журналисту.

Журналист поднялся с помощью приятеля и, немного пошатываясь, подошёл к зеркалу. Он уставился на небритого мужчину с помятым лицом, неумолимо стареющего, но еще не утратившего блеск в чёрных глазах и, скорчив дурацкую гримасу, высунул язык.

– Душераздирающее зрелище, – вздохнул он и вопросительно посмотрел на Программиста. – Ну и?

Программист щёлкнул пальцами, взялся снизу за раму и начал медленно поворачивать зеркало вместе с отражением Журналиста. Реакция приятеля оказалась для Программиста совершенно неожиданной. Увидев себя перевёрнутым в зеркале, Журналист непроизвольно схватился руками за край стола. Он потерял дар речи и зажмурился. Ему показалось, что у него опять закружилась голова и он падает. Он ещё крепче ухватился за стол и осторожно, приоткрыв один глаз, посмотрел на своё перевёрнутое зеркальное отражение. Потом, так же осторожно наклонив голову вбок, он попытался с ним совместиться. Его отражение в ответ ещё больше повернуло голову и снова зажмурилось. Держась за края стола, Журналист стал перебираться вправо и открыл глаза только после того, как уселся на стул, заботливо подставленный Корнеевым.

Программист поспешно щёлкнул пальцами и булыжник снова принял вертикальное положение и картинка в зеркале тут же вернулась на место.

– Шо цэ було? – почему-то по-украински спросил Журналист, сглатывая слюну.

– Никитос, извини, что не предупредил. Я должен был предвидеть...

– Ничего страшного, Привалов, не переживай, – Журналист немного пришёл в себя после потрясения. – Я давно уже смирился с мыслью, что живым мне отсюда не уйти... Но как у тебя лихо это получается: щёлк – и он опять стоит. Научи.

Психолог захохотал. Он правильно понял ход мысли Журналиста.

– Саня, не волнуйся, с Ником всё в порядке. А вот с эректильной функцией, похоже, у нашего Казановы уже не всё так радужно, как раньше. Но я его об этом много раз предупреждал.

– Дурак ты, Псих, и не лечишься.

– О своём здоровье побеспокойся, дорогой.

– Ну ладно, ладно, прекратите. Теперь все поняли, как работает гироскоп Киврина? – поинтересовался Программист.

– Честно говоря, не совсем, – признался Студент.

– Сашка, я думаю нужно показать ребятам сам прибор, без корпуса, – решительно сказал Корнеев. – Попридержи-ка.

Программист двумя руками взялся за нижнюю часть булыжника, а Корнеев – за верхнюю. Пробормотав заклинание, маг разделил камень на две одинаковые по размеру половины. Верхнюю часть он аккуратно перенёс в угол комнаты и поставил на тумбочку,на то место, где раньше лежал «чипстоун», который Программист убрал для охлаждения в холодильник.

Психолог и Студент, с изумлением следившие за этими манипуляциями, подошли поближе к столу и, склонились над нижней частью полого, как оказалось камня. В его каменной утробе, словно диковинная косточка внутри огромного персика, находилось светившееся мягким зеленоватым светом какое-то устройство или прибор, похожее на яйцо Фаберже.

Чудное устройство, напоминающее живой пульсирующий механизм, состояло из семи колец уменьшающегося диаметра, сделанных из какого-то металла. Кольца бесшумно вращались внутри друг друга по замысловатой траектории. А в самом центре конструкции находилась большая светящаяся игла, направленная острым концом вверх. Казалось, что игла зависла в вертикальном положении, как маленький кусочек светового луча. Стрелка время от времени отклонялась и тогда каждое кольцо начинало переливаться всеми цветами радуги. В эти моменты сама игла тоже меняла цветовой оттенок.

«А ведь нечто подобное я уже видел в сегодняшнем сне... А может это было в какой-то сказке?» – мелькнула у Журналиста мысль, но он снова не придал этому никакого значения.

– Так вот ты какой, вечный двигатель... – задумчиво сказал Журналист. –Смотри-ка, совсем бесшумный. Даже не тикает.

– Там нечему тикать. И вечным двигателем назвать его можно лишь условно – предназначение у прибора другое, – пояснил Корнеев.

– Расскажите хоть в двух словах, – попросил Студент.

– Михалыч, он не отстанет, так что придётся в двух словах рассказать, – предупредил Программист.

– Не отстанет, говоришь? Ну что же, юноша, тащи «чипстоун». Без него будет непонятно. Но предупреждаю, я смогу продемонстрировать не все возможности этого удивительного прибора – нету ни времени, ни дополнительного оборудования.

Студент просиял, словно луч света в гироскопе, и тяжелый камень из соловецкого лабиринта моментально оказался на тумбочке.

Корнеев едва заметно шевельнул губами и щёлкнул пальцами.

На экране появилось бескрайнее поле с пыльной просёлочной дорогой, уходящей за горизонт. Голубое безоблачное небо, шевелящиеся от лёгкого ветерка колосья яркое солнце, ласкающее своими светлыми лучами золотую пшеничную ниву делали картинку на экране настолько реалистичной, что друзья замерли от восхищения.

А Журналист, вспомнив пожар и наводнение, приснившиеся ему ночью, переполз со стула обратно в свой угол. Усевшись там поудобней, он приготовился к любым неожиданностям.

Программист по-своему расценил такое перемещение и улыбнулся:

– Никитос, да ты не волнуйся, гироскоп уже запущен, – сказал он. Чтобы даоказать, что больше в зеркале ничего вертеться не будет он взялся за раму и повернул зеркало. Гироскоп вспыхнул радужным светом, но поле и солнце действительно остались на месте, а не перевернулись вместе с зеркалом.

– Я и не думал волноваться… просто ожидал, что мы сейчас увидим море… или лес… – пробормотал Журналист.

– А мне казалось, что наше отражение в зеркале и то что мы наблюдали при телесерфинге, имеют разную физическую составляющую. Я ожидал, что сейчас изображение должно должно перевернуться вместе с зеркалом, как изображение на экране перевернутой телевизора – сказал Студент.

– Физической составляющей, Полуэкт, тут и не пахнет – классическая метафизика, – пояснил Корнеев. – Но без гироскопа изображение в зеркале действительно бы перевернулось. Так оно устроено. Гироскоп в данном случае удерживает изображение на экране.

– Всё равно не понимаю. Получается, что зеркало сейчас выполняет роль экрана в кинотеатре, на который проецируется изображение? А где же сам проектор? А если бы это зеркало было во всю стену? Мы бы догадались, что оно существует, только когда уткнулись бы в него носом?

– Так и есть. Картинка, которую вы видите на экране находится в будущем. Я не могу точно сказать в каком именно будущем, но это сейчас не так важно. Изображение проецируется, если так можно сказать, на обратную поверхность зеркала. А устойчивость изображения обеспечивает гироскоп Киврина. Ты можешь образно представить такой гироскоп внутри себя?

В углу комнаты послышалась возня.

– Не знаю, как Полуэкта, а меня сейчас вырвет. А ведь я только образно представил это шевелящееся яйцо внутри себя, – сказал Журналист.

– Ясно. Тогда давайте так: представьте условное зеркало, разделяющее ваше сознание и подсознание. Всё, что вы видите вокруг – всего лишь отражение реальности в вашем сознании. Нормально, не тошнит? – с лёгкой иронией спросил Корнеев.

– Пока нет, поехали дальше.

– Теперь представьте, что у этого зеркала есть вторая, отражающая поверхность, заглянуть в которую вы не в состоянии. Вернее, вы не находитесь в том состоянии, чтобы это у вас получилось.

– Некоторые, как раз находятся именно в таком состоянии, – ехидно заметил Психолог.

– Ну да, – не замечая иронии, и не совсем понимая о чём идёт речь, обрадовался Журналист. – Я сегодня с утра неоднократно заглядывал то в одно, то в другое зеркало. Нужно сказать: кривые у вас тут зеркала.

– Это не зеркала кривые, а ты сегодня с утра кривой. Ты в кружку неоднократно заглядывал, бесстыдник, – проворчал Писихолог. – Молчи лучше. А про дуальное зеркало я где-то уже слыхал.

– В НИИ ЧАВО целый отдел занимался изучением дуализма на физическом и метафизическом уровнях. Древние философы давным-давно заметили, что наш мир ведет себя двояко. С одной стороны все, что происходит на материальном уровне – учёными признаётся. Они это могут объяснить уже открытыми законами естествознания, а мы можем ощутить нашими органами чувств или понять…

Корнеев покосился на Журналиста и продолжил:

– М-да. А мы в состоянии более-менее понять это с точки зрения тех же самых законов естествознания. Но с другой стороны – учёным иногда приходится сталкиваться с необъяснимыми явлениями тонкого плана. И когда привычные законы перестают работать, учёные, стремясь доказать свою состоятельность, вынуждены идти на всяческие ухищрения. В лучшем случае они эти явления стараются не замечать или делают вид что все явления, которые не укладывается в рамки официальной науки – просто случайные совпадения. Природа, дескать, чудит. Бывает, что и чудит, но не всегда. И тогда учёные придумывают свои теории, с помощью которых пытаются вписать новое открытие в рамки существующей общепризнанной старой теории. Или вешают на открытие замок и продолжают изучать его, но в режиме строгой секретности. А иногда, когда казалось бы, можно изучить явление поглубже, но…

Корнеев замолчал. Программист посмотрел на старого приятеля, который после закрытия института лишился любимой работы и увидел в его глазах тоску.

– Да, – сказал Корнеев. – Для таких исследований нужны деньги. Если денег нет – проект закрывают. Но даже если удаётся чудом профинансировать исследования, то часто, не добившись устойчивой повторяемости результата, все эксперименты прекращаются, а на сами явления навешивается ярлык «антинаучно!». Так, собственно, и произошло с нашим институтом... Говорят, Выбегалло руку приложил.

– А кому-то удалось выяснить, что находится там, по ту сторону зеркала? – поинтересовался Психолог.

– Теоретически да. Я уже немного рассказывал вам о наших первых опытах с Зазеркальем и чем они закончились. После того, как институт расформировали, многие ребята разбежались по другим НИИ и КБ. Кое-кто из них продолжил исследования, э-э-э… неофициальные, так сказать, исследования. Есть наработки, если интересно… Можно организовать встречу. Вы через Привалова сообщите, если надумаете. А практически… Эдик Амперян в свое время вплотную подошёл к практическому использованию м-поля для обмена информационными потоками в ноосфере. В результате появилось несколько уникальных технологических решений, часть из которых вы уже видели. Ноосферический гироскоп Киврина – это многофонкциональный модульное устройство помогающее исследователю ориентироваться в информационных суперсистемах, прежде всего, в ноосфере нашей планеты. Про суперсистемы Сашка вам рассказывал?

Психолог кивнул.

– Немного рассказывал. Теория матрёшек… Поэтому у вашего гироскопа есть непрерывно вращающиеся кольца, образующих семь вложенных друг в друга сфер?

– Вы правы, определённая связь есть, но… Технологию на пальцах объяснить довольно сложно… Хотя… Если игла внутри гироскопа направлена вверх, вот так, – Корнеев поднял большой палец вверх, – то всё идёт хорошо, процесс, как говорит Привалов, устойчивый. А если иголка начинает отклоняться в разные стороны – значит процесс теряет устойчивость и требуется что-то предпринять, чтобы снова перевести его в устойчивое состояние. А если стрелка отклоняется вниз, вот таким образом, – Корнеев повернул большой палец вниз, – то меры нужно принимать очень быстро, иначе…

– Всемирный потоп? Вы хотите сказать, что в моменты, когда в управление человеческим обществом нужно вносить какие-то корректировки всё-таки происходит какое-то вмешательство свыше?

– Конечно. В такие моменты появляются пророки, например. Чем не информационная корректировка?

– Я немного иначе представлял бога и пророков. Но ваша гипотеза мне кажется интересной.

– Понимаю. Когда речь идёт о пророках подразумевается их возможность видеть будущее, которое еще не материализовано никаким образом. Это не укладывается в привычном представлении мироустройства. Но если смотреть на мир как на триединство материи информации и меры – алгоритмика пророчества становится более понятной. И её можно использовать для управления теми, кто о ней не подозревает.

– Бре-е-ехня, – подражая Крамарову сказал Журналист.

– Никого не перубеждаю, – улыбнулся Корнеев.

– Не только в этом дело, – сказал Психолог. – Мне приходилось встречаться с такими «прорицателями», которые утверждают, что могут силой мысли предсказывать будущее на все сто процентов. Я понимаю, что определённая вероятность такого «угадывания» существует, когда-то увлекался «теорией игр». Но это не то. Хорошо бы понять, как происходит сама материализация сегмента в Матрице Возможностей.

Корнеев взял с полки резиновый мячик и стал разминать его пальцами.

– Понять, как формируется будущее не так уж и сложно. Труднее отказаться от привычных с детства стереотипов. Вот это сложно и не у всех сразу получается. Одному человеку, будь он семи пядей во лбу, решить многомерную задачу не под силу, мозгов, как говорится, не хватит, но зато можно попытаться выработать определённую методологию для обработки накопленной всем человечеством информации, подключив к задаче мозги других людей.

– А что это такое: методология? – Студент, тут же посмотрел на окружающих, проверяя не слишком ли наивен его вопрос, но все молчали и никто даже не улыбнулся.

– Хороший вопрос, Полуэкт.

Неожиданная похвала Корнеева воодушевила Студента и он приготовился внимательно слушать.

– Методология, – продолжил Корнеев, – это своеобразная программа обучения, набор определённых средств и методов для решения поставленной задачи или достижения определённой цели. Например, для поиска правды-истины. Тебя в институте небось пичкают всякими заумностями, наподобие научного коммунизма, атеизма и прочих «измов»?

– Конечно. Наш препод по марксистско-ленинской философии, поручил мне подготовить реферат о роли информации в человеческой эволюции и обещал поставить «автомат» на зимней сессии. Он классный чувак, на семинарах с ним интересно, но общие лекции на потоке ведёт другой мужик... Короче, ну очень тупой доцент. С политэкономией социализма та же беда… Не лекции, а сплошная болтология – термины и определения, которые нужно знать назубок и от которых зубы сводит.

– Знакомо. Найти правду-истину в море пустой информации – задача непростая. Китайский мудрец говорил, что очень трудно найти в тёмной комнате чёрную кошку, особенно, если её там нет. Так вот, методология – это набор определённых алгоритмов, помогающих мыслящему человеку добраться до этой самой истины. Практика, которая является главным инструментом познания, даёт возможность приблизиться к Истине лишь в зрелом возрасте. Многие живут по принципу: пока не попробую на себе – не поверю. А с другой стороны – многие умудряются принимать на веру абсолютно всё, что им подсовывают. Такие люди либо скованы рамками материализма, либо витают в заоблачных далях всевозможных философий и религий.

– Не так быстро, я тут записываю, – Журналисту стало скучно и он начал дурачиться.

– В угол поставлю, – строго сказал Психлог.

– Ку-ку. А я уже тут, в углу. Полуэкт, я тебе могу всё объяснить намного проще. Перед тобой зеркало. Живи и радуйся, любуйся отражением, жизнь прекрасна. А там за зеркалом...– Журналист стал корчить рожи и говорить страшным голосом: – Там, за зеркалом – жизненный лабиринт. Полно коридоров, дверей и тёмных комнат. И кругом чёрные-чёрные кошки, кошки, кошки... Они ка-а-ак прыгнут!

Журналист радостно захохотал, очень довольный своей шуткой.

– Я так надеялся, что он наконец-то заснул, – пробормотал Психолог.

– И напрасно, я только начинаю просыпаться. Кстати, этот пейзаж на экране уже видел сегодня в сне. И жёлтое поле и голубое небо и… много ещё всякого…

– И у меня бывает, – обрадовался Студент. – Иногда приснится такое, чего я в принципе никогда раньше не мог видеть, а потом: р-р-раз – и то, что снилось становится реальностью. Как в кино, чесслово.

– Ничего удивительного, – сказал Корнеев. – Наши сновидения вовсе не являются иллюзиями в обычном понимании. Человеку свойственно относить свои сны к области фантазий, даже не подозревая о том, что они могут отражать реальные события, не только происходившие в прошлом, но и те, которые произойдут в будущем. Вернее, могут произойти, потому что наше будущее, как мы уже знаем – многовариантно.

Психолог кивнул:

– Где-то читал, что наши сновидения – это осознанный полет души.

Корнеев уточнил:

– В таком случае – полёт души в Пространстве Алгоритмов.

Журналист подумал: «Интересно, в каких алгоритмах я летал сегодня ночью? Чуть до бога не долетел... Сказали бы: ещё один отдал богу душу… Б-р-р. Нет, завязываю. Завтра понедельник. С понедельника начинаю новую жизнь. Если доживу до понедельника...»

