Пожалуй, Китай знал, что пробиваться к вершинам глобальной политики будет непросто. Соперники играют жестко. Но Китай не ожидал увидеть среди них Россию.
Это произошло в самый неожиданный момент. Российско-китайская стратегическая координация вышла на высокий уровень. Пекин радовался грядущему возвращению Владимира Путина в Кремль в качестве президента. Для Пекина приход Путина — это лучшее, что произошло в «постсоветской» России. Была ли то обыкновенная наивность или блистательная хитрость, но Китай предпочитал видеть Путина как одномерную фигуру, охваченную ненавистью к Западу. Пекин усмотрел мрачный заговор Запада в попытках дискредитировать Путина накануне его возвращения в Кремль.
Поэтому в прозвучавшем 6 апреля заявлении российского концерна «Газпром» о подписании договора об участии в разработке двух газовых месторождений у побережья Вьетнама было что-то шекспировское — «И ты, Брут?».
Газпромовский контракт, безусловно, был решением Путина. Газпром будет разрабатывать два лицензированных блока на континентальном шельфе Вьетнама в Южно-Китайском море. Он получает 49% в шельфовых проектах объемом порядка 1,9 трлн. кубических футов природного газа и более 25 миллионов тонн газоконденсата.
Пекин был явно захвачен врасплох. Официальный представитель министерства иностранных дел Китая Лю Вэйминь отреагировал сдержанно: «Китай надеялся, что компании из стран, не принадлежащих к региону Южно-Китайского моря, будут уважать и поддерживать усилия непосредственно заинтересованных сторон по разрешению споров посредством двусторонних переговоров».
Когда медведь забрел в изменчивые воды Южно-Китайского моря, Китай терялся в догадках. Да, два шельфовых блока находятся в территориальных водах Вьетнама и представляют собой выгодную сделку для Газпрома. Но при этом Газпром — государственная компания и многими считается одним из «геополитических инструментов» России.
Судя по китайским комментариям, Пекин испытывает сомнения относительно намерений Москвы. Как указывала газета Global Times:
"И Вьетнам, и Филиппины пытаются заручиться поддержкой из-за рубежа, превращая двусторонние переговоры в многостороннюю конфронтацию. Любые действия других сверхдержав в регионе Южно-Китайского моря закономерно вызывают озабоченность у Китая. Россия не должна давать ошибочные или двусмысленные сигналы относительно Южно-Китайского моря. Это не только осложнит решение спора для Китая, но и заставит задуматься о подлинных намерениях России, стоящих за газовой сделкой".
Кроме того, газовая сделка Газпрома не стала громом среди ясного неба. Россия систематически восстанавливает связи с Вьетнамом, начало которым было положено в советские времена (и которые подкрепляются общей антипатией к Китаю), особенно после того, как в 2009 году Путин заявил своему вьетнамскому коллеге Нгуену Тан Зунгу, что отношения приобрели «стратегическую значимость».
Движение на Восток
Москва выдала Вьетнаму кредит на 8 млрд. долларов под строительство первой в стране АЭС. Россия является для Вьетнама важнейшим поставщиком современных военных технологий. Среди поставляемых систем вооружения — дозвуковые ракетные комплексы «Уран» с ракетами Х-35, корабельные вертолеты Ка-27, многоцелевые истребители Су-30МК, модернизированные ударные подводные лодки класса «Кило», корветы класса «Гепард», ракетные катера проекта 12418 «Молния», оснащенные сверхзвуковыми противокорабельными ракетами «Москит», оснащенные зенитными ракетами сторожевые катера «Светляк» в экспортном исполнении (изначально разработанные для пограничников КГБ) и так далее, - все это способствует расширению возможностей Вьетнама по потенциальному противодействию Китаю.
Министр обороны России Анатолий Сердюков пообещал, что Москва поможет Вьетнаму построить базу для подводных лодок «Кило», даст Ханою кредит на покупку спасательных и вспомогательных судов у Москвы и самолетов для военно-морского флота Вьетнама, а также поможет в строительстве судоремонтной верфи, которая также будет обслуживать заходящие российские боевые корабли.
Москва надеется вновь получить доступ к военной базе в заливе Камрань, созданной в советские времена. Китайская газета Global Times писала в своей редакционной статье на прошлой неделе:
Все это сотрудничество... выходит за рамки экономических интересов и имеет преимущественно военно-политический характер. Именно такие цели преследует Россия, развивая стратегические отношения с Вьетнамом. Важность Южно-Китайского моря [для России] заключается не только в его богатых ресурсах, но и в его стратегической значимости. И речь идет о стратегическом видении России. В условиях восстановления экономики и осуществления военной реформы Россия начала движение на Восток.
Очевидно, что Вьетнам она воспринимает как трамплин.... По сути, поддержка Вьетнама Россией не сильно отличается от поддержки Филиппин Соединенными Штатами, стремящимися установить контроль над Южно-Китайским морем.
