По заявлению некоторых экспертов, мы живем в плохой стране. Если в промышленном производстве и выпуске вооружений некоторые, хоть при этом и явно спорные, достижения еще как-то имеются, то с сельским хозяйством, мол, продолжает наблюдаться откровенная беда. Деревни вымирают, 40 млн га сельхозугодий из хозяйственного оборота буквально выброшены, поголовье скота фатально сокращается.
В качестве примера можно рассмотреть статью про «другой взгляд на Россию аграрную», автор которой приводит как бы убойную статистику. Взяв за основу показатели СССР за 1990 год, он доказывает, что одних только коров к 2019 году страна «потеряла» в 4,8 раза больше, чем за весь период Великой Отечественной войны 1941−1945 годов.
В предпоследний год существования Советского Союза их в России числилось 20,6 млн голов, а к концу 2019-го осталось всего 7,9 млн. Поголовье овец и коз составляло 50 млн голов, теперь оно едва дотягивает до 22,9 млн, то есть сократилось в 2,2 раза. Аналогично дело обстоит с численностью свиней, коих стало в 1,6 раза меньше, чем на контрольную дату.
Следует признать, что приведенные цифры математически верны. Проблема заключается в понимании их смысла, которое у критиков явным образом отсутствует.
Взять тот же крупный рогатый скот. Он существует не сам по себе, а с целью производства трех видов продукции: молока, мяса и шкур для кожевенного производства. Отсюда вытекает главный критерий оценки эффективности работы агропромышленного комплекса страны: уровень потребления молока и мяса гражданами и размер доли импорта в нем. Отсюда и начнем.
По данным ООН, в области сельского хозяйства СССР с середины 80-х годов входил в ТОП-10 стран мира с наилучшим типом питания. В 1986 году среднее потребление на душу населения в стране в год составляло: мясо и мясопродукты — 55,6 кг; молоко и молочные продукты — 355,6 кг; яйца 290 шт; рыба и рыбопродукты — 15,8 кг; хлеб и мучные продукты — 152,3 кг.
Практически по всему ассортименту наблюдался кардинальный рост относительно как дореволюционного периода, так и промежуточных контрольных точек 1925 и 1976 годов. Советские люди мяса потребляли больше в 3,28 раза, молочки всех видов — в 2,72 раза, картофеля — в 1,62 раза.
И только хлеба советский человек во второй половине 80-х годов ел в 1,66 раз меньше, чем при государе императоре. Но лишь потому, что в стародавние времена хлеб являлся основой продовольственной корзины, тогда как в советский период она стала гораздо обширнее, полнее и калорийнее.
А что же имеем сегодня? На душу населения в России сейчас объем потребления составляет: мясо и продукты из него — 75 кг в год; молочка всех видов — 229 кг.; яйца — 280 шт.; рыба — 20,2 кг.; хлеб и мучные продукты — 116 кг.
Даже если не вдаваться в разброс данных по отдельным регионам (тогда мы увидим, что, скажем, в Кировской области население потребляет 323,7 кг молока на человека в год), достаточность объемов сельхозпроизводства в стране совершенно очевидна.
Но, может быть, страна живет за счет критично больших объемов импорта, как это имело место в СССР, импортировавшем до 40% потребляемого продовольствия? Так ведь нет. Продовольственную безопасность страны принято считать обеспеченной, если доля импорта в его потреблении не превышает 14%.
По таможенной статистике РФ по итогам 2018 года ввозимые из-за рубежа продукты в продовольственной корзине страны составляли: молочка (включая сливочное масло) — 7,9%; мясо — 7%; масличные семена и плоды — 6,4%. Реализованная в России программа импортозамещения довела долю отечественных сельхозпродуктов до 80−99% в общем объеме потребления в стране.
То есть, если СССР достигал тех показателей, только ввозя до 40% (!) продовольствия в страну, то есть не обеспечивал людей полностью своим, то сегодняшняя Россия, при всей такой «критике», обеспечивает более 90% собственного производства продовольствия по ключевым показателям.