– Помните, я рассказывал про ГЛОБУС – Глобальную Базу Улётных Сновидений? – спросил Корнеев. – Это не обычная свалка, куда загружается весь информационный мусор. Это информационно-аналитическая система, которая с помощью гироскопа Киврина могла производить анализ всей полезной информации из ноосферы.

– В культуре древних индейцев встречался подобный аналог, – сказал эрудированный Психолог.– Знаете, как тогда происходил отбор вождей и шаманов, то есть, управленцев?

– У кого больше – тот и шаман? Больше – в смысле мозгов, – предположил Журналист.

– Не совсем, – улыбнулся Психолог. – Молодым индейцам устраивали своеобразные испытания. Они определённое время постились, а потом подробно рассказывали свои сны главному шаману. Он сохраняли их сны, а затем сопоставлял их с наступившей реальностью и делал отбор среди юношей. Тех, чьи сны оказались пророческими, он обучал своими шаманским премудростям и затем, со временем они становились вождями. Ну, или шаманами. По-нашему – это секретарями обкомов или председателями исполкомов и академиками.

Корнеев улыбнулся, а Журналист снова задумался: «А что если мой сон не такой уж бредовый? Может я тоже способен оракулировать? Хотя, нет, я же не постился, а даже совсем наоборот… Жаль... Но пить всё равно брошу, здоровье уже не то...»

– Как интересно, – сказал Студент. –Выходит человеческая душа – это, по сути, ретранслятор информации между нашим сознанием и подсознанием? Или отражённой реальностью и Зазеркальем? Или между настоящим и будущим, которое материализуется только со временем?

Вопросы Студента заставили всех улыбнуться.

– Верно рассуждаете, Полуэкт Иванович, – похвалил младшего брата Программист. – Кстати, феномен времени проявляется только в процессе нашего движения в Пространстве Алгоритмов. Время, как, собственно, и пространство – всего лишь одно из многих свойств непрерывно изменяющейся материи. Я бы сказал, что время – это расстояние в Матрице Возможностей между намерением что-то сделать и конечным результатом. А разум выступает не только в качестве наблюдателя, но и «генератора идей». Это я всё к тому, что каждый человек может быть программистом собственного будущего. Человек, достигший определённого уровня понимания становится способен не только проникнуть в Зазеркалье, но и научить делать это остальных. Вот с последним, увы, бывают проблемы. Люди, как правило, не верят в существование какого-то Зазеркалья. Это не их вина, их приучили к этому с детства. Для них важнее то, что они видят в отражении, находясь по эту сторону дуального зеркала. Будущее для них – кромешная темнота.

Корнеев улыбнулся.

– Да что там будущее – для большинства людей даже прошлое – кромешная темнота, но это отдельный разговор. Душа, впервые попавшая в Пространство Алгоритмов, может легко заблудиться – ведь там действительно темно и сыро… Сыро, в том смысле, что в нашем будущем окончательно ещё ничего не определено. Ну, почти не определено. Оно становится нашей реальностью, то есть материализуется окончательно, только в самый последний миг, когда общее будущее соединяется с реальностью каждого живого человека. Как в замечательной песне про жизнь, как миг между прошлым и будущем. Нам сложно уловить этот момент, потому, что наш разум инертен, но если научиться замедлять внешние процессы, то можно наблюдать, как происходит материализация настоящего. Вы сами видели, как из молекул материализуется маленький мячик, если искусственно растянуть время. Человек способен управлять временем, но проблема в том, что мы даже не подозреваем о наших потенциальных возможностях, и поэтому людям даже в голову не приходит, что их можно развивать. Но такова реальность, как говорит Алексей. Я ничего не перепутал?

– Разве что порядок слов. Он обычно говорит: «реальность такова», – уточнил Программист.

– Мне однажды довелось беседовать с юношей, вернувшемся с войны в Афганистане, – сказал Психолог. – Его контузило взрывом снаряда. Говорит, что он своими глазами видел, как в момент детонации снаряд покрывался трещинами и как разлетались в разные стороны осколки. Утверждает, что остался жив, потому что успел увернуться от одного из осколков, летевшего прямо в голову. Никто, естественно, не верит… А я верю. В критические моменты сознание человека способно смещаться в другие диапазоны и привычные временные законы перестают работать. Многие из побывавших в клинической смерти говорят о том, что вся их жизнь проносится перед глазами за считанные секунды...

В комнате на некоторое время воцарилась тишина и залетевшая из коридора муха, словно испугавшись этой тишины, уселась на зеркало и поползла по нему, время от времени останавливаясь и потирая лапки.

«Интересно, а мухи есть душа?» – подумал Журналист, наблюдающий за мухой из своего угла. Слова Корнеева и Психолога пролетели мимо его сознания, сейчас его больше интересовала муха. Решив, что у душа у мухи однозначно имеется, потому, что мухи были, есть и будут, а без души в Пространство Алгоритмов не попасть, Журналист, довольный своими дедуктивными умозаключениями, стал размышлять дальше, но в результате запутался в определении одушевлённости и неодушевлённости. Потом он снова попытался вспомнить подробности своего сна, но не смог сосредоточиться и сон опять ускользнул от него. Скоро Журналисту всё надоело и он снова загрустил.

– Господа философы, давайте уже смотреть кино, или… Слушай, Полуэкт, у вас есть большая банка?

– Должна быть. А зачем тебе?

– Там за углом продают чешское тёмное пиво. Отличное пиво, доложу я вам. Эх, была бы у меня банка, я бы и вам купил. Кстати… Я видел в вашем холодильнике две банки. Из одной я, кажется, пил ночью… в смысле во сне... в смысле не я, а моя душа.... Так вот, моя душа поёт: айд лайк сам бир райт нау, организм настойчиво требует пивасика, да и мозг совсем не возражает, потому что он тоже нуждается в кружке тёмного чешского. Во всём пространстве алгоритмов лично меня сейчас интересует сценарий доставки пива из киоска в эту комнату. Чур я сценарист, или на худой конец, режиссёр!

– Ты – реквизит. Сиди, помалкивай. Будет с тебя на сегодня, – заворчал Психолог.

– Вот и считай, что я обиделся, а ты получил мячиком прямо в лобешник. Во всяком случае я обязательно сделаю это, как только природная лень перестанет меня сдерживать. Я не злопамятный, душа у меня тонкая и нежная, поэтическая, и я могу тебе ответить не грубостью, но в рифму: мой старый друг, тебя не в силах я убить…

– Что ты мелешь, Емеля?

– ... но этих грубых слов твоих я постараюсь не забыть, – всё-таки закончил Журналист.

– Договорились, – невозмутимо ответил Психолог и тут же обратился к Корнееву. – Виктор, а что вы можете сказать про интеллектуально-нравственный фильтр... я не про этого лирика, а вообще. Про заблудшие души более-менее понятно, но как по-вашему обрабатывается и фильтруется информации, полученная из Зазеркалья, то есть из подсознания?

Глава 17. Душевное равновесие

 

– Алексей, вы наверняка лучше меня знаете физическую сторону этого процесса. Так, что для вас и так понятно, что наши мысли, соображения, размышления – не что иное, как цепочки нейронных соединений. Алгоритмика их сопоставления и сравнения учёным тоже давно известна. Но может ли официальная наука ответить на вопросы, связанные с человеческим счастьем, могут ли рассказать уважаемые профессоры и академики, каким образом мы мечтаем и как потом реализуем свои мечты?

– Не буду врать – не знаю. Думаю, что академикам не до таких метафизических пустяков.

– А в НИИ ЧАВО был целый отдел Линейного Счастья, которым руководил неисправимый оптимист и просто очень душевный человек – Федор Симеонович Киврин, великий маг и кудесник. Он занимался изучением того, каким образом формируется наше прекрасное будущее. Когда вы познакомитесь – он вам сам всё расскажет более подробно. А я могу вам, если хотите, рассказать сказку.

Программист чуть не потерял дар речи.

– Михалыч, что я слышу? Ты начал сочинять сказки?

– Представь себе.

– А про кого, позвольте спросить, сказка? – живо поинтересовался Журналист

– Про вас.

– Про нас или про меня?

– Про всех. Итак:

Сказка о Душевном Равновесии и Глобальных Паразитах

Жил да был обычный человек, Журналист...

– А почему обычный? А почему просто Журналист, без фамилии?

– Ну, хорошо, тогда можно начать так: «Жил да был не обычный, а очень хороший Журналист по фамилии Голубович»

– Вообще-то я Голубев… А публикуюсь под псевдонимом Ник Голуб.

– Да? То-то я думаю – ну какой он Голубович, если он Голубев? Профиль у вас – типично голубиный.

– Но-но, я бы попросил тут без намёков. А псевдоним у меня не Голубь, а Голуб. Без мягкого знака на конце.

– Понятно. Тогда как вам такое начало: «Жил да был очень талантливый Журналист Ник Голуб, без мягкого знак на конце. Голуб–самец».

– Годится, – улыбнулся Журналист. – Валяйте дальше.

Жил он, ничем не выделяясь, среди таких же обычных людей, не очень любил работать, но и не скатывался до полного безделья, словом, жил как все. Однажды утром, проснувшись в прекрасном расположении духа, Журналист зашёл в свою ванную комнату, чтобы принять душ и побриться. Вода в душе оказалась какая-то необычно бодрящая, и когда он взглянул на своё отражение в зеркале, то не узнал самого себя. То есть, в зеркале был он, но выглядел помолодевшим лет на десять. Гладко выбритый, причёсанный и, что самое удивительное, уже одетый с ног до головы в хорошую и модную одежду, Журналист очень себе понравился. В тот момент, когда он внимательно рассматривал свое новое отражение в зеркале, в квартире погас свет. Он стоял перед зеркалом в кромешной темноте и ему казалось, что когда свет появится снова, его отражение станет прежним. Но случилось нечто необыкновенное: свет включился не в квартире, а в зеркале. Он включился совсем ненадолго, буквально на несколько секунд, но за это время Журналист успел рассмотреть внутри зеркала картину удивительной красоты, просто райское место, о котором можно только мечтать. Откуда-то сверху до него снизошла мысль, что перед ним открылась перспектива идеального будущего для всех людей без исключения – настоящего Земного Рая.

– Слушайте, вы перепутали. Того журналиста наверное звали не Ник Голуб, а Карл Маркс, – иронично заметил Журналист. Конеев, улыбнулся отрицательно повертел головой и продолжил:

– Журналист увидел своё отражение в этом будущем и понял, что его можно достичь, только после того, как все люди добровольно, безо всякого насилия и принуждения захотят это сделать. А для этого они должны обрести Душевное Равновесие и научиться правильно ориентироваться в многомерном жизненном лабиринте – Пространстве Алгоритмов, через который лежит путь к этому сказочному Раю. Было очевидно, что Душевным Равновесием, необходимым для достижения этой цели, могут обладать только умные и честные люди с доброй и открытой душой. Но самое главное заключалось в простой формуле: если ты хочешь что-то в этой жизни изменить в лучшую сторону – начни с себя.

– Извините, конечно, но эту формулу придумал Махатма Ганди. Я знаю, потому что это жизненное кредо моего отца, – не удержался Журналист.

– Вполне возможно, спорить не буду, – ответил Корнеев.

– Так вот, – продолжил он, – когда вспышка, озарившая зазеркалье погасла, а в квартире зажёгся свет, Журналист, как он и предполагал, снова увидел в зеркале своё обычное отражение. Исчезнувшая волшебная картина стала его мечтой и навсегда запечатлелась в его сознании, как фотография на бумаге и. Она не давала ему покоя ни днём ни ночью – Журналист всё время думал о ней, и однажды он решил поделиться своей мечтой со своими самыми близкими друзьями: Программистом и Психологом. Ну и, конечно же, с молодым Студентом – ведь он понимал, что для того, чтобы добраться до Земного Рая потребуется много времени и – если они не успеют воплотить мечту при своей жизни – им нужно будет передать накопленный опыт следующим поколениям.

Выслушав рассказ Журналиста, друзья загорелись желанием принять участие в реализации его мечты – они были уверены, что цель выбрана правильная и праведная. Психолог неплохо разбирался в человеческой психике и был готов научить людей, как с помощью разработанной им методики управлять собственными инстинктами и привычками. Программист умел писать гениальные программы, помогающие людям в автоматизации различных процессов, и собирался разработать Универсальную Теорию Управления, а Студент изучал новейшие технологии обработки информации и мог бы привнести в общий замысел свежую струю новаторских идей. Объединив свои творческие усилия они придумали и сконструировали специальный прибор – Ноосферный Гироскоп, удивительное устройство, позволяющее ориентироваться в Пространстве Алгоритмов и помогающее принимать верные жизненных решений.

– Стоп. Тут у вас неувязочка, – поднял руку Журналист. – Они не могли сами придумать и сконструировать Ноосферный Гироскоп. Вы же сами рассказывали, что этот прибор создали в лаборатории у Киврина.

– Ну хорошо, – улыбнулся Корнеев, – тогда будем считать что Бог сложил их жизненные обстоятельства таким образом, что им повстречался старый… нет, вечно молодой маг – я старше вас всего на несколько лет – и дал им прибор, который великие мудрецы воссоздали на основе древних знаний. Для создания этого прибора им пришлось переработать и обобщить всю информацию, накопленную за время существования земных цивилизаций и научиться общаться с Богом напрямую, безо всяких посредников. Это помогло им правильно настроить прибор и сориентировать в нужном направлении указательную стрелку, благодаря которой можно было обрести Душевное Равновесие и безошибочно прокладывать маршрут в сложных разветвлениях многомерного жизненного лабиринта. Так нормально?

– Вы знаете, я уже запутался, что значит нормально и ненормально. Валяйте дальше, – махнул рукой Журналист. Корнеев продолжил:

– Поделившись полученными знаниями со всеми людьми, они отправились по этому лабиринту, используя правильно настроенный Гироскоп, накопленный опыт, собственный разум и интуицию и сверяя каждый свой шаг с Богом.

Журналист оказался прав – путь к цели оказался неблизким. Поколения сменяли поколения, люди появлялись на свет и уходили, предавая мечту по наследству. Последователи Журналиста становились новыми Журналистами, последователи Программиста и Психолога, новыми Программистами и Психологами. Студенты становились Профессорами и обучали новых Студентов. Мечта жила, и с каждым витком истории она становилась всё ближе и ближе...

У этой сказки счастливый конец – в конце-концов люди добрались до Земного Рая, но самое интересное их ожидало потом. Оказалось, что есть еще более прекрасное место, но находится оно на другом конце их Галактики и они, получив в виде бонуса новые знания, опыт и более совершенные технологии отправились в новое бесконечное путешествие – ведь наша Вселенная бесконечна.

Но это была вторая часть сказки.

А первая её часть началась много тысяч лет назад, когда жили древние предки Журналиста, Программиста, Психолога и Студента. И началась она точно так же, как и вторая, с той лишь разницей, что журналисты, психологи и программисты тогда назывались КАК-ТО иначе, и занимались они другими делами. А студенты… студенты – они и в Африке студенты, как бы они ни назывались.

В те времена земные цивилизации были разделены и люди не обладали достаточными знаниями чтобы правильно пользоваться своими персональными внутренними гироскопами, которые, вообщем-то, имеются у каждого человека с рождения. Тогда Бог через нескольких своих посланников передал людям своеобразное руководство по настройке их Душевного Равновесия, благодаря которому можно добраться до Рая Земного, свободно ориентируясь в Пространстве Жизненных Алгоритмов

Люди, которые лучше и быстрее других овладели искусством управления своим Душевным Равновесием, повели за собой остальных, передавая им накопленные знания и опыт. Впереди оказывались самые мудрые, справедливые и честные...

Но однажды появились люди, решившие, что райской жизни на земле достойны только они, а остальные обязаны своим рабским трудом обеспечивать им приятное времяпровождение, пока будет строиться их светлое будущее. Со временем они расплодились везде, где только можно и превратились в настоящих Глобальных Паразитов, живущих на теле огромного, развивающегося организма под названием Человечество.

К слову: такие люди встречаются до сих пор, их совсем немного, но они очень живучи. От обычных людей их отличает только одно – способность существовать только за чей-то счёт. Они могут приспособиться к любым условиям, отыскав для себя тёплое местечко, и паразитировать на чьих-то успехах или выгодно использовать чьи-то неудачи.

Паразиты завладели информацией об устройстве человеческого гироскопа и внесли изменения в инструкцию, оставленную Богом таким образом, что Душевное Равновесие всего человечества нарушилось. То есть, человеческие гироскопы продолжали работать, но с точностью до наоборот.

Вместо честных, справедливых и мудрых к управлению стали пробиваться жадные, хитрые и коварные. Глобальные Паразиты научились манипулировать другими людьми в своих собственных интересах и стали чужими руками строить Глобальную Пирамиду Управления, притаившись на самой её вершине. Им действительно не нужно было прикладывать никаких усилий – испорченные гироскопы делали своё дело. Вместо того, чтобы с помощью единого Бога строить всеобщий Рай Земной, людей заставляли верить в какой-то «рай небесный» и поклоняться разным придуманным богам и считать себя их рабами.