Авторы передовицы прогнозируют, что, когда военный потенциал России будет полностью восстановлен, подобные российские вылазки начнут противоречить жизненно важным интересам Китая. Как мог бы поступить Китай? В статье говорится: «Китай должен повышать свою обороноспособность и искать как можно больше общих интересов с Россией. Национальная мощь является условием и гарантией отношений, построенных на взаимном уважении, и в рамках общих интересов Россия может вести себя осторожнее, принимая решения, относящиеся к Китаю».
Принято считать, что Россию тревожит «усиление Китая» — перспектива стать его сырьевым придатком, демографический дисбаланс в Сибири и на Дальнем Востоке и так далее. Но что же Китай? Ведь и он испытывает тревогу по поводу укрепления России в Азиатско-Тихоокеанском регионе и российско-американских отношений, порой довольно тесных.
Действительно, влиятельные представители стратегического сообщества США, такие как бывший советник по национальной безопасности Збигнев Бжезинский, утверждают, что США должны приветствовать демократизирующуюся Россию «в рядах западных стран». И в свою очередь стремиться играть роль «регионального стабилизатора и примирителя» в Азии. Недавно он писал в журнале Foreign Affairs:
Нет ничего нереалистичного в том, чтобы представить себе Запад после 2025 года в более широкой конфигурации. В ближайшие несколько десятилетий Россия может перейти к всеобъемлющей демократической трансформации на основе верховенства закона, совместимой со стандартами как ЕС, так и НАТО... Тогда [русские] вступят на путь интеграции с трансатлантическим сообществом. Но еще до того, как это произойдет, между США, Европой (включая Турцию) и Россией может возникнуть углубляющееся геополитическое единство интересов.
Бушующие бури
Вопрос о том, возможен ли подлинный американо-российский союз при президенте Путине, остается спорным. Однако и Китай тревожит тот факт, что части московских элит близки идеи «атлантизма». Как сказал в одном из своих недавних интервью Бжезинский, «На дворе 2012 год, а не середина 1970-х. Россия и США — уже не враги, как прежде; их нынешние отношения представляют собой сочетание практичности, антагонизма и безразличия. У них могут быть политические разногласия по поводу Сирии или Ирана, но не меньше у них и общих интересов в сфере национальной безопасности, в число которых может однажды войти «усиление Китая».
В русской душе действительно существует, как выражается Бжезинский, «остаточная неприязнь». Но президент США Барак Обама намерен в случае своего переизбрания работать над этим. Недавно «на полях» саммита по ядерной безопасности в Сеуле Обама попросил президента России Дмитрия Медведева передать Путину, что после ноябрьских выборов у него появится «пространство для маневра», и тогда можно будет заняться проблемой противоракетной обороны и другими трудными моментами американо-российской «перезагрузки».
Вслед за этим Москва снизила накал риторики в своем споре с США о ПРО. С другой стороны, Китай усилил критику американской программы противоракетной обороны. В среду Ло Чжаохуэй, генеральный директор азиатского департамента министерства иностранных дел Китая, заявил газете «Жэньминь жибао», что размещение системы ПРО в Тихоокеанском регионе окажет «негативное воздействие на глобальную и региональную стратегическую стабильность и будет противоречить потребностям стран региона в сфере безопасности».
Поэтому вьетнамский контракт Газпрома дает Пекину возможность реалистически оценить намерения России. Подпись к иллюстрации редакционной статьи Global Times говорит сама за себя: «Путин строит стратегию в Южно-Китайском море, опираясь на советское прошлое». Авторы редакционной статьи выражаются довольно прямолинейно: «Намерения и действия России заслуживают внимания. Китай должен прояснить стратегические намерения России в Южно-Китайском море. Фактически, в последние десятилетия внимание России постоянно приковано к этому региону, который является для нее зоной стратегических интересов».
Эти китайские статьи появились накануне пятничного визита министра иностранных дел Яна Цзечи в Москву, где он встретился со своим российским коллегой Сергеем Лавровым и, возможно, поднял вопрос об активности Газпрома в Южно-Китайском море. Интересно, что в пятницу Цзечи провел телефонные переговоры и с американской коллегой Хиллари Клинтон, чтобы сообщить о готовности Китая к «тесному сотрудничеству» с США для достижения скорейшего политического решения кризиса в Сирии.
Не намекал ли Ян на корректировку курса в отношении Сирии? Трудно сказать. Пекин пошел на риск, поддержав линию России, которая основана на специфических российских интересах в этой стране, и поставил под угрозу свои углубляющиеся отношения с нефтедолларовыми монархиями Персидского залива. Вероятно, такой энтузиазм был необоснованным, о чем свидетельствуют бури, бушующие за фасадом «всеобъемлющего стратегического партнерства» между Китаем и Россией.
Посол М. К. Бхадракумар был профессиональным дипломатом министерства иностранных дел Индии. Работал, в частности, в Советском Союзе, Южной Корее, на Шри-Ланке, в Германии, Афганистане, Пакистане, Узбекистане, Кувейте и Турции.
Источник: rus.ruvr.ru