Выступая в конце 2018 года, президент Владимир Путин, конечно, отметил необходимость «кое-где кое-что» к плановым показателям подтянуть дополнительно, но в целом заслуженно охарактеризовал результат работы российских аграриев как выдающийся прорыв.
Россия не только полностью удовлетворяет внутренний спрос на продовольствие, она рекордными темпами наращивает масштаб экспортных поставок. По итогу 2019 года на внешний рынок отправлено 1,22 млн т. зернобобовых, 467 тыс. т. нута, 151 тыс. т. чечевицы, 895 тыс. т. сои, 707 тыс. т. подсолнечника, 547 тыс. т. льна, 333 тыс. т. картофеля, 362 тыс. т. мяса и больше 30 млн т. пшеницы. Кстати, хлеба мы продаем за границу больше, чем такие лидеры, как США (24,9 млн т.), Канада (21 млн т.), Украина (18,5 млн т.) и Франция (18 млн. т.).
Конечно, как и в любом другом деле, отдельные локальные рабочие сложности имеются. Над ними работают. Как на местах, так и на уровне правительства. В частности, в настоящее время разработана и реализуется госпрограмма по сельскому хозяйству, рассчитанная до 2025 года, предусматривающая инвестиции в развитие отрасли 4,193 трлн рублей, или примерно по 500 млрд вложений ежегодно.
При таких результатах разговоры о каком-то продолжающемся кризисе в сельском хозяйстве выглядят тенденциозной попыткой откровенного натягивания совы на глобус. А попытки оперировать размерами поголовья показывают очевидное непонимание сельского хозяйства именно как экономической системы.
В стране имеются умирающие деревни? Так это не российская, а общемировая тенденция. Вызванная ростом производительности труда, увеличением эффективности применяемых технологий и оттоком людей в более крупные городские агломерации.
В 1984 году в Советском Союзе из 276,3 млн населения в сельском хозяйстве было занято 28 млн человек (или 10,1%). В РФ сегодня — 8,4 млн человек, или 5,76% населения. При этом, как в натуральных, так и в денежных показателях, они сельскохозяйственной продукции производят в разы больше, чем в лучшие годы советского периода.
И это, кстати, еще не повод для торжественного салюта. В вопросе эффективности производства России еще есть куда совершенствоваться. Сопоставимые объемы продовольствия в США обеспечивают только 1,34% занятых в АПК от общего населения. В Канаде — 1,49%. Во Франции — 2,58%. В Италии — 3,86%. Испании — 4,09%. То есть сельское население России будет продолжать сокращаться.
В целом «деревня умирает» везде, по всему миру. По той простой причине, что львиную долю продукции, качественнее и дешевле, обеспечивают крупные агрохолдинги с максимальным уровнем автоматизации и технологической продвинутости производства.
Применяя 1990 год в качестве контрольного, критики аккуратно упускают динамику процессов, многие из которых начались еще в советские времена. До революции средний удой на одну корову составлял около одной тонны молока в год.
В СССР к середине 60-х годов этот показатель удалось довести до 3 тонн, но по ряду причин удержать рекорд не получилось. К 1984 году средний показатель опустился до 2,184 т., а к 1990-му едва превышал 2 тонны. Сегодня в РФ средний удой составляет 6 тонн на корову. То есть одна «нынешняя» корова заменяет трех советских.
Можно ли требовать дальнейшего повышения? Да. В Израиле получается 12 тонн, в США — 10,6 т., в Эстонии — 9,32 т., в Польше — 8,29 т., в Германии — 7,7 т., в Британии — 7,4 т. Куда расти — есть. Но не стоит забывать, что объем внутреннего спроса на молочку достиг своего предела.