Глобальные Паразиты наблюдали, как каждая, из разделённых на части земных цивилизаций, старательно возводит и укрепляет свою Пирамиду. Не имеющие ни роду ни племени, они сталкивали между собой целые страны и народы, принуждая людей воевать друг с другом, и извлекали выгоду при любом исходе сражения. Глобальная Пирамида Управления вбирала в себя всё самое полезное из разрушенных Пирамид и росла, росла, росла...

Но самое удивительное, что в своих хранилищах Глобальные Паразиты копили не драгоценности, а знания. Таким образом, за несколько тысячелетий сформировалась другая пирамида – Пирамида Знаний. В отличие от Пирамиды Управления она была перевёрнута основанием вверх. Время от времени Элита, прочно обосновавшаяся на верхних уровнях Пирамиды, открывала информационные клапаны и те, кто находился пониже, получали свою дозу информации, необходимую для обслуживания Элиты. Но всей доступной информацией всегда обладали только Глобальные Паразиты.

Однако, Закон Времени неумолимо делал своё дело – с каждым днем информации в перевёрнутой Пирамиде Знаний становилось всё больше и больше, и элите приходилось всё чаще открывать информационный клапан. Вскоре клапан перестал справляться с информационным потоком – информация, переполнив верхнее хранилище, начала бесконтрольно утекать вниз, подмывая фундамент пирамиды. И вот однажды, в один прекрасный день, попав в водопроводную систему, она холодным душем вылилась на голову Журналиста и… Дальше вы уже знаете.

***

Корнеев замолчал в ожидании реакции прежде всего со стороны Журналиста. Но тот притаился в углу, подперев голову руками. Он устремил свой всё ещё мутноватый взгляд вверх и не спускал глаз с мухи, сидящей на зеркале. Со стороны могло показаться, что он мысленно обдумывает написание статьи об особенностях поведения насекомых на отражающих поверхностях, но на самом деле это было не так. Журналист, внимательно слушавший Корнеева, снова перебирал в памяти фрагменты своего сна, пытаясь разложить по временным полочкам и сопоставить сон с явью. «Мало того, что во сне я почти дословно цитировал Корнеева, рассказывая шефу про утечку информации, я же в этой иформации едва не утонул. Неужели это случайные совпадения? Конечно, случайные – как иначе это можно объяснить?»

– Всё-таки, то, что вы рассказали не соответствует действительности. – заметил Журналист. – Слишком много спорных моментов.

– Это же сказка, она, как и сон, не может на все сто процентов соответствовать действительности.

«Откуда он знает про сон? Я ведь никому не говорил… Опять случайное совпадение?»

Журналист задумался и незаметно для себя перешёл на размышления вслух:

– И картины я видел во сне вовсе не райские, а скорее, апокалиптические…

– Было бы удивительно, если бы после твоей вчерашней оргии тебе приснился Чебурашка. Если бы ты не бухал, то может и сны бы снились тебе райские. То, что твоя реальность стала бы другой – не сто, а сто один процент.

– А еще… – не замечая ехидства Психолога, продолжал Журналист, что значит – этот ваш Гироскоп и Душевное Равновесие?

– Это образное представление соответствующего уравновешенного состояния человеческой психики. Камертон помогает музыканту, исполняющему свою партию в оркестре, настроить свой инструмент, чтобы тот не фальшивил, так и гироскоп Киврина нужен как раз тем, кто по какой-то причине потерял свой жизненный ориентир. Но это метафора. Никакой ни физических ни метафизический прибор не может сделать тот единственный правильный выбор, который человек обязан сделать сам. Так уж он устроен – человек –таким его сделал Создатель. Надеюсь, среди вас нет атеистов?

– А вы, часом, не Воланд? – вдруг ни с того ни с сего спросил Журналист.

Корнеев, не совсем понимая смысла вопроса, вопросительно посмотрел сначала на Журналиста, а затем на Психолога.

– Наш друг, любящий экспереиментировать, смешивая в непредсказуемых пропорциях алкосодержащие жидкости, интересуется, не дьявол ли вы? По всей вероятности, ваш вопрос напомнил одному из лучших журналистов современности беседу Воланда с Берлиозом и поэтом Бездомным на Патриарших прудах, – пояснил Корневу Психолог, хорошо представляющий полёт мыслей своего старого приятеля.

Корнеев понял и захохотал.

– Нет, Никита, я не дьявол, я только учусь. Шучу, шучу. Как говорится, ничто демоническое мне не чуждо, но я стараюсь об этом не забывать и контролирую себя, правда, иногда с трудом. Да вы не волнуйтесь, я не опасный. Ещё есть вопросы?

Студент по привычке поднял руку. Корнеев, улыбнувшись, кивнул.

– Вы сказали, что в тёмных лабиринтах будущего без гетеродина можно заблудиться. На чью же помощь в этом случае можно рассчитывать? К кому обращаться в трудную минуту и к чему прислушиваться? – спросил Студент

– Обращаться ко Всевышнему, а прислушиваться к голосу совести. А рассчитывать, Полуэкт, учись только на себя, – ответил Корнеев.

Студент задумался.

– А если… – неуверенно начал он, не зная как правильно сформулировать свою мысль, – если я еще не… ну, если я еще не достаточно хорошо понимаю, как общаться с этим… ну, Богом или как там у вас…. со Всевышним, что мне делать?

– И не мудрено. Тебя ведь не учили этому. Научишься со временем, ты парень любознательный, до всего дойдёшь сам. Главное – поставить перед собой цель. Не безумную, а реально осуществимую.

– А Глобальные Паразиты они что, не знают, что есть Бог?

– Да знают, но они понимают, что можно прожить и без него. Дело в том, что Бог предоставил людям свободу действий в пределах какого-то допустимого диапазона, который называется божьим попущением. Он не вмешивается, пока всё происходит в рамках попущения. Беда не в том, что эти люди не знают законов мироздания, а в том, что у них напрочь отсутствует совесть. А если это так, если совесть у человека отсутствует… Про таких людей часто говорят: ни стыда, ни совести. Как их только не называют – от умных паразитов до, бездушных уродов. Они только внешне могут походить на человека, но они бездушны по своей сути. Бездушные, жадные, хитрые, ушлые и … умные. Алексей охарактеризовал таких людей, назвав их демоническими личностями, верно я говорю?

Психолог кивнул:

– Верно. Во всяком случае многое из того, что вы говорите мне понятно и близко. Особенно про камертон. А что касается демонизма… Да, я считаю, что отсутствие совести – главное что отличает «демона» от «человека».

– Но ты ведь сам говорил, что демонический «психик» живёт в каждом нормальном человеке? – спросил Студент.

– Совершенно верно.

– Я думаю, что любой человек считает себя нормальным, – размышляя сказал Студент. – И каждый считает что он поступает по совести, ну, или так ему кажется. Как понять простому нормальному человеку, «демонит» он или ведёт себя по-человечески.

– Сложный вопрос, не думаю, что на него есть простой и однозначный ответ. Но могу предложить такой: если тебя кто-то начинает бесить и раздражать – первый признак того, что в тебе проснулся «демонический психик». Если его вовремя не утихомирить, то может проснуться «животный психик» – и тогда получится действительно «адская смесь». Сколько раз я наблюдал таких людей, в них действительно очень много хищного и звериного. Инстинкты и холодный трезвый ум толкают их к какой-то заветной цели и они уже не останавливаются ни перед чем. Это их девиз: человек человеку – волк. Как ты считаешь, Полуэкт, что нужно делать с такими людьми?

– Не знаю, так сразу и не ответишь. Но уничтожать, по-моему нельзя. Мне кажется в природе всё должно быть сбалансировано. Ведь есть и хорошие люди, их должно быть больше.

– Ты прав, их больше, но только они не очень-то задумываются над тем, что их часто используют как... пастухи используют стадо овец.

– Но я считаю, что имеют право на существование и овцы, и волки, и пастухи. Короче, нужно каким-то образом сделать так, чтобы и овцы остались целы и волки были сыты, – сказал Студент.

– Верно. Нужно уметь договариваться, – Корнеев усмехнулся. – Иначе проблему сытости волков можно на некоторое время решить, позволив им скушать пастуха. В соловецком институте лучше всех умел договариваться Янус Полуэктович. Ему удавалось учитывать казалось бы несовместимые интересы абсолютно различных по своему характеру людей. А знаете, как он этому научился? У нас был Отдел Извлечения Фольклорных Намёков – ребята выуживали полезную информацию из сказок, басен и прочего эпоса, искали в разных литературных произведениях второй смысловой ряд.

– Это в смысле: сказка ложь – да в ней намёк? – спросил Журналист.

Корнеев кивнул.

– Возьмём, к примеру, тему волков. Иван-царевич и серый волк. Помните, как они познакомились? Читает царевич на придорожном камне: «Поедешь направо – коня потеряешь». Что делать? Нужно ехать. Едет. Вдруг из тёмного леса выбегает серый волк и, естественно, нападает на коня. Что делает Иван? Убивает волка? Нет, он говорит с ним по-человечески. Воолк соглашается и начинает служить ему верой и правдой, выполняя разные опасные поручения.

– Ох уж эти сказочки, ох уж эти сказочники… – голосом мультяшного героя зашепелявил Журналист и неожиданно чихнул.

– Будьте здоровы, – улыбнулся Корнеев.

– Виктор, вы извините этого хулигана, он всю ночь по крышам летал, ему голову продуло, – сказал Психолог. – А ты, Карлсон, смотри, я знаю, где у тебя кнопка, будешь жужжать из угла перегаром – выключу – строго сказал Психолог. – Разрешите, я пару слов вставлю?

Корнеев махнул рукой, вытирая слёзы, выступившие от смеха.

– Если ты, Никитос, считаешь, что русские сказки это только детская забава, то вот тебе, пожалуйста, более другой пример. В житии Святого Франциска есть эпизод где рассказывается о волке, который шалил в окрестностях одного старинного европейского города. Он натурально зверствовал: задирал скот, а временами даже нападал на мирных жителей. И люди ничего не могли с ним поделать. Тогда они попросили помощи у мудрого Франциска. Тот каким-то образом изловил волка и привёл его в город. Людям он велел волка досыта кормить, а с волка взял клятву, что тот не будет никого трогать. Вот так они и жили-поживали, пока волк не умер от старости. Или возьми, к примеру, поэзию. У Лермонтова в его «Пророке» есть замечательные слова: «Завет предвечного храня, мне тварь покорна там земная». Если это перевести с поэтического языка на обычный, то получается, что человек – это наместник бога на земле, и он обязан нести моральную ответственность за использование надлежащим образом ресурсов, которые Всевышний ему предоставил. Ведь именно ему, Человеку с большой буквы он позволил управлять всем на земле, в том числе и животными. То есть, если кто-то достигнув человечного типа строя психики, научился справляться со своими внутренними «демонами», то «волки» безропотно согласятся ему служить. Вот такие вот, мой нетрезвый брат, «сказочки».

Корнеев, с нескрываемым интересом, слушающий рассуждения Психолога, заметил:

– Алексей, у меня иногда возникает ощущение, что мы каким-то образом уже пересекались с вами в НИИ ЧАВО. Эгрегоры шалят. Мне кажется, что вам нужно обязательно встретиться с Кивриным, Амперяном и другими институтскими ребятами.

Психолог смутился.

– Ну что вы, Виктор, я пока ещё многого не понимаю, но я уверен, что постепенно в моей голове всё сложится правильным образом и тогда я с огромным удовольствием познакомлюсь с вашими друзьями. Я буду весьма польщён, если какие-нибудь мои идеи их заинтересуют. Кстати, когда вы рассказывали про паразитирующих на чужих достижениях людях, вы подразумевали тех, кого называют Глобальным Предиктором?

– Реальность такова… – улыбнулся Корнеев и, выдержав паузу, заставил улыбнуться и Психолога, – что в настоящий момент Глобальный Предиктор паразитирует на человечестве, вместо того, чтобы управлять им должным образом, не выходя за рамки дозволенного Богом.

– Я до сих пор смущаюсь, когда слышу это слово – «предиктор». Всего две буквы перепутаешь – и совершенно другой запах, – сказал Журналист.

– «Предиктор» – это просто термин, – улыбнулся Корнеев. – У человека тоже есть свой «внутренний предиктор»,

–Точнее, «предиктор-корректор». – поправил Программист.

–Да. Человеческий предиктор-корректор – это интуиция в совокупности с совестью. Интуиция без совести – это звериное чутьё.

– Интуиция – это когда ты понимаешь, что тебя будут бить до того, как тебя ударили?

– Интуиция, Ник, – это предвидение будущего на основе мгновенного озарения. У Пушкина есть такие слова… сейчас прочитаю дословно, – Программист взял книгу-перевёртыш и открыл её на нужной странице. – Вот: «Провидение не алгебра. Ум человеческий, по простонародному выражению, не пророк, а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предположения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая – мощного, мгновенного орудия провидения...». Гений. Или вот еще, – он перевернул книгу, открыв её с обратной стороны. – Вы эти слова знаете, но в передаче у Капицы последнюю строчку наши идеологи вырезали: «О, сколько нам открытий чудных готовят просвещенья дух, и опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг, и случай, бог изобретатель...»

– Да, не зря говорят, что случайность – это непознанная закономерность, – сказал Психолог. – Ума не приложу, почему из школьного курса убрали психологию и логику. Ведь к пониманию Всевышнего можно дойти вполне логическим путём.

– Интересно всё это: интуиция, предвидение, предиктор-корректор, – задумчиво сказал Студент и, подумав, добавил: – Было бы неплохо послать в будущее нашего советского разведчика, такого внутреннего предиктора-корректора. Сидел бы там и корректировал потихоньку.

Программист засмеялся.

– Мы с Михалычем знакомы с таким человеком, Полуэкт, но он молчит, как партизан, хоть и пришёл к нам из будущего. Ты о нём тоже наслышан. Понимаешь о ком я говорю?

– Конечно, понимаю, – улыбнулся Студент. – О вашем любимом Янусе Полуэтовиче, у него ещё фамилия такая странная… Невтемнов?

– Невструев. Янус Полуэктович Невструев – удивительный человек.

– Он чех или словак?

– Не знаю, никогда не задумывался, а почему ты так решил?

– У нас на курсе учатся ребята из Чехословакии, так у одной девчонки фамилия похожая – Невструева, только ударение на первом слоге. Даже так, на первом и на втором одновременно.

– Как это? На двух слогах одновременно? – удивился Кореев.

– Да. Она говорит, что в Чехословакии ударения делают на двух слогах – Хелена Невструева.

– Нужно будет поинтересоваться у Януса Полуэктовича при случае. А про разведчика ты здорово придумал. Послать в будущее разведчика-корректора, снабдить его ноосферным гироскопом Киврина и ждать подходящего момента.

– Подходящего момента для чего?

Корнеев подмигнул.

– Ясно для чего – для корректировки.

– А как туда попасть, в будущее?

– Элементарно, Ватсон. Берёшь, например, этот мячик…

Корнеев что-то пошептал перед резиновым мячиком, который он материализовал накануне на глазах у всех .

– И кидаешь его в Зазеркалье, – весело сказал он и, размахнувшись, швырнул мячик прямо в зеркало.

Все замерли. Мячик, долетев до зеркала, свободно проник сквозь стекло, как будто его и не было, и запрыгал по просёлочной дороге, поднимая фонтанчики пыли при каждом своём отскоке.

Муха, сидевшая на зеркале, поначалу тоже замерла от удивления, а затем, опомнившись, возмущенно зажужжала, сделала что-то наподобие «бочки» перед носом у Журналиста и скрылась в коридоре.

«Интересно, а если бы мячик угодил по мухе, то она бы со своей душёнкой улетела в будущее или отдала богу душу здесь?» – подумал Журналист.

Глава 18. «Телесерфинг» (продолжение)

Студент, подбежав к зеркалу, первым делом осторожно прикоснулся к раме, затем провёл пальцем по стеклу, которое ему показалось на ощупь чуть теплее обычного. Стекло было на месте, а мячик валялся метрах в тридцати на пыльной дороге.

Студент вопросительно посмотрел на брата, но тот лишь пожал плечами. Он и сам иногда не понимал, как Корнееву удаются разные диковинные трюки, хотя, трюком, пожалуй, это назвать было сложно. Метафизическую природу некоторых вещей можно со временем осмыслить, но привыкнуть к этому, ежедневно сталкиваясь с другой, привычной реальностью, было сложно даже Программисту, встречавшему в своей жизни и не такое.

Психолог молчал, задумчиво глядя на шевелящиеся колосья.

– Нет, это пока не укладывается в моём понимании. А глупых вопросов задавать не хочется. Может быть действительно продолжим телесерфинг?

Корнеев, кивнул:

– Правильное решение. Понимание придёт не сразу. Рассаживайтесь.

Друзья зашумели, словно зрители, возвращающиеся после антракта, и расселись по своими местам.

Журналист умостился в своём углу и тихонько свиснул.

– Третий свисток, – пояснил он вопросительно оглянувшемуся Психологу.

– Тогда свистать всех наверх! К штурвалу, юнга, – весело сказал Корнеев, доставая камень из холодильника. – Справишься сам, Полуэкт?

Студент пожал плечами и клацнул кнопкой «Юности».

– Попробую, – сказал он и стал осторожно вращать блестящую ручку гетеродина.

В телевизионный шум стали врываться отдалённые звуки милицейских сирен и грохот моторов и на экране неожиданно появились танки, перемещающиеся на большой скорости по городским улицам. Взволнованный голос корреспондента за кадром сообщил, что армия сегодня действовала быстро и буквально за час-полтора танки, бронетранспортёры и БМП прочно обосновались вокруг Кремля, на Манежной, Большого театра, Моссовета и на важнейших магистралях города.

– Ну ни фига себе, – вырвалось у Программиста.

Танки, в сопровождении милицейских машин, продолжали мчатсья по малолюдной московской набережной. Пассажирские автомобили и автобусы, прижавшись к тротуарам, останавливались с включенными «аварийками».

Трансляция внезапно оборвалась, по экрану побежали полосы, но спустя всего несколько секунд изображение появилось снова. На этот раз это был выпуск новостей.

Мужчина, сидевший перед микрофоном в студии, был похож на известного телеведущего, и это наверняка был он, хотя немного постаревший. Он озабоченно перебирал бумаги на столе, а молоденькая дикторша спокойным, но уставшим голосом рассказывала о том, что российский парламент ратифицировал какое-то «соглашение трёх». Она так и сказала: «Соглашение трёх было ратифицировано парламентом, несмотря на то, что по Конституции самой России такое решение может принять только съезд народных депутатов». И неожиданно добавила: «Ну что же, будем надеяться, что цель оправдывает средства».

Журналисту вдруг показалось, что где-то за стенкой, возможно, в соседней квартире, зазвучал траурный марш. Он вздрогнул и прислушался. «Беловежская пуща» – вздохнул он с облегчением, но непонятная тревога осталась.

– Вам тоже кажется, что в стране что-то произошло? – спросил он вглядываясь в напряжённые лица друзей, не сводящих взгляд с экрана. Он закряхтел и начал подниматься.

– Еще не произошло, но может произойти, не забывай, что мы наблюдаем один из возможных вариантов будущего – сказал Психолог. – Полуэкт, притащи табуретку этому аналитику.

Пока студент бегал на кухню за дополнительной табуреткой, изображение исчезло и больше никак не хотело появляться.

– Какой же это был год, может кто-нибудь заметил? – спросил Психолог.

Как выяснилось, никто не увидел ничего такого, что могло бы помочь хоть примерно определить год происходящих событий. После этого сигнал пропал надолго.

– А что если это была последняя передача перед концом света? Так и не узнаем, когда это произойдет, – предположил Журналист и Психолог показал ему кулак.

Корнеев предположил, что изменился частотный диапазон и Студент что-то подкрутил внутри «Юности». Наконец сквозь эфирный шум стала проявляться какая-то программа.

На экране появился мультик про смешного утёнка в круглых очках и цилиндре и чей-то бодрый голос за кадром торжественно провозгласил: «Хочешь быть богатым – будь им. Оптовая торговля ООО Славянский базар». Затем заиграла ритмичная музыка и на экране заплясали полуголые красотки. «Бойс, бойс, бойс» – запела девица в джинсовой юбчонке и настолько короткой блузке, что её пышный бюст временами почти полностью обнажался. Журналист присвистнул и придвинулся поближе, но при этом толкнул Студента, тот дёрнул рукой и телевизионная настройка сбилась. Вернуть грудастую девицу не удалось, и Журналист ужасно расстроился.

Потом на экране появилась студия с надписью «Вести» и очаровательная дикторша сообщила, что введён в действие закон о валютном регулировании и валютном контроле и теперь покупка и продажа валюты может осуществляться только через коммерческие банки и валютные биржи на условиях, устанавливаемых центральным банком.

– Валютная биржа? Какой же это год, девушка?

Но девушка, проигнорировав вопрос Журналиста, исчезла, а вместо нее появился строгий диктор.

«На сегодняшних торгах на межбанковской валютной бирже курс американского доллара остался неизменным и составил 399 рублей»

– Охренеть можно. Эй, чувак, какой у тебя год?!

– Никитос, замолчи, они тебя пугаются, – сказал Программист.

Сигнал снова пропал и появился только через несколько минут, за которыми скрывались невидимые месяцы, а может и годы. На экране возникла картинка из какой-то сельской местности и голос за кадром стал рассказывать, что в суверенных республике Российской Федерации пошёл процесс продажи ваучеров.

Незнакомое слово резануло слух. Журналист хотел вставить пошлый комментарий, но удержался.

Голос за кадром сообщил, что особенно активно граждане стали сдавать ваучеры в деревнях и сёлах. Зарплату людям задерживали и они стали менять свои ваучеры на продукты питания. Диктор рассказал, как крестьяне, справившись с тяжелой сезонной работой, начали заслуженно отдыхать, а помогать им в этом с большим энтузиазмом взялись местные коммерсанты, быстро обеспечившие магазины широким ассортиментом вино-водочных изделий.

На экране появился корреспондент, бравший интервью у какого-то неряшливо одетого мужичка, как выяснилось, жителя одного из сёл исконно русской глубинки. Улыбчивый корреспондент спрашивал его в микрофон:«Скажите, как вы использовали свой приватизационный ваучер?»

Житель, видимо очень уставший после тяжелой сезонной работы, а может слишком активного отдыха, отвечал невнятно, и было заметно, что он не слишком трезв.

«Мы с мужиками в пятницу... загудели... оказалось мало. У нас в деревне есть... этот, как его, коммерческий ларёк, ну, магазин, короче. Дак я туда и отнёс свой привациз… ну, этот, как его… ваучер. Короче, гудели после этого ещё дня три.

Корреспондент (улыбаясь): «Жена не ругалась?»

Житель: «Как не ругалась? Всяко ругалась. Они с тогда с бабами на нас крепко обиделись. Она, с…, короче, она назло мне потом свой ваучер туда же отнесла и набрала всякой отравы... амареттов и вермутов. Тьфу, прости господи. А что, поди ещё ваучеров дадут?»

Корреспондент (смеясь): «Не знаю, может и дадут. Всего вам доброго. Держитесь»

***

Дальше программы замелькали короткими отрывками, смешиваясь в какой-то непрерывный телевизионный калейдоскоп, как подготовленные к политинформации газетные вырезки, разлетающиеся по комнате в порыве ветра. Реклама, концерты, мультики, опять концерты, юмор, кино, какие-то однотипные беседы ни о чём, где в студии ежеминутно раздавались то аплодисменты то неодобрительное завывание. В этих передачах, похоже, какой-то невидимый дирижёр в студии давал команду и зрители начинали хлопать в ладоши. Они сопровождали каждую фразу самодовольного ведущего возмущенными возгласами и свистом, и было непонятно, это настоящие зрители или актёры, приглашённые в студию на съёмки какого-то фильма.

Каждые пять минут передача прерывалась на рекламу пива, и Журналист начинал нервничать, а после очередной рекламы сигарет компании Филип Морис, он не выдержал, и отправился курить на балкон.

Накурившись вдоволь, он застал приятелей тревожно всматривающихся в экран.

– Что на этот раз случилось? – спросил он, пробираясь к своей табуретке.

– Наша подводная лодка «Курск» затонула, – пояснил шёпотом Студент. – Какой год, неясно. Известно только что это произошло в Баренцевом море 12 или 13 августа. Там на ней люди, больше ста человек, их ищут, возможно, они ещё живы.

Усаживаясь на своё место, Журналист неуклюже пошатнулся и чуть не упал, навалившись на Студента.

– Капля никотина убивает лошадь, но слопотамам это не грозит, – буркнул Психолог.

Студент дёрнулся, оборвав какой-то проводок, изображение пропало.

– Ну простите, меня, я больше не буду, – стал оправдываться Журналист. И тут он вдруг вспомнил, как лихо управлял зеркалным экраном во сне, переворачивая раму то в одну, то в другую сторону. Он почему-то решил, что таким же образом можно вернуть пропавшее изображение. Вообразив себя великим магом, он подошёл к зеркалу и дёрнул раму за угол вверх. Зеркало не поддавалось. Журналист хотел было попробовать снова, но Программист его остановил.

– Не нужно этого делать, Ник. Просто силой его не повернуть.

Журналист совсем расстроился и виновато уселся на своё место.

Глава 19. «Точприбор»

Студенту пришлось что-то припаять и немного повозиться с гетеродином, прежде чем он нашёл следующую передачу, напоминающую интервью. Однако звука не было и можно было просто наблюдать за беседой молоденькой журналистки с директором какого-то завода, крупным мужчиной средних лет с необычной фамилией Многожёнов. Фамилия с припиской «генеральный директор» была написана на табличке, стоявшей на столе рядом с микрофоном.

Боковая стена директорского кабинета была зеркальной и в ней отражался сам Многожёнов и журналистка, задающая ему вопросы. Наблюдательный Студент обратил внимание, что оператор с телевизионной камерой в кабинете отсутствовали и каким образом велась съемка было не понятно. На столе у директора стоял абсолютно плоский серебристый телевизор на котором время от времени менялось изображение.

В правом нижнем углу экрана светилась надпись 33 ⅓.

– Полуэкт, где звук? – спросил Журналист.

Студент пожал плечами и, стараясь не упустить из виду происходящее на экране, снова стал перебирать провода, соединяющие гетеродин Амперяна с «Юностью».

– Похоже, это завод по производству грамластинок, типа нашей «Мелодии», если судить по цифрам «33 ⅓» – сказал он Студент.

– Пожалуй, – согласился Программист, протягивая ему отвёртку. – Возьми, пригодится.

Откуда-то появилась миниатюрная секретарша. Она была в какой-то униформе свободного покроя, не скрывавшей, впрочем, её изящных форм. Секретарша протянула директору небольшой продолговатый цилиндрик, видимо, пульт управления, и, улыбнувшись очаровательной улыбкой вышла из кабинета. Директор поколдовал с пультом и на зеркальной стене появилось изображение цеха.

О том, что это цех можно было догадаться по нескольким червякам конвеерных линий, двигавшимся по замысловатым траекториям. Людей в цехе почти не было: несколько мужчин и женщин в таких же, как у секретарши, униформах, только другого цвета, зато было полно всевозможных механических приспособлений, похожих на щупальцы, делающих точные и отрывистые движения.

Студент что-то покрутил отвёрткой в «Юности» и звук появился. Студент даже покраснел от удовольствия, когда Корнеев переглянувшись с Программистом, показал большой палец.

– Не похоже на грампластинки, – сказал Журналист.

Он слабо представлял, как должен выглядеть завод по производству и звукозаписи виниловых дисков, но он, похоже был прав. Теперь, когда появился звук, из телевизионного рассказа, который время от времени прерывал интервью стало ясно что товарищ Многожёнов прошёл путь от инженера-технолога до директора огромного завода сверхточного приборостроения. Город Переяслав-Залесский, «город столичного подчинения», как сказал голос за кадром, был известен тем, что три с половиной столетия тому тому назад в нём произошло великое историческое событие – знаменитая Переяславская рада, соединившая навек Украину с Россией. В январе должна была сдаваться третья очередь сборочного производства этого завода и строители старались приурочить сдачу нового цеха к круглой дате, но из-за нерасторопности городских властей, город оказался не готов принять очередную партию специалистов, направленных на завод из «восточной столицы» – именно так назвал директор Владивосток.

– Если я не ошибаюсь с датой Перяславской рады, то мы наблюдаем события, которые могут произойти в 2004 году, – сообщил умный Психолог, произведя в голове нехитрые вычисления.

– Слава богу, определились с периодом. Слушай, а ведь это уже следующий 21-век, – сказал Программист. – В 2004 мне будет… м-да… А Полуэкту, получается будет примерно, как нам сейчас. Как тебе наш возраст, братишка?

– Нормальный возраст, – улыбнулся Студент, взглянув на Журналиста, который сделал брови домиком и невинно заморгал ресницами. Он сидел тихо, как нашкодившая мышь.

Из дальнейшего рассказа стало ясно, что Точприбор, построенный в начале 80-х для нужд советской «оборонки», за последние два десятилетия превратился в один из самых современных приборостроительных заводов Европы. Завод изготавливал роботизированные линии для промышленных нужд и попутно «штамповал другие изделия для дома, для семьи», как выразился сам директор. Ассортимент был широчайший: от компактных бесшумных стиральных машин до огромных многофункциональных информационных устройств, которые стали внедряться благодаря стремительному развитию. Оказалось, что зеркальная стена – это их последняя новинка – информационный терминал, построенный на основе новейших зазеркальных технологий.

Корнеев с Программистом обрадовались, как дети, и едва не расцеловались после этих слов, но быстро успокоившись и стали смотреть передачу дальше. Оказалось, что такие информационные терминалы уже устанавливаются во многих цетрах управления как в стране, так и за рубежом, а в бытовом варианте они очень смахивают на их магическое зеркало. Управляются терминалы небольшим цилиндрическим пультом, который является ещё и трёхмерным материализатором. «Умклайдет», – произнёс Корнеев непонятное слово, но Программист его понял и утвердительно кивнул. «Волшебная палочка, по-нашему» – пояснил он друзьям.

Дальше начался рекламный ролик, насыщенный разнообразными терминами, наподобие «м-волновых коммуникаторов», «интеллекторов третьего поколения», «тонкоплёночных зеркалофонов». Выяснилось, что 33 ⅓ – это не количество оборотов в минуту, что «33» это вообще не цифры, а аббревиатура, обозначающая «Зазеркалье», а ⅓ – это не дробь, а «одно устройство – три функции».

– Фантастика, – Студент смотрел и слушал, открыв рот от удивления. – Интересно, а искусственный интеллект уже создн?

– Конечно создан. Секретарша у Многожёнова очень даже интеллектуально выглядит. Ты обрати внимание – даже сквозь балахон интеллект выпирает. Искусственный, не иначе, – предположил Журналист.

– С чего ты так решил? – спросил Психолог.

– Слишком хороша для живой. Спинным мозгом чувствую – это и есть та самая биосекретарша. В таком случае, Привалов, компьютер, который я у тебя выиграл, должен быть с интеллектором не менее, чем третьего поколения!

– Во-первых, еще не выиграл, а во-вторых, ты забываешь, что это не реальное будущее, а один из его вариантов, – возразил Программист.

Рекламный ролик закончился и передача опять вернулась в кабинет директора.

«Я начинал свою трудовую деятельность обычным молодым специалистом. А когда на завод приехала делегация во главе с первым президентом нашей страны Владимиром Ивашко», я уже руководил небольшим отделом – вспоминал Многожёнов.

– Ничего не понимаю, значит всё-таки не Андропов... А кто такой этот Владимир Ивашко и почему тогда на похоронах Брежнева мы видели Андропова? – шёпотом спросил Студент.

– Полуэкт, эти два события разнесены во времени и могли произойти с разной долей вероятности. Слушай внимательно, сказано же: «первым президентом», а не генсеком, – приложив палец к губам, ответил Программист.

Дальше из разговора следовало, что на рубеже 80-х и 90-х произошло некое важное историческое событие, которое в итоге привело к большим преобразованиям в СССР и объединению Германии.

Судя по всему, в Союзе была принята другая форма государственного управления и первый президент то ли новой страны, то ли объединения нескольких стран, названных ведущей «странами русского содружества», Владимир Ивашко сумел договориться с европейцами и американцами о продаже на взаимовыгодных условиях западных технологии. Кроме того, Запад помог внедрить эти технологии на строящихся предприятиях оборонной промышленности. В результате Киевская область, превратилась в одну из шести «зон высоких технологий и прямых инвестиций».

«Наши немецкие партнёры организовали подготовку высококвалифицированных специалистов для учебно-производственной лаборатории, созданной на базе нашего КБ и сегодня, я хочу это особо подчеркнуть, разработка и испытания новейших технологий проходит именно у нас» – не без гордости отметил директор.

Передача, тянувшаяся достаточно долго, неожиданно прервалась – снова пропал сигнал. Друзья некоторое время сидели молча.

– Полуэкт, погоди, давай сделаем паузу, – попросил Программист. – Попробуем проанализировать услышанное. У кого какие мысли, коллеги?

– Интересно, как его жена не настояла на смене фамилии? Хм-м. Многожёнов... А зовут его не Султан Гаремович, случайно? – всё-таки не удержался от своих шуточек Журналист.