Больше 229 кг в год в человека просто не влезает. Во всяком случае хоть как-нибудь заметного дефицита предложения молока в стране не наблюдается вообще нигде. Стало быть, продолжение наращивания удойности автоматически приведет к дальнейшему сокращению поголовья, так сказать, в штуках. А значит, сетовать по поводу «советских цифр», мягко скажем, безграмотно.
Или взять тех же столь любимых критиком овец. Чтобы понять, почему страна не наращивает ударными темпами до былых рекордов стадо, следует сначала задуматься над все тем же вопросом — зачем?
Овцы традиционно служили источником мяса, шерсти, курдючного жира, шкур и немного других продуктов, в частности молока. Как правило, они являлись важной, много где даже основной культурой ввиду наличия пастбищ, мало пригодных для другого использования по климатическим, геологическим и разным другим параметрам. То есть в условиях, когда именно овцеводство являлось экономически наиболее выгодным.
Но уже с 80-х годов прошлого века мир стал сильно меняться. Овечье молоко в основном шло на сыры, так как в естественном виде представляло собой достаточно специфический продукт по вкусу и запаху. Но в пересчете на затраты овечьи сыры проиграли производимым из коровьего и даже козьего молока. А уж при современном изобилии овечье молоко потребительскую привлекательность утратило вовсе.
То же касается мяса. При нынешнем развитии логистики и торговых сетей крупное производство говядины и свинины в 2,2−2,8 раза эффективнее баранины по издержкам. Стоит ли удивляться отсутствию интереса крупных хозяйств к промышленному разведению именно овец? И тому, что мелкие фермеры, на которых сегодня приходится свыше 74% общего российского поголовья овец, не в состоянии конкурировать с крупными мясными хозяйствами по отпускным ценам на баранину?
Остается шерсть, которая в 50-е и 60-е годы составляла львиную долю сырья ткацких производств. По той причине, что 2/3 используемых в швейном производстве тканей были шерстяными.
Сюда еще стоит добавить такие нюансы, как спрос на шерсть со стороны производства обуви, в частности валенок, пошива верхней одежды (в частности пальто из толстой и грубой шерстяной ткани, а также овчинных полушубков), а также массовый спрос на шерстяные одеяла. И это не считая спроса со стороны армии, например, для пошива зимнего полушерстяного обмундирования и шерстяных повседневных и парадных шинелей.
К настоящему моменту все это разнообразие сократилось на 70−80%. В домохозяйствах сложно стало найти чисто шерстяное одеяло. Люди предпочитают искусственные ткани, вроде синтепона, в качестве наполнителя хлопчатобумажного «конверта». Зимняя одежда также в большинстве своем шьется не из натуральных материалов. Да и в прочих направлениях сегодня доминируют хлопок, шелк, лен и разные смесовые составы.
Массовый рынок сбыта товаров «из овцы» перестал существовать. Что естественным образом сказалось и на размере поголовья овечьего стада. Возмущаться по этому поводу все равно что сетовать на мокроту дождя.
Резюмируя сказанное, следует отметить, что при всех безусловных успехах российскому АПК еще, безусловно, есть куда расти.
Например, рекордные урожаи зерновых, кстати, в этом году они ожидаются еще больше, тем не менее в основном состоят из зерна мягких сортов. Что приводит среднюю цену экспорта к уровню примерно в 200 долларов за тонну (пшеница 4-го класса, протеин 12,5, цена FOB Новороссийск).
Тогда как наши основные ее покупатели, скажем Турция или, что еще нагляднее — Италия, выпускают из нее макаронные изделия, средняя оптовая экспортная цена которых колеблется в районе 1900 долларов за тонну. Тогда как российские макароны котируются всего по 939 долларов.
Как говорится, в российском сельском хозяйстве действительно еще очень даже есть над чем работать. Но это совсем не те проблемы, над которыми сокрушаются упомянутые критики. Бухтеть о продолжающейся агонии российского АПК, мягко скажем, безосновательно. Советский уровень производства Россия не только сохранила, его она успешно и решительно превзошла.
Источник: regnum.ru