– А вы обратили внимание, что про КПСС ни слова? И у этого «русского содружества» есть несколько столиц. Если есть восточная столица, то по логике должна быть и западная. – сказал Программист.

– Я могу предположить, что западная столица – это Киев, – сказал Психоог.

– А почему не Калининград или Питер, – поинтересовался Корнеев.

Психолог пояснил:

– Переяслав-Залесский – это под Киевом, а раз его назвали городом столичного подчинения, то логично предположить, что одной из столиц, возможно, условных, будет Киев. Конечно, сегодня трудно сказать, как будет устроено государственное управление через двадцать лет, поэтому это всего лишь предположение. Тем более, что само будущее у нас многовариантно.

Программист задумался.

– А что? Теоретически возможно. Москва может стать административной столицей, наподобие Вашингтона, а все функции столичных городов на такой огромной территории могут передать, к примеру, Киеву на европейской части, а Алма-Ате или Владивостоку – на азиатской.

– А вдруг и Ленинград станут столицей называть? – возбуждённо предположил Студент, – А почему бы и нет? Северная Пальмира – северная столица.

– А как же Одесса? – спросил Журналист. – Вы забыли про Одессу! Без южной столицы никак нельзя. «Столица наша южная, жемчужина союзная». Как вам слоган? Полуэкт, а не махнуть ли нам в Одессу следующим летом? Скажем, на рыбалку. Я тебя с такими золотыми рыбками познакомлю! Пошли, покурим, что ли?

– Не-а, пытаюсь бросить, – завертел головой Студент.

Журналист, театрально закатил глаза.

– Ой, шо твориться?! Эти шаманские колдуны таки заколдовали мальчика, типа хотят сделать из него человека. А я, как человек измученный жизненным опытом, могу сказать, что ничто человеческое мне не чуждо! Пока вы тут мечтаете – я курну.

Он подмигнул Полуэкту и отправился на перекур.

Глава 20. Крушение Зазеркалья

 

Вернувшись в комнату, Журналист остановился как вкопанный и замер от неожиданности.

На огромном экране зеркала он увидел картину, которую наблюдал совсем недавно, когда во сне переступал порог полузатопленной читальни. То же самое голубое небо и бескрайнее море, раскинувшееся до самого горизонта – все это сопровождалось тревожным криком чаек, летающих над торчащим прямо из воды деревянными столбом с тремя дорожными указателями, о который тихо плескались морские волны.

На одном из указателей было написано слово «Memphis», на другой «Курск 141 км», а на третьей «Китеж».

Корнеев сидел за столом и что-то записывал в блокнот, Журналист, оживлённо жестикулируя, о чём-то беседовал с Психологом. Студент, как заворожённый, смотрел на экран.

Журналисту показалось, что одна из чаек, подлетев достаточно близко, подмигнула ему, как старому знакомому. Он её узнал по серому оперению, которым она отличалась от своих белоснежных сородичей. У него снова разболелась голова и он прислонился к стене, приложив холодную руку ко лбу, и на секунду закрыл глаза.

Сквозь шум моря и галдёж чаек послышалось воронье карканье.

Журналист открыл глаза и увидел, как, неизвестно откуда взявшийся огромный черный ворон, похожий на коршуна, усевшись прямо на столбе, сбивает деревянный указатель твердым клювом. Ему уже почти удалось это сделать, и указатель готов был отвалиться, но чайки, подняв невероятный крик, стали по очереди атаковать ворона. Ворон развернул крылья и стал напоминать орла на нацистской символике. Серую чайку, подлетевшую к нему сбоку, он клюнул прямо в голову, та упала на воду и стала бить крыльями.

Журналист рассвирепел. С криком «Ах ты ж сволочь фашистская!» он метнул в ворона мячиком, оказавшимся у него в руках.

Что произошло дальше, Журналист не понял. Он только успел заметить, как Корнеев, сидевший к нему спиной, сделал неуловимое движение рукой и щёлкнув пальцами, выключил звук в комнате. На секунду всё замерло, а потом, как в замедленном футбольном повторе, Корнеев оглянулся назад, глаза его сверкнули, его правая рука плавно взлетела вверх и он, растопырив пальцы, попытался перехватить мячик, который медленно приближался к зеркалу. Потом снова всё замерло и комната наполнилась звоном разбитого стекла.

Журналист увидел, как осколки зеркала медленно разлетались в разные стороны. Мячик, отскочивший от зеркала, по всем законам физики должен был попасть прямо в центр стола, где стоял гироскоп, но этого не произошло. Срикошетивший мячик, зависнув в воздухе, медленно, словно на парашюте, опустился на пол.

Корнеев, обессиленно уронив руку, рухнул на стул. Рука повисла плетью, а сам Корнеев откинулся на спинку стула и шумно вздохнул.

Все, затаив дыхание, уставились на разбитое зеркало. В самом его центре образовалось круглое отверстие с радиальными трещинами. В наступившей тишине шум волн и крик чаек только усилился и от зеркала пахнуло морем. Журналист, видимо забыл закрыть дверь на балкон и запах моря, смешавшись с табачным дымом проникшим с балкона, приятно защекотал ему ноздри.

Первым нарушил воцарившееся молчание Журналист:

– Однако, у вас и реакция, Виктор. Прямо как у Владислава Третьяка, – пытаясь сгладить свою вину, заискивающе сказал он. Корнеев смотрел куда-то в сторону отсутствующим взглядом и никак не реагировал.

– Вы ведь тоже мячик в зеркало забросили, я и подумал… – стал оправдываться Журналист, как провинившийся школьник перед строгим учителем. На самом деле он ничего не успел подумать и пытался каким-то образом объяснить свой поступок.

Корнеев устало посмотрел на Журналиста и улыбнулся.

– Есть бородатый анекдот про студентов-медиков, профессора, патологическую анатомию, пальцы, брезгливость и внимательностью. Анекдот старый, но принцип, похоже, бессмертен. Вы были не слишком внимательны, но это не ваша вина, я должен был предвидеть.

– В чём же моя невнимательность? – недоумевал Журналист.

– Тот мячик, который я зашвырнул в Зазеркалье, был дублем. Проще говоря, он материализовался из Зазеркалья и дематериализовался обратно. Кроме того, я над ним предварительно немного поколдовал, то есть, запрограммировал специальными словами.

– Понятно. Но как я обычным резиновым мячиком мог расхера… в смысле, разбить нафиг зеркало?

– Это ведь не обычное зеркало, Никита. Сверхчастотная перенапряжённость… защитная кристаллизация тонкоплёночного дисплея… м-полевой взрыв… Короче...– махнул рукой Корнеев, и тут же добавил: – Ничего, бывает. Привалов, живая и мёртвая вода ещё остались?

– Осталось немного.

– Ну вот и славно, полечим.

– А этого вылечить можно? – спросил Психолог, кивая на Журналиста.

– Сам вылечится, – улыбнулся Корнеев.

Журналист что-то буркнул и погрозил Психологу кулаком.

Студент притащил из кухни совок с веником и стал собирать осколки, разлетевшиеся по комнате.

– Стекло выбрасывать? – спросил он деловито.

– Выбрасывай, Полуэкт, от этих осколков толку уже не будет. Мёртвая и живая вода сделают своё дело, Зеркало само срастётся и станет еще лучше и светлей.

– Полуэкт, а куда подевалась мёртвая вода из холодильника? – Программист с удивлением рассматривал пустую бутыль с буквой М на куске пластыря.

– Понятия не имею, – ответил Студент, заглядывая в холодильник. – Ник, ты просил пустую банку? Ты ещё не передумал бежать за пивом?

– Но ведь банка была полная. Вернее, не пустая. Я точно помню, что там оставалась вода, – озадаченно пробормотал Программист.

– А может этот трезвенник специально опустошил банку? А?

Психолог, безусловно, шутил, но что-то заставило Журналиста вздрогнуть и он вспомнил, что действительно прикладывался к одной из двух банок. «Но ведь это было во сне!» – подумал он, словно оправдываясь перед самим собой.

– Я не специально, то есть, это не я… вернее, мне приснилось...

Дальнейшее произошло настолько быстро и неожиданно, что никто ничего толком не успел понять. Образовавшийся сквозняк захлопнул дверь в комнату с таким грохотом, что все замерли, повернувшись в сторону двери. В это же время полка, висевшая на стене над столом, от сотрясения стены оборвалась и с шумом рухнула под тяжестью книг, разлетевшихся в разные стороны.

Журналист первым бросился к столу и схватил одну из свалившихся книг, которая придавила гироскоп.

Это была «Толковая Библия» Лопухина в старинном кожаном переплёте.

***

Журналист стал машинально перелистывать книгу.

«Не может быть! Это какая-то мистика, «Библия» должна находиться в шкафу внизу. Как она оказалась на книжной полке? Случайно? И дырка в зеркале именно в том месте, где я наблюдал её ночью, и пустая банка, и вообще… Я сошёл с ума, это бред, галюцинации...»

– Можно? – спросил Корнеев, протягивая руку. Он уже успел оценить последствия крушения и, похоже, не слишком расстроился.

Журналист передал толстую книгу Корнееву.

– Саня, это ведь ты вчера вечером положил «Библию» на полку? – спросил Корнеев. – Я помню, как ты с кем-то говорил про неё по телефону.

«Он что, читает мои мысли?» – пронеслось в голове у Журналиста и голова заболела ещё больше. «Стоп, а может я просто ещё сплю?» . Он на всякий случай незаметно ущипнул себя за ухо.

– Да, вечером неожиданно позвонил Вигазов. Ему зачем-то понадобилась «Библия», я еле нашёл её. Зорин Зоманович должен сегодня зайти за книгой. – ответил Программист.

– А книга лежала на полке? – продолжал допытываться Корнеев.

«Почему от так интересуется? Однако, странно всё это: Зорин Зоманович, «Библия»... бесовщина какая-то» – подумал Журналист.

– Нет, она лежала тут, в шкафу! – не удержался он, показывая пальцем на нижнюю полку.

Программист с удивлением взглянул на Журналиста.

– Да, а ты откуда знаешь?

Журналист помассировал виски и наконец решился:

– Я вам уже говорил, что мне сегодня приснился странный сон. Еще более странный, чем то, что я сегодня здесь увидел.

Он вдруг почувствовал, что головная боль отступает. Журналист облегчённо вздохнул и улыбнулся. Пропуская некоторые подробности, которые могли вызвать нежелательную реакцию у Психолога, он рассказал приятелям о своих ночных приключениях.

Психолог всё-таки несколько раз с тревогой, а иногда с нескрываемой иронией поглядывал на Журналиста, но не перебивая его, дослушал рассказ до конца.

– Интересный клинический случай, – резюмировал он. – Судя по всему, ты вчера смешивал коньяк с портвейном.

Журналист, ожидавший подобной хамской реплики, хмыкнул, нисколько не обидевшись.

– Я гордо промолчу, – сказал он.

Корнеев, очень внимательно слушавший рассказ, сказал:

– Никита, вы обладаете даром экстрасенса.

Журналист даже растерялся, соображая, шутит Корнеев или говорит серьёзно и на всякий случай выдал каламбур:

– Я ничем не обладаю даром. Всё, чем я обладаю, куплено за баснословно смешные деньги или нажито непосильным трудом.

– Ну да, и квартиру на Васильевском острове ты тоже... своим потом и кровью? – не удержался Психолог.

– Это наследство, ты же знаешь, – моментально среагировал Журналист, – это всё мама. А тебе «четвёрку» кто помог купить? Твой председатель профкома?

– Нет, Никитос, без твоей мамы я бы сейчас продолжал ездить на трамвае, – честно признался Психолог. – Привет ей при передавай и низкий поклон.

– У Никиты мама – удивительная женщина, – пояснил Корнееву Программист. – Она обычная школьная учительница русской литературы с большим стажем, но она имеет столько благодарных учеников…

– По всей стране, кстати. А один даже работает полпредом в Канаде, – вставил Журналист с гордостью.

Программист достал с полки большой альбом.

– Да, нашу Зинаиду Николаевну знают по всему миру. Такие учителя, как говорится, от бога. Она и нас с Алексом в своё время учила, – сказал он показывая Корнееву большую выпускную фотографию.

– Да, это отдельная песня, я бы сказал, гимн учительнице с большой буквы «У», – сказал Психолог. – Но почему вы решили, что Ник – экстрасенс, Виктор?

– Я не сказал «экстрасенс», я лишь отметил его несомненные экстрасенсорные способности, – ответил Корнеев, рассматривая альбом. – Его сон, как и всю информацию, полученную вами из Зазеркалья, мы загрузим в ноосферную информационную базу ГЛОБУС для того, чтобы потом как следует её исследовать. Нужно будет сравнить её с той реальностью, которая нас ждёт. Вполне вероятно, что некоторые фрагменты сна Никиты, некоторые статьи из газет и некоторые просмотренные телепередачи каким-то образом отобразятся в будущем.

Китежградские спецы проанализируют кто и в какой мере может прогнозировать будущее и кого можно считать предиктором. Кстати, Никита... Вы извините, это не моё дело, но мне кажется, что ваши друзья правы. Если вы сможете полностью отказаться от алкоголя, то ваши экстрасенсорные способности могут проявиться в полной мере.

– Тю, так я ж не алкоголик, я ж для душевного равновесия – дурачась, сказал Журналист. – Что значит это ваше: «полностью отказаться от алкоголя?» Шо, даже пиво нельзя?

– Попробуйте вообще отказаться от спиртного на несколько лет. Вы знаете, это совсем не трудно.

– А как же тогда расслабляться? – удивлённо спросил Журналист.

– А вы просто не напрягайтесь, – улыбнулся Корнеев, – и через пару лет вы себя не узнаете.

– А почему через несколько лет? И что значит: «вы себя не узнаете»? И друзья, что ли, не узнают… и... подруги?

– Не волнуйтесь, не узнаете в смысле обретения душевного равновесия и количества приятных жизненных сюрпризов, – улыбнулся Корнеев. – А подруги... – он подмигнул Журналисту, – подруги вас узнают с очень даже неожиданной стороны.

– Да я и так не жалуюсь... Впрочем, спасибо за совет. Но может сейчас всё-таки за пивом? Чего банке пустовать?

***

Сложив книги в углу в несколько стопок, Программист со Студентом закрепили книжную полку на стене.

Корнеев, пригнувшись, внимательно рассматривал свой повреждённый гироскоп.

– Ну что, сильно его покурочило? Восстановлению подлежит? – поинтересовался Программист.

– Вряд ли. Слишком тонкая работа. Придётся материализовать новый. Впрочем, без китежградцев тут всё равно не обойтись. У ребят золотые руки и светлые головы – может получится и этот починить… – неуверенно сказал Корнеев. – Поглядим.

Корнеев накрыл гироскоп каменной крышкой и посмотрел на Программиста.

– Слушай, Сашка, но зеркало в любом случае придётся к ним везти – мёртвая вода есть только у них.

– А не проще ли эту самую воду оттуда доставить? Как вы эту громадину туда потащите? – спросил Журналист, прикидывая внушительные габариты зеркала.

– Может и проще, – размышляя, сказал Программист, – Михалыч, что скажешь?

– Не знаю. Я бы свозил туда все зазеркальные штучки вместе с «чипстоуном» на профилактику и перепрошивку. Только с зеркалом мороки действительно много, даже не представляю, как всё это лучше организовать.

– Придётся брать это на себя, – вдохнул Журналист, уже прикидывая в голове разные варианты транспортировки.

– Да уж, возьми, как только протрезвеешь, – ехидно сказал Психолог. – С твоей лёгкой руки всё, собственно, и произошло.

– А я и не отказываюсь, доставка и ремонт за мой счёт. А может быть ты хочешь свою «четвёрочку» предложить? В салон «Волги» его точно не засунуть. Не грузовик же заказывать? – парировал Журналист.

Психолог нерешительно замялся.

– Да я тоже не отказываюсь... только мне нужно с моими согласовать… Неожиданно всё это… Мы конечно давно собирались всей семьёй к тёще в Вятку… Вроде и по пути, и зеркало войдёт, но всё равно всех не уместить... – рассуждал вслух Психолог.

– Ну, начинается, тёщи-мощи – иронично хмыкнул Журналист. – А давай я Маришку к себе в машину возьму, или ревнуешь?

– Если с детьми, то не возражаю. Я поговорю с Мариной Васильевной. А когда выезжаем? – спросил Психолог.

– Ты что, серьёзно? – обрадовался Программист, предвкушая путешествие большой компанией и встречу со старыми институтским друзьями. – Я думаю, не раньше, чем через месяц. Или даже два. Мне к Новому году нужно закончить одну срочную работу. Я как раз собирался туда в январе. А в феврале у меня свадьба, если кто забыл.

«Новый год в Китеже? А что? Неплохо. Кстати, компания, судя по всему, подбирается непьющая. Встретить, что ли, для разнообразия, Новый год трезвым?» Журналисту эта идея показалась привлекательной и он моментально нарисовал в голове сценарий трезвого образа жизни. «Видимо не случайно мне дорожный указатель в Китеж приснился. С шефом я уж как-нибудь договорюсь».

– Судя по всему, там живут интересные люди, может быть я в редакции даже командировку оформлю. Творческую, – сказал Журналист.

– Бухать там собрался? – подозрительно поинтересовался Психолог. – Марине с собой походную капельницу брать? Моя жена врач-анастезиолог, а этот… м-да… он у нас любитель под капельницами полежать, – пояснил Корневу Психолог.

– Бухать я как раз собрался бросить, но будешь грубить – передумаю, – весело ответил Журналист.

– Ну-ну, поглядим, насколько тебя хватит.

– Виктор, а сколько времени нужно не пить, чтобы у меня открылись чакры? – притворяясь ангелоподобным существом, захлопал ресницами Журналист. – Когда мне скажут: он божественно нравственен и дьявольски красив?

Психолог не удержался:

– Боюсь, что до дьявольской красоты тебе не дожить, или это будет не так называться. А всего остального можно достичь через...

– Через года два-три, – прикинул Корнеев.

– Вы шутите?

– Какие тут шутки? Да вы не волнуйтесь, стоит только начать – через год вы сами не захотите жить как прежде. А общение с китежградцами только укрепит вас в вашем желании.

Корнеев взглянул на Студента, в фоновом режиме наводящего порядок в комнате.

– А Полуэкта вы с собой возьмёте? – спросил он.

– У меня не получится, – вздохнул Студент. – Сессия.

Журналист прыснул.

– Ну да, ну да, сессия. И никто мешать не будет. И можно в любой комнате экзамены сдавать. Но я бы на твоём месте поостерёгся – чёрт его знает, что у них за зеркала, может это и не зеркала вовсе, а телекамеры.

– А я все зеркала позанавешу, – отшутился Студент, забрасывая старую серую скатерть на разбитое зеркало.

– Ник, как с твоей филологической точки зрения правильней сказать: расфигачил к хренам или расхреначил к фигам? – вдруг спросил Программист.

– И так и так правильно, – откликнулся ни о чем не подозревающий Журналист. – А что?

– А ничего. Пошли, говорю, в комнату, тут кина больше не будет, наш друг под воздействием волшебной силы искусства расфигачил к хренам весь экран, – сказал Программист.

– Под воздействием волшебной силы искусства, а также алкоголя и никотина, – уточнил Психолог.

Журналист скорчил обиженную рожу.

– Я не нарочно, а вам должно быть стыдно! Полуэкт, будь другом, организуй нам чайку.

Программист опешил от такой наглости.

– Нет, ты глянь на него: нам должно быть стыдно! А нам и так стыдно за тебя перед нашим гостем. Полуэкт, тащи стулья в комнату и ставь чайник.

Глава 21. Первая капля мёртвой воды

 

– Забавно получается. По сути мы заглянули в наше будущее, но так и не поняли, что же там со всеми нами произойдёт.

Психолог сидел в своём любимом кресле и размышлял, задумчиво помешивая сахар в чашке с чаем. Журналист, полуразвалившись на диване, перебирал струны гитары и пел свою любимую песню.

– «А для звезды, что сорвалась и падае-е-ет, есть только миг, ослепительный миг». Произойдёт, Псих, ровным счётом то, что и должно произойти, как тут угадаешь?

– Никитос, ты так и не понял, что несколько минут назад ты сам запрограммировал не только своё будущее, но и наше тоже. По крайней мере, ты внёс корректировку в наши сценарии новогодних праздников. Но я не возражаю, по крайней мере, будет что вспомнить, – сказал Программист, отхлёбывая из своей чашки.

– Я бы сказал, что создавать эту программу или корректировать сценарий он начал еще вчера, – поправил Психолог.

Журналист отбросил гитару и вскочил с дивана.

– Ну что же вы в самом-то деле? А?

Он почти протрезвел, мог демонстрировать своё возмущение и делать довольно прямолинейные, хоть и резкие перемещения по комнате. Он зашагал взад-вперёд, словно хотел удостовериться в своей полной устойчивости в жизненном пространстве.

– Сколько можно трындеть об одном и том же? А может я, расфигачив ваше зеркало, перепрограммировал будущее всего человечества и оно теперь может облегчённо вздохнуть и спокойно расслабиться? Сказано же: виноват, осознаю, искуплю! Я же вижу, все рады такому неожиданному новогоднему подарку. Ведь рады? Сам же сказал: будет что вспомнить. Но вспоминать нужно что? Только хорошее, а если будете продолжать в том же духе , то я....то я... – он остановился, перебирая возможные варианты отмщения.

– ...расфигачу к хренам все зеркала в вашей долбаной квартире, – подсказал ему Психолог. – Ник, теоретически любой поступок способен в корне изменить человеческое будущее. Но реальность такова, что необдуманный импульсивный поступок статистически чаще приводит к нежелательным последствиям, чем осмысленный.

– Статистически, теоретически, – передразнил приятеля Журналист. – Ну вот ты весь такой осмысленный-осмысленный, а я такой бессмысленный и безобразный. Но как же тебя, такого предсказуемого, угораздило вляпаться в непредвиденную поездку в Китеж? А может, всё-таки это судьба? А может это Бог такой сценарий написал, или, как Сашка говорит, такой алгоритм придумал, а я всего лишь в нужное время в нужном месте взял и сыграл свою отведённую в этом сценарии роль?

Психолог улыбнулся, но промолчал.

– А что тебя смущает в этом варианте? – спросил Программист и сам же ответил: – Я знаю что. Тебя смущает то, что раз сценарий уже написан, то какой смысл что-то предпринимать – ведь Бог всё за тебя решил. Так? Но на самом деле всё несколько иначе. Знаешь в чём главная фишка такого программирования? Бог предоставляет тебе полную свободу. Безо всяких условий. Делай, всё что хочешь. Он не будет тебе мешать. Но и помогать не будет, по крайней мере до тех пор, пока ты его сам его об этом не попросишь.

– И как я могу его попросить о помощи? – скептически спросил Журналист. – Перекреститься и помолиться, что ли?

Программист, листающий «Науку и жизнь», оторвался от журнала и внимательно посмотрел на Журналиста, потом перевёл взгляд на Студента и сказал:

– В это трудно поверить, но это действительно так. Вовремя произнесённая молитва в некоторых случаях способна перепрограммировать будущее.

«Стоп. Эту фразу почти дословно я слышал от военрука. Но это же было во сне?! Нет, это невозможно. При чём тут Вигазов?» – подумал Журналист.

– Отчего же трудно? Наши предки умели молиться. Правильные слова, обращённые к Богу, иногда способны творить настоящие чудеса, – сказал Психолог.

Журналист по привычке хотел возразить, но вспомнив, что имеет дело с людьми, которые умели шептаться с камнями и зеркалами и способны устроить такое, что ничем, кроме чуда это объяснить будет невозможно, решил благоразумно промолчать. Он сел обратно на диван, взял гитару и стал на одной струне наигрывать похоронный марш. Психолог отставил в сторону чашку и развернулся в кресле в сторону Журналиста.

– Вот скажи, Никитос, разве у тебя никогда ни с того ни с сего не возникало непонятное чувство тревоги?

Журналист изобразил тревогу на лице и сыграл на басовой струне та-та-тааа из пятой симфонии Бетховена. Он пытался казаться беспечным, но тревожное чувство его не отпускало.

– Возникало. Чаще всего утром. Особенно когда нет ни бычка в пепельнице, ни пива в холодильнике, ни рубля в кармане. Это меня всегда не по-детски тревожило.

– Да я не о том. В нормальном состоянии у тебя бывало такое: вроде всё хорошо, но что-то не даёт тебе покоя, что-то гложет на подсознательном уровне и ты потом узнаёшь, что в это самое время происходило какое-то несчастье с кем-то из близких тебе людей?

– Типун тебе на язык. Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Нет, Псих, такого не было.

Журналист соврал. Однажды он почувствовал необъяснимую тревогу и потом узнал, что в это время у отца случился первый сердечный приступ. Но это было только один раз и тоже, наверняка, случайно.

– Нет, не было, твёрдо повторил он. Ты хочешь меня убедить, что бог таким образом предупреждает, что может случиться беда?

– Я не собираюсь ни в чём тебя убеждать, и не потому, что ты упрям, как тысяча чертей, а потому, что я считаю, что это всё очень индивидуально и зависит от очень многих факторов, как внешних, так и внутренних. Но отрицать ничего нельзя и я неоднократно встречался с людьми, которые утверждают, что если в момент смутного предчувствия беды, которая кому-то грозит, произнести молитву и искренне попросить бога помочь человеку избежать этой беды, то это помогает. Возможно, это каким-то образом перепрограммирует будущее?

– Но как? Каким образом?

– А тебе не всё ли равно каким, если это спасёт чью-то жизнь?

– И всё-таки, – не унимался Журналист.

Программист протянул протянул «Науку и жизнь» Журналисту.

– Почитай, там есть статья на эту тему. Довольно неожиданная, но интересная. Оказывается мы действительно принимаем участие в энерго-информационном обмене с внешней средой. Это как в третьем законе Ньютона, помнишь: сила действия равна силе противодействия. Только здесь речь идёт об информационном действии и противодействии.

Журналист взял журнал и спросил:

– Ты думаешь, я буду это читать? Объясни своими словами, как ты умеешь, на пальцах.

– Лентяй. На самом деле всё очень просто: молитвой, или искренним желанием кому-то помочь, ты транслируешь свою мысль в то место Матрицы Возможностей где через какое-то время может сложиться плохой сценарий. Этой положительно заряженной информацией, направленной в определённый сегмент Матрицы, который когда-нибудь может привести к беде, ты можешь его разрушить.

– А если информация заряжена отрицательно? – спросил Студент.

Корнеев, следящий за беседой из своего угла комнаты встал и подошёл к Журналисту.

– Разрешите, я гляну, – сказал он протягивая руку за журналом.

Журналист молча протянул Корнееву «Науку и жизнь». Он немного побаивался московского мага.

– Отрицательно заряженная информация может вернуться бумерангом тому, кто её посылает. Что чаще всего и случается. Мы не замечаем этого потому, что этот процесс занимает некоторое время. А когда злой посыл возвращается, возможно даже через одно или несколько поколений, мы называем это семейным проклятьем.

– Ну-у-у, это из области мистики или плохой фантастики, – протянул Журналист.

– Совсем нет. Если смотреть на это с точки зрения информационного взаимодействия вложенных суперсистем, то это перестаёт быть фантастикой. Всё дело в силе взаимодействия. Чем больше людей подключится к этому процессу, тем больше вероятность того, что будущее материализуется положительным образом. Или отрицательным, в зависимости от тех мыслей, которые люди транслируют в Матрицу. Но в любом случае всегда побеждает добро.

– Почему, – спросил Студент.

– Как почему? Потому что так задумал Создатель, – сказал, улыбнувшись, Писхолог. – Так устроена система. Всё происходит в русле божьего промысла.

– Кстати, – сказал Корнеев, – об этом было известно ещё в Древнем Египте. Жрецы прекрасно представляли мироустройство. Да вы сами сможете поговорить об этом с Саваофом Баафовичем, он в своё время был иерофантом, отвечающим за идеологию и организацию массовых религиозных сборищ. Это такая должность, наподобие, зав отделом ЦК.

Программист повернулся к Журналисту.

– Никитос, я сейчас один очень умный мысль скажу, ты только не обижайся, да? – сказал он с кавказским акцентом. – Каждый человек, получивший допуск к микрофону, неважно кто ты: певец или композитор, писатель или журналист, должен генерировать и излучать в общество только положительные мысли. Не знаю, как вас, журналистов, натаскивают, но я считаю, что средства массовой информации просто обязаны не только информировать, но и формировать наше будущее.

– А чем тебя, собственно, не устраивает советская журналистика? А?

– Никита, ты же всё прекрасно понимаешь, – мягко сказал Программист. – И я понимаю, и он, и Псих, и Полуэкт. Возможно, Полуэкт ещё не совсем разобрался, так это только благодаря как раз советской журналистике. Что он читает? Как лихо советский журналист Ник Голуб разделал антисоветского журналиста Ника Струве?

– Работа такая. Вся наша жизнь – борьба за светлое коммунистическое будущее. Я этому обучен. А вот молиться не умею. Я действительно ни одной молитвы не знаю.

– Я тоже не знаю, – подал голос Студент.

– Ну, во-первых, хотя бы «Отче наш» выучить не так уж и сложно, а во-вторых, ничего страшного, если ты произнесёшь молитву своими словами, даже мысленно. Ведь главное твой душевный порыв.

– Это как передача информации на какой-то несущей мыслительной частоте? – спросил Студент.

– Точно, Полуэкт, – подтвердил Программист. – По сути – это информационный обмен с ноосферой, более высокой по своей иерархии суперсистемой.

– Интересно, – задумался Студент. – Информационный обмен. Выходит, что оттуда из ноосферы мы тоже получаем какую-то информацию? Я правильно понимаю, что это называется интуицией или предвидением?

– Правильно, – ответил Психолог. – Причём, следует обратить внимание, что практически всегда человеческая интуиция предостерегает от негативного развития сценария. Вы замечали, что в истории человеческой цивилизации в подавляющем большинстве случаев предсказатели предупреждают о каких-то бедах или катастрофах? Как вы думаете, почему?

– Потому, что всё это выдумки историков, или просто гадание типа «пальцем в небо», – сказал Журналист.

– Вовсе нет, – сказал Программист, – всё вполне логично вытекает из теории вложенных суперсистем. Человечество – это самоуправляемая суперсистема. Все процессы, происходящие в ней находятся под контролем более высокой по уровню иерархии суперсистемы, в нашем случае ноосферы. Так?

– Предположим.

– Так вот если человечество развивается в пределах каких-то норм, допустимых с точки зрения системы более высокого уровня, то ей незачем вмешиваться в его развитие. Слишком сложно?

– Не то, чтобы сложно, но от твоих абстрактных теорий, голова пухнет.

– Положим, теория суперсистем к твоему опухшему лицу никакого отношения не имеет… – съязвил Психолог.

– Ну хорошо, давай попробуем конкретный пример, – сказал Программист. – Ты мчишься на своей «Волге» по отличному хайвею…

– Я? На своей Волге? По хайвею? В какой, извините, стране? Опять абстракция?

– Никитос, ну ты представь, что у нас построили отличные дороги…

– Ты мне напоминаешь Большую Черепаху, уговаривающуюо Львёнка представить, что он лежит на солнышке. Ну, ладно, попробую. Только можно я тогда пересяду на более другую машину? Если тебе всё равно, то белый «Мерседес» 80-го года меня вполне устроит. Договорились? Тогда я представляю, что мчусь по хайвею на шикарном лимузине. Дорога – супер, погода – супер! Слушай, мне нравится. Дальше что?

– Дорога настолько хороша, что в принципе, ты мог бы включить «автопилот»...

– Автопилота я тоже должен себе представить? Ок, я понимаю, что автопилот в машине – это просто «водила». Я такой крутой, пинком включаю автопилот и начинаю целоваться с автостюардессой. Насколько я могу расслабиться? Автопилот надёжный?

– Ты можешь даже хряпнуть с ней по рюмашке и перебраться на заднее сиденье – съязвил Психолог.

Программист продолжал:

– Нет, Никитос, должен тебя расстроить: автопилот вовсе не заменяет водителя, который обязан следить за дорогой. Хотя бы потому, что навстречу может ехать другой такой же крутой автомобиль. А если там за рулём… нет, просто предположим, что там водитель – в хлам или со страшенного бодуна, то… Нет, не будем о грустном. В идеальном случае, если на пути нет никаких неожиданных препятствий, то автопилот справится самостоятельно. Но если водитель вдруг почувствует, что может возникнуть какая-либо опасность, то ему нужно срочно вмешаться в управление и принять меры.

– Ну это и козе понятно.

– Ну раз козе понятно, то и ты должен понимать, что если развитие человечества происходит в русле божьего промысла, то Всевышнему нет никакой нужды вмешиваться в их жизнь, предупреждая их об опасности. Но если эволюционный процесс уклоняется куда-то в сторону и может возникнуть критическая ситуация, угрожающая человечеству, то тогда нужно каким-то образом её избежать и людей об этом предупредить. Понимаешь?

Журналист повалился на диван и стал перебирать струны.

– Нет, предположим, что это так и есть, но при чём тут молитва?

Вопрос Журналиста повис в воздухе. Психолог подлил себе из горячего чайника, который в фоновом режиме организовал Студент.

– По-моему, молитва – это своеобразная трансляция своего мысленного обращения к высшей по иерархии системе, – сказал Программист. – Я пока не понимаю, имеет ли определяющее значение последовательность слов или достаточно одной мысли – нужно будет у ребят в Китеже спросить.

– И всё-таки я считаю, – сказал Психолог, – что вероятность того, что плохое событие не произойдёт прямо-пропорциональна мере нравственности молящегося человека.

– Не рви мне мозг, скажи попроще, – взмолился Журналист.

– Человек, который обращается к Богу с просьбой помочь предотвратить какую-либо беду, должен сам обладать чистой душой, высокой духовностью и нравственностью. Он делать это безо всякой корысти, иначе все молитвы не достигнут цели и превратятся в обычный ритуал, – сказал Психолог. – Можно выучить назубок Библию, но в душе желать кому-то зла, а можно, не зная ни одной молитвы, всю жизнь излучать лишь добро.

– Безусловно, – сказал Программист. Кстати, знаете, зачем Вигазову понадобился дословный текст молитвы? У него жена в реанимации. Вы знаете – Николай Трофимович – исключительно честный человек. Я ему говорю: вы и без текста молитвы сможете ей помочь, обратитесь к Богу простыми словами. Нет, говорит, нужно дословно.

– Мда, так поневоле поверишь в Бога, – сказал притихший Студент.

– Пустая вера не поможет, Полуэкт. Она должна быть подкреплена жизненной практикой. Пока на себе не испытаешь – не поверишь, но чтобы испытать – нужно иметь очень сильное желание что-то в своей жизни изменить. Запомни три простых правила. Первое: практика – критерий истины. Доверяй – но проверяй на практике, пока не удостоверишься наверняка. Это нелегко, потому что то, что мы считаем реальностью – всего лишь попытка нашего мозга и собственного чувственного опыта обработать входящий поток поступившей в сознание информации. Второе – всё происходит наилучшим возможным, подчёркиваю, возможным образом, сообразно реальной нравственности всех, подчёркиваю, всех участников жизненного процесса, в котором ты принимаешь участие. И третье – понедельник начнётся, как ему и полагается, в понедельник, но то, каким он будет зависит от каждого из нас, но от тебя – в первую очередь.

– А почему от меня в первую?

Психолог шумно отпил из горячей чашки.

– Если ты научишься справляться со своими внутренними «психиками», то все события в твоей жизни будут складываться благоприятно, и если цель, которую ты перед собой поставил не будет противоречить божьему промыслу – то всё у тебя получится. Поступая по-человечески, то есть, оставаясь человеком в любой жизненной ситуации, ты сам увеличиваешь вероятность того, что в конечном итоге всё сложится для тебя наилучшим образом и рано или поздно ты достигнешь поставленной цели. Главное – быть последовательным и настойчивым.

– Оставайся человеком в любой жизненной ситуации, Полуэктушка, – передразнил приятеля Журналист. – Как там в твоей любимой рок-опере?

Журналист взял какой-то немыслимый аккорд и удивительно точно изобразил речитатив из рок-оперы про Хоакина Мурьету:

«Ты Библию в последний раз давно читал, Трехпалый?
Евангелие учит нас: не горячись, не балуй.
Я на библейском языке тебе давно толкую:
Тебя ударят по щеке, а ты подставь другую...»

– Тебя ударят по щеке, Полуэкт, а ты подставь другую, не вздумай давать сдачи! Ты должен быть последовательным и настойчивым и поступать по-человечески. М-да. Не слушай этих проповедников, юноша, – бей первым.

Психолог захлопал в ладоши.

– Неплохо, это откуда?

– Это «Хоакин Мурьета» рок-опера Рыбникова на стихи Пабло Неруды, – пояснил Студент.

– Нужно будет послушать. Но я хочу сказать, что то и другое – крайности. В смысле – быть битым и бить первым – одинаково плохо. Нужно уметь находить компромиссное решение, но только при одном условии: ты должен поступать так, как тебе велит твоя совесть, но и таким образом, чтобы тебя потом не мучил стыд. Это сложно, но это вполне возможно. Человек должен уметь находить такое положение в жизненном пространстве, когда его внутренний «гироскоп» будет показывать правильное направление, и лампочка «стыд» при этом загораться не будет.

– Лампочку можно выключить и навсегда забыть, что такое стыд.

– Конечно можно, но тогда ты или перестанешь быть человеком, или рискуешь потерять правильную ориентацию и будешь блуждать, как слепой, в пространственном жизненном лабиринте. Или болтаться в мировоззренческом калейдоскопе, радуясь, как ребёнок, каждому новому интересному узору. Но реальность такова, что…

– Стоп. Ты порвёшь мне мозг «таковой реальностью». А кто знает, что это реальность, а не иллюзия? Ты же сам говорил: нельзя доверять своим ощущениям, а нужно всё проверять. Это раз. А во-вторых, кто тебе даст уверенность в том, что именно твоя жизненная ориентация правильная? Можно я угадаю ответ? Вы все считаете, что «внутренний гироскоп» нужно сверять с Богом?

– Конечно. И только с ним. Ты думаешь слова о душевном равновесии ничего не значат? Что, по-твоему, мешает каждому человеку попробовать и убедиться в истине на собственной практике? Вопрос риторический – человек сам себе и мешает…

Журналист заиграл на одной струне «Боже царя храни».

– Ну хорошо. Тогда я снова не понимаю: всё, что мы видели по теле… в зеркале и читали в газетах, относится к иллюзии или реальности?

– Это нельзя отнести ни к тому ни к другому, – ответил Корнеев. – Считайте, что это было продолжением вашего сна. Вернее, это может стать реальностью при определённых условиях, но может так и остаться чьей-то иллюзией, несбывшейся мечтой или фантазией.

– М-да, пожалуй, рано я завязал – без бутылки тут не разобраться. Ну хорошо, тогда что нужно делать, чтобы это стало реальностью?

– А что – это? Что именно? Ты выбрал? Какой из сценариев тебе понравился больше всего? – поинтересовался Психолог.

– С большим зеркалом и секретаршей. Мне там понравилось всё, особенно секретарша. Да и журналистка, которая брала интервью у Многожёнова мне показалась довольно милой, мне кажется я где-то её видел…

– Где ты её мог видеть, фантазёр? – иронично спросил Программист.

– Судя по всему, она ещё не родилась, – сказал Психолог, – и запросто может быть твоей дочерью, старый ты пошляк.

Студент поднял руку.

– Послушайте… Мне хочется понять: верно я рассуждаю или нет? Никто не знает, что случится завтра, никто не знает, что случится через месяц, через год, через двадцать или сто двадцать лет. Но каждый человек должен иметь какую-то определённую цель в жизни и делать всё от него зависящее, чтобы этой цели достичь. Так?

Студент взял карандаш и нарисовал на бумаге линию со стрелками.

– Это вектор. Линейная алгебра. Помните правила сложения векторов?

Журналист отложил гитару и подсел к столу.

– Вы не поверите, но я недавно не поленился и полез в старый школьный учебник по математике – пытался вспомнить матрицы и векторы.

– Верится с трудом, – сказал Программист. – Ну и как, вспомнил?

– Я вспомнил только какая офигенная фигура была у нашей математички. Возможно, поэтому вся эта линейная алгебра прошла тогда мимо меня. Ну, давай, Полуэкт, продолжай.

Студент подозрительно посмотрел на Журналиста, пытаясь понять, шутит он, или говорит серьёзно.

– Пусть это будет его вектор цели, его личный, индивидуальный вектор, – осторожно сказал он и нарисовал ещё несколько линий. – Вектор цели другого человека, сложившись с его вектором и дополнившись векторами цели других людей, по законам линейной алгебры образуют в конечном итоге общий вектор цели. Это и есть наша общая жизнь. Так?

Программист одобрительно кивнул и Студент продолжил более уверенно:

– И если этот совокупный вектор будет вписываться в русло божьего промысла, то он получит одобрение свыше и в конце-концов материализует тот сегмент будущего в матрице, который будет в определённом смысле устраивать всех. Пускай не сразу, пускай спустя некоторое время, но неизбежно. Я правильно понял?

– Отлично! Давайте вашу зачётку, молодой человек. Ваша фамилия Привалов? – подражая преподавателю на экзамене сказал Журналист. – «Жизненная линейная алгебра Привалова». Новая теория.

– Да нет, – отмахнулся Студент, – это не теория, Ник. Но без теории плохо.

– Всё верно, Полуэкт, теория нужна. Я бы реально отбросил всю текучку и с удовольствием поработал над созданием обобщённой теории, скажем, Триединой Теории Управления и поразмыслил над универсальной функцией, назовём её, к примеру, Обобщённый Агоритм Управления. Наработки кое-какие имеются, но мне нужны единомышленники.

Журналист с сожалением посмотрел на Программиста.

– Сашка, ты наивный романтик. Нет, я уважаю таких людей и понимаю, что без таких чуваков, как вы, это мир давно оброс бы паутиной и покрылся плесенью. Но как только представлю себе, насколько он огромен… огромен и инертен этот мир – то мне сразу начинает казаться, что я секунду назад спал, а сейчас проснулся и опустился с небес на землю. Ну вот скажи, Привалов, если всё пойдёт по самому плохому из сценариев, которые мы здесь увидели, как дальше жить? Предположим, у нас была цель, была мечта, но не получилось её реализовать – кто-то взял и всё испортил, переписал сценарий и начал снимать своё кино. Процесс, как вы любите говорить, начал двигаться по другому вектору и к другой цели. Что дальше?

– Никитос, если ты заметил отклонение процесса в сторону – это уже хорошо. Это первый шаг в функции обобщённого алгоритма управления. Дальше ты должен вписаться в этот процесс и попытаться его изменить.

– Ну, попробовал – не получилось, дальше что?

– Ник, так нельзя. Теория нужна для того, чтобы её использовать практически. Если ты с самого начала программируешь себя на неудачу, то у тебя действительно ничего не получится. Обнаружил проблему – значит нужно её решать.

– Как именно?

– Для начала нужно попробовать донести людям мысль, что каждый из нас научившись программировать своё личное будущее, сможет принимать активное участие в программе под названием «развитие человеческой цивилизации на планете Земля». Постепенно, не сразу, мыслящим людям придёт понимание того, что эта программа задумана Создателем не для того, чтобы завести человечество в тупик. А раз это так, то нужно просто-напросто уверенно двигаться вперёд, сверяя каждый свой шаг со своим правильно настроенным «внутренним гироскопом» и всё! Что тут сложного?

– А мне кажется, – сказал Студент, – что вы просто обязаны написать книгу… даже не книгу, а философский трактат о глобализации, глобальном управлении, Глобальном Предикторе, о Боге.

Журналист пересел обратно на диван и засмеялся.

– Что ж нас так рассмешило? – нахмурился Программист.

– Анекдот вспомнил. Чукча приносит рукопись в редакцию, редактор почитал, поморщился и говорит: «Вам нужно подучиться, уважаемый. Читайте классиков». А тот: «Однако чукча не читатель, чукча писатель!»

Программист улыбнулся.

– Смешно, Никитос. Безусловно, прежде всего нужно читать книги. Говорят: чтобы стать мудрым, достаточно прочитать всего десять книг, но чтобы найти их – нужно прочитать тысячи. Но в этом ли человеческая мудрость? Прочитав много книг, можно стать великим интеллектуалом, но вовсе не мудрецом. Можно выучить наизусть толстенный энциклопедический словарь, но при этом оставаться круглым дураком в простых житейских вопросах. А для того, чтобы осмыслить все жизненные закономерности и использовать их для достижения поставленной цели, нужно обладать не только определённым набором знаний, но и правильно понимать мироустройство. Нужно уметь делать правильные прогнозы, анализировать свои и чужие поступки, и, как минимум, не наступать на одни и те же грабли дважды. Ну а те, кто считает, что всё происходящее в их жизни – набор случайностей – тупо работают на тех, кто знает, что это не так, и понимает больше.

– Эк вас прорвало, товарищ. Эти слова нужно отлить в граните и повесить на улице Рубинштейна. И подписать: «В этом доме жил А.И.Привалов, первый «хомо сапиенс советикус», – попытался пошутить Журналист, но никто даже не улыбнулся.

Программиста действительно прорвало и он продолжал:

– Но знать и понимать больше остальных – это очень большая ответственность. Люди, имеющие какие-то особые способности и достигшие определённой меры понимания не должны забывать о тех, кто знает и понимает меньше. Пользоваться их наивностью и доверчивостью для достижения собственных целей, по-моему, безнравственно. Ты так не считаешь?

Журналист пожал плечами.

– Привалов, ты что меня не знаешь? Я кого-то из вас хоть раз обманул, кому-то из вас не помог? При чём тут я, ты посмотри на тех, кто нами руководит! Настоящие вожди кончились, остались одни старпёры и болтуны.

– Никитос, отчасти ты прав, но я говорю не только о тех, кто сейчас управляет страной. Я говорю о тех, кто допущен на политическую трибуну, или сцену, одним словом,всех, кто доносит до людей любую информацию. Они обязаны понимать, что используют эту информацию, по сути, для управления другими людьми. Управления, а не манипуляции ими. И не важно, на каком уровне управления находится человек и сколько людей он за собой ведёт. Важно понимать, что есть люди, которые прислушиваются к твоему мнению и верят тебе, как богу, они надеются, что ты говоришь им правду и не подведёшь их. Я понимаю, что это звучить несколько пафосно, но доверие народа нелегко заслужить. Для этого мало интеллекта, для этого, пожалуй, мало и мудрости. Для этого нужно иметь душу – своеобразный индивидуальный интеллектуально-нравственный фильтр, умеющий различать добро и зло, истину и ложь и помогающий в море информационного шума найти полезный сигнал, отфильтровав полезную информацию от мусора , правильно сориентированный свой «внутренний гироскоп». Понимаешь, Никитос, прежде всего сориентировать самому, и только после этого брать на себя ответственность. Мы называем это просто – человеческая совесть. А кто этого не понимает… Мда… Доверие народа трудно заслужить, но очень легко потерять.... Как часто приходится сталкиваться с теми, кто обладает настоящим талантом, имеет огромный запас знаний, но на поверку оказывается обычным негодяем. Однако, если кто-то считает, что негодяй – это навсегда, тот заблуждается. Мне кажется, что любой человек может измениться. Всё в его руках. Я ещё раз повторю: если человек хочет что-то изменить в этой жизни, то начинать изменения ему нужно с себя.

– Возможно, меня кто-то посчитает идиотом, но если человек не хочет ничего менять? – не удержался Журналист.

– Никто и не заставляет, Никитос. Мы уже говорили об этом. Значит человек будет просто плыть по течению… А книгу мы действительно должны написать – куда может привести это течение мы уже видели.

Журналист взял аккорд, провёл пальцем по струнам и запел:

– «Несёт меня течение, сквозь запахи осенние и лодку долго кружит на мели-и-и...»

Песня была хорошая и пел протрезвевший певец неплохо. Слушая приятный баритон Журналиста, каждый размышлял о том, что сказал Программист. Когда прозвучали последние слова песни: «Нетрудно в путь отправиться, нетрудно с лодкой справиться, но трудно, трудно, трудно управлять самим собой», все захлопали. Журналист, не ожидавший такой реакции, даже немного смутился.

– Наверное это нелегко: изменить самого себя? – задумчиво спросил Студент.

Психолог сказал:

– Мне кажется, что труднее понять, что это жизненно необходимо для каждого человека, но сделать никогда не поздно, и лучше всего начать прямо сейчас, не с понедельника, а прямо сейчас. Потом будешь вспоминать этот день с улыбкой.

«Ты помнишь, как всё начиналось, всё было впервые и вновь, как строили лодки и лодки звались Вера, Надежда, Любовь...» – Журналист, вдохновлённый успехом предыдущей песни почувствовал какой-то прилив энергии и он снова запел.

Психолог иронично усмехнулся.

–Мда, для кого прогулочные лодки, а для кого-то галеры… Кто-то плывет, весело распевая песенки, а кто-то веслами... херачит.

– Экий ты не романтичный, Псих. «Как дружно рубили канаты и вдаль уходила земля,

как волны нам пели и каждый пятый как правило был у руля...»

– Я не романтичный? Отнюдь. Но я реалист. А реальность такова, что прежде, чем рубить канаты и отрываться от берега, нужно, по крайней мере, представлять, куда ты плывёшь...

– А как вы собираетесь назвать книгу? – полюбопытствовал Студент.

– Пока не думал об этом. Решим в Китеже. Я думаю, ребята помогут, – ответил Программист.

– Конечно, помогут, – уверил Корнеев. – Там есть такие «носители информации», что мама не горюй.

– Интересно, а как вы собрались писать одну и ту же книгу, писатели? – спросил Журналист.

– А ты разве не поможешь? Или ты писать не обучен?

– Обучен, но не люблю.

– Значит, на тебя не рассчитывать?

– Я этого не говорил, но если честно, я не представляю, как это можно делать сообща. Петь хором – это одно, а писать хором как? У меня перед глазами только картина Репина про запорожцев и мультик про дядю Фёдора. Не получится ли, как письмо родителям, когда начинал мальчик, дописывал кот Матроскин, а заканчивал Шарик?

– В НИИ ЧАВО мы использовали поли-тандемный метод работы. Помните: «адресованная другу ходит песенка по кругу»? Писали текст примерно по такому принципу: кто-то готовил исходный вариант определённой тематики и запускал его по цепочке каждому, кто принимает участие в проекте. Правила обработки текста были просты: каждый может делать с текстом всё, что считал нужным, то есть, исправлять, дополнять, заменять слова, предложения, целые абзацы и даже весь текст. И никто не должен обижаться и бояться, что на фоне других он может выглядеть идиотом. Каждый имеет право на собственное мнение и право на ошибку. Бывали случаи, когда кто-то, спустя несколько месяцев и даже лет, удивлялся: «неужели это я так написал? сейчас я думаю иначе, а в этом месте лучше бы написать вот так».

Психолог очень заинтересовался таким методом.

– Но ведь это нормально – если человек не останавливается в своём развитии, то через год он будет немного иначе смотреть на вещи. Я сам, когда приходится просматривать свои старые записи, порой смеюсь – настолько наивными мне кажутся мои старые мысли и идеи. Я против всяких догм в науке и не представляю себе, как можно пользоваться информацией, не получившей практического подтверждения на протяжении довольно длительного времени. Извините, я перебил вас.

– Вы правы, Алексей, это нормально, человек, не меняющий своих взглядов в потоке стремительно изменяющейся реальности, выглядит, по меньшей мере странно – подтвердил Корнеев. – Так вот, в результате нашей работы, итоговый текст, созданный общими усилиями, вбирал в себя интеллект каждого, становясь «умнее», любого из участников проекта. Вот такой получался коллективный тандем. Каждый крутил педали в меру своих сил и возможностей… Ну или, как вы сказали «херачил вёслами».

– «Я пью до дна за тех, кто в море, за тех, кого любит волна, за кому повезёт...»

– В меру пьющий Орфей, ты бы лучше помолился, за себя и за тех, кто в море.

– А я ещё не созрел для молитвы. У меня впереди, как выяснилось, целых три года. «И тот, кто не струсил, и вёсел не бросил, тот землю свою найдёт!» Выучу всю Библию наизусть и буду искать, как говорится, с божьей помощью, свою «землю обетованную».

Журналист взглянул на часы. Он вспомнил, что у него сегодня важная встреча. Он уже успел пообщаться по телефону со своим шефом, и они договорились, что Журналист забежит к нему домой, но для этого ему необходимо, как минимум побриться.

– «Бог со мной» – сказала Золотая Рыбка и, махнув хвостиком, исчезла в морской пучине. Концерт окончен, деньги за билеты сдайте Полуэкту. Мне пора.

– За новой дозой? – строго спросил Психолог.

– Дурак ты, Псих, сказано тебе: завязал. Пока зеркало не починим – ни капли в рот, мамой клянусь, – торжественно пообещал Журналист. – Виктор, вы извините этих охламонов, они ребята, в общем-то, неплохие. Ну, и меня, заодно извините, – добавил он уже серьёзно, протягивая руку Корнееву. – Вы вечерней лошадью в столицу?

Корнеев кивнул.

– Ну, как говорится, будете у нас, на Колыме…

– До встречи в Китеже, Никита, – Корнеев улыбнулся и крепко пожал руку Журналисту.

ЭПИЛОГ

 

(и часть пролога в конечном варианте)

Для справки:
Предиктор (от англ. predictor «предсказатель») — математический термин, используемый в некоторых областях науки, связанных с прогнозированием в различных системах управления.

Зайдя в свой домашний кабинет, Горбачёв первым делом снял новые туфли и облегчённо пошевелил пальцами ног. В комнате было темно и душно. Прямо в носках он проследовал через всю комнату и, отдёрнув тяжёлую бордовую штору, открыл окно. Сидевшая на террасе Раиса Максимовна, оторвалась от книги и, увидев мужа в оконном проёме, улыбнулась.

– Ты вернулся? Как прошло совещание?

– Нормально, потом расскажу. Мне нужно немного поработать. Не возражаешь?

– Ты обедал?

Этот вопрос почему-то вызвал у Горбачёва раздражение.

– Я не голоден. Давай чуть позже попьём чайку, а сейчас я немного поработаю.

Раиса Максимовна кивнула и сделала движение рукой, словно дала разрешение Президенту СССР немного поработать.

Он вернулся к столу и сел в кресло. В кабинете определённо чем-то пахло. Горбачёв покосился на стоявшие у дверей туфли, но запах исходил не от них. «Странный запах, – подумал он, принюхиваясь. – Как в самолёте. Ладно, сейчас в окно выветрится».

Он взял папку с бумагами, подготовленную его помощником по международным делам и хотел было углубиться в чтение, но его внимание привлекла другая, довольно объёмная папка-скоросшиватель синего цвета, лежавшая сбоку на тумбочке, которой он раньше никогда не видел. «Кто-то забыл? Интересно, когда?», – тревожно подумал Горбачёв и нажал кнопку селектора.

«Илья, кто был в кабинете в моё отсутствие?» – спросил он, пригнувшись к микрофону. В динамике затрещало и голос секретаря отчётливо произнёс: «Никого, Михаил Сергеевич. Что-то случилось?» «Нет, всё нормально, Илья. Минут через двадцать организуй нам с Раисой Максимовной чай». «Хорошо, Михаил Сергеевич. Что нибудь еще?» «Нет, спасибо» – сухо сказал Горбачёв и взял папку в руки.

Папка с твёрдой обложкой из синего прессованного картона ему показалась на ощупь немного тёплой, но какой-то холодок струйкой пробежал по спине и он поёжился.

На титульной странице крупным жирным шрифтом было написано:

«Мёртвая вода, Концепция общественной безопасности, Внутренний Предиктор СССР». «Это же нужно такое название придумать? Прямо мурашки по коже. И что это со мной?» Он внимательно прислушался к своим ощущениям и почувствовал странное нарастающее внутренне напряжение. Ему стало неуютно в своём кабинете.

– Раиса Максимовна, – громко окликнул он жену, – ты что-нибудь слыхала про «Мёртвую воду»?

– Миша, это же из русских народных сказок, – отозвалась жена. – Мёртвая вода, вопреки своему названию, якобы способна оживить русского богатыря. У Пушкина, если я не ошибаюсь, некий волхв, то бишь, колдун, по-простому, окропил ею разрубленное тело Руслана. Руслан ожил и спас свою Людмилу и наказал Чёрномора. А почему ты интересуешься?

– А что обозначает слово «предиктор»? – Горбачёв словно не расслышал последнего вопроса.

– Предиктор? – на секунду задумалась Раиса Максимовна. – Это существительное, неологизм, образованный от слова «диктор». Приставка «пре», скорей всего, имеет значения «до», «перед началом». Возможно, это суфлёр? А всё-таки, почему ты спрашиваешь, Миша?

«Чёрт, какой-то суфлёр, разрубленное тело, мёртвая вода, этого мне только не хватало. Мало у меня своих суфлёров?» – подумал последний советский президент и, словно испугавшись, что жена прочтёт его мысли, поспешно ответил:

– Да так, ерунда, в одной статье попалось. Спасибо, мой генерал, – именно так он иногда называл жену, чтобы подчеркнуть её значимость.

С нарастающим раздражением он стал перелистывать страницы с распечатанным на принтере текстом.

«Публикуемые материалы являются достоянием Русской культуры, по какой причине никто не обладает в отношении них персональными авторскими правами. В случае присвоения себе в установленном законом порядке авторских прав юридическим или физическим лицом, совершивший это столкнется с воздаянием за воровство, выражающемся в неприятной “мистике”, выходящей за пределы юриспруденции».

За его спиной что-то щёлкнуло и Горбачёв испуганно оглянулся, но в комнате никого не было.

«Что за чертовщина? Что за мистика, выходящая за пределы юриспруденции? Как эта папка вообще сюда попала? Какое достояние культуры? Где, в таком случае, рекомендации Министерства? Где подписи научных руководителей?» – беспокойство нарастало и появилось неприятное ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Он ещё раз оглянулся. Никого. Он ничего не понимал, и это раздражало Президента СССР всё больше и больше.

Горбачёв вспомнил, что гэбисты недавно докладывали ему про директиву Совета Национальной Безопасности США номер 20/1 от 18 августа 1948 года, якобы направленную на развал СССР. Но мнения специалистов разделились: одни считали, что директива – информационный вброс, а другие отнеслись к этому серьёзно. Он был также наслышан, что какие-то умники сочинили свою концепцию глобализации, которая, по их мнению, должна быть привлекательной для всех народов мира вне зависимости от их национальной и расовой принадлежности и ошибок исторического прошлого. Но осмысление всего этого требовало каких-то дополнительных усилий, нужно было время, чтобы во всё это вникать. Ситуация в стране и так была напряжённой и эта напряжённость, пугающая своей непредсказуемостью, чувствовалась во всём.

Раздался звонок. Президент нажал кнопку селектора.

«Михаил Сергеевич, к вам академик Выбегалло» – донеслось из динамика.

Горбачёв поморщился.

– Раиса Максимовна, ты приглашала Выбегалло? – спросил он громко, а про себя подумал: «Или оно само припёрлось?»

– Да, Миша, Амвросий только что вернулся из Лондона, и я подумала что тебе будет полезно с ним встретиться.

«Конечно полезно, кто бы сомневался? Никакого вреда, кроме пользы!» –зло подумал Горбачёв, но вслух произнёс:

– Спасибо, Раиса, – и, повернувшись к селектору, снова нажал кнопку. – Передайте Амвросию Амбруазовичу, пускай заходит.

***

За несколько десятилетий, прошедших со времён расцвета, а потом и заката НИИ ЧАВО, Амвросий Амбруазович Выбегалло преобразился до неузнаваемости. «Сменил свой облик – паблик имидж, значить» – говорил он своим старым знакомым. Теперь академик А.А.Выбегалло выражался именно так: непросто и с обязательным использованием модных американизмов. У него был свой персональный имиджмейкер – та самая Стеллочка, его бывшая сотрудница. Она сопровождала его практически повсюду и следила не только за его внешним образом, но и вела от его имени переписку, взяв на себя обязанности секретаря.

Выбегалло попал в окружение Горбачёва на волне «Перестройки», которую сам, по сути, и затеял, вступив в договорённость с некоторыми околонаучными кругами на Западе.

Ещё во времена Брежнева, просочившись каким-то удивительным образом в Академию Наук, он начал постепенно плести паутину интриг, добиваясь закрытия разных перспективных направлений в развитии советской науки. Он был одержим своей старой идеей – создать идеальное общество потребителей, но денег, которое экономное советское правительство выделяло на продвижение этого замысла, категорически не хватало, и он пытался таким образом перераспределить потоки проектного финансирования.

Ему удалось притормозить развитие «’электронного социализма» в стране и повлиять на закрытие нескольких проектов по созданию единой информационно-вычислительной сети, но этого оказалось мало. Тогда он начал искать заинтересованных людей среди теневиков и быстро оброс обширными связями в подпольном советском бизнесе. Однако, на этом он не остановился и с помощью своего старого приятеля и бывшего коллеги по НИИ ЧАВО Мерлина вышел на своих единомышленников, представителей представителей западных финансовых структур и всемирно известных корпораций.

Очень влиятельные люди, заинтересовавшиеся его безумной идеей, не только обещали помочь в её реализации, но действительно помогали. Академик всегда находился в тени и ему пришлось приложить немало усилий прежде чем он сумел втереться в доверие к Раисе Максимовне. Он сумел её убедить в том, что находясь в роли жены очередного генсека ей не удастся проявить всех своих выдающихся талантов и способностей, а став супругой первого советского Президента, она сможет направить не только мужа, но и всю страну по правильному пути развития и таким образом войдёт в историю. Перспектива стать первой советской леди и оставить свой след в истории страны, а может и всего мира, воодушевили Раису Максимовну и она стала всячески благоприятствовать академику.

Выбегалло тоже хотел оставить свой след в мировой науке, но вовсе не из-за тщеславия. Его не слишком волновала возможность личного обогащения – он довольствовался государственным окладом, но его душу согревала мысль, что, добившись своей цели, он сможет убедить всё мировое сообщество в том, что только «разнообразие матпотребностей может обеспечить разнообразие духпотребностей».

Одно время Выбегалло собирался сменить не только фамилию, но и имя, или придумать какой-нибудь творческий псевдоним на американский манер, но Мерлин уговорил его этого не делать, по крайней мере, пока, чтобы не вызывать ненужных подозрений, и он согласился. Невзирая на возраст, он серьёзно занялся изучением английского языка и через несколько лет достиг довольно неплохих результатов. Его стали приглашать на всевозможные научные сборища, он стал публиковаться в западных научных изданиях и мог поразить коллег разными умными высказываниями.

Однажды на одном из приёмов Амвросий Амбруазович выдал фразу: «Unfortunately, humans don't create time. If we did we'd never run out of it» (К сожалению, люди не создают время. Иначе бы оно никогда не заканчивалось). Западные СМИ, подхватив эту цитату, разнесли её по всему миру и Раиса Максимовна лично похлопотала, чтобы академика сделали советником Президента по науке. Она просто млела, когда респектабельный Выбегалло, общаясь без переводчика с западными коллегами, многозначительно заканчивал беседу фразой: «...moreover, the issue is not merely that we have not yet run out of natural resources...» (более того, вопрос заключается не просто в том, что мы пока не исчерпали природные ресурсы). Инвесторы понимающе улыбались и перешёптывались со своими помощниками, после чего новые контракты подписывались с неожиданной лёгкостью.

Словом, советник Президента СССР по науке Амвросий Амбруазович Выбегалло был весьма доверенным лицом, по крайней мере, у первой леди советского государства и благодаря его мудрым советам вершились многие дела не только в Союзе, но и во всём мире.

Горбачёв недолюбливал и даже немного опасался своего советника, но жена смогла его убедить, что с помощью академика, обросшего обширными связями на Западе, можно добиться быстрых результатов и забуксовавшая перестройка, взятая на буксир мощной западной технократической машиной, вот-вот рванёт вперёд и догонит, а может даже перегонит Америку.

– Михаил Сергеевич, выглядишь великолепно, – советник был на «ты» с Президентом и строго на «вы» с его супругой. – Как здоровье Раисы Максимовны?

– Спасибо, Амвросий, всё в порядке, – сухо ответил Горбачёв. – Что там в Лондоне, как там Маргарет? Всё так же искрит?

– Она ведь железная, Михаил Сергеевич, скрипит, значить, – захихикал академик. – Ты чем-то озабочен, что-то случилось?

Выбегалло почувствовал, что Президент чем-то расстроен.

– Вот, полюбуйся, – сказал Горбачев, кивая на толстый скоросшиватель, лежащий на краю письменного стола.

Советник взял в руки синюю папку из плотного картона.

– Что за концепция? – насторожённо спросил академик, быстро взглянув на обложку с надписью «Мёртвая вода, Концепция общественной безопасности, Внутренний Предиктор СССР. – Откуда это у тебя, Михаил Сергеевич?

– Вот и я бы хотел знать откуда это взялось и кто такой этот «внутренний предиктор», – резко сказал Горбачёв и пристально посмотрел на Выбегалло.

Тот принялся листать страницы, пытаясь уловить суть написанного. Ничего не понимая, он заглянул на последнюю страницу и прочитал: «Ленинград – Китеж 1982-1990». Советник вздрогнул и, быстро закрыв папку, торопливо положил её обратно на стол. Он достал носовой платок и вытер вспотевшие руки.

– Мне кажется я догадываюсь, кто это написал, – задумчиво сказал он. – Забудь, Михаил Сергеевич, – добавил он решительно. – Не до этого сейчас. Я привёз хорошие новости из Лондона, нужно обсудить... Но я хотел бы сделать это вместе с Раисой Максимовной.

– Илья, путь чай соберут на террасе, – сказал Горбачёв селектору.

Он убрал синюю папку в самый дальний ящик стола и, вздохнув с облегчением, решил больше о ней не вспоминать.

– Раиса Максимовна, – громко позвал Горбачёв. – Я распорядился, чтобы нам накрыли на террасе, мы с Амвросием идём к тебе.

***

Корнеев разжал пальцы, судорожно вцепившиеся в подлокотники, и откинулся на спинку старого деревянного кресла. Он тяжело дышал, словно несколько минут провел под водой без воздуха.

– Ну что там? – с тревогой спросил Программист, заглядывая в глаза мага, словно пытаясь прочесть там ответ. – Что там, Михалыч? Неужели…

Корнеев едва заметно кивнул. Он глубоко вздохнул, набрав полную грудную клетку воздуха, на секунду задержал дыхание и на выдохе произнёс: «Выбегалло забегалло и нагадилло».

***

Через несколько месяцев случился путч, а ещё чуть позже Советского Союза не стало.

25 октября 2016

Источник: Денис Ленский