Ахмад Роберт Климович — личность в Латвии широко известная активными творческими поисками. Актер, режиссер, драматург, оператор, человек-оркестр! Он же — пресс-секретарь латвийского Центра исламской культуры. Из последнего — немало шума в стране подняли его высказывания о том, что «через 50 лет Латвия будет мусульманской». Из националистов в мусульмане — как, зачем и почему?

На предложение обсудить тонкие материи Ахмад Роберт откликнулся решительно и дружелюбно. Не иначе как творческие поиски довели до экзотической в наших широтах религии? «Наоборот. Ислам для творческого человека в какой-то мере тяжелые кандалы, — неожиданно признался Климович и пояснил, что «творчество это страсти, это наши демоны. С которыми, как раз, борется ислам. Хотя есть кино и исламское, но оно превозносит нравственные ценности. В отличие от западного, где плохой вкус и обыкновенный разврат уже, как правило, выдаются за искусство».

В исламе, рассказывает Климович, он пятый год. Хотя в начале 90-х был в первых рядах латышской Атмоды, сидел в КГБ как ярый националист. «Сейчас из этого, по счастью, вырос. Пришел к выводу, что советское время было наилучшим для развития латышской культуры за всю ее историю. Сколько личностей тогда поднялось, сколько прекрасных произведений было создано! Для переосмысления, конечно, потребовалось время. Национализм часто граничит с шовинизмом –уродливой формой этой идеологии. Тогда, вместо того, чтоб стараться быть лучше других и строить крепкое будущее, народ зацикливается на прошлом — идеализирует его, копается в старых обидах, злорадствует над ошибками других. А ведь, не замечая бревна в своем глазу, собственную жизнь лучше не сделаешь. Я, наверное, приняв ислам, стал бОльшим латышом, чем был раньше», — говорит Климович.

Delfi.lv: Но ведь могли выбрать более традиционное верование для латыша и европейца.

Ахмад Роберт Климович: Духовную составляющую жизни я искал всегда, но критически подходил к разным религиям и их схемы были мне непонятны. Как, например, Троица в христианстве. И потом, что в христианстве, что в буддизме я видел много людей, которые произносят правильные фразы, но в жизни поступают иначе.

— ИГИЛ (запрещенная в России организация — прим. ред.), как говорят многие мусульмане, в своих поступках тоже далеко от заповедей Корана.

— Образ ИГИЛ, созданный в информационном пространстве, это хороший пример того, как здорово сегодня можно манипулировать человечеством при помощи высоких технологий. Подавляющее большинство зрителей, которые смотрят про него по телевизору, никогда в жизни там не были и ничего своими глазами не видели. По сути мы не знаем о нем ничего. Как режиссер я исследовал ролики, где показаны казни, и пришел к выводу, что почти все они постановочные. На двух из них действительно отрезают головы, но кто и зачем это делает, мы наверняка не знаем. В нынешних условиях информационного хаоса нужно выбирать, кому верить. Я, например, верю немецкому журналисту Юргену Тоденхофферу, который пробыл десять дней в ИГИЛ и написал про это книгу. Про публичные казни он ничего не пишет, в целом говорит, что в этой структуре нет полутонов — все поделено на белое и черное. Почему я верю именно ему — он не мусульманин, кстати, а христианин? Просто раньше я читал его книги и статьи, и он никогда в них не врал — вот вам критерий отбора.

— Но теракты последнего времени осуществляют шахиды — это трудно отрицать.

— Как раз наоборот — мусульмане не могут совершать теракты, потому что им это запрещено по вере. Самоубийства запрещены, убийства безоружных, женщин, детей, военнопленных…Джихад предписывается мусульманам в очень конкретных случаях, которые обозначены в Коране. То, что происходит с миром сегодня, это терроризм, не имеющий национальности.

— Нет желания самому поехать в ИГИЛ, чтобы разобраться в происходящем?

— Нет, меня не особенно беспокоит то, что происходит где-то там в других странах. Для меня важно поддерживать порядок в своем доме, на своей улице, в своей стране. Мусульмане это те, кто живут по исламу, а не те, кто про него кричат. Ислам это уникальнейшая система, в которой подробнейшим образом даны наставления на все случаи жизни.

— Вот этого и боятся европейцы — что мусульмане навяжут им свои правила.

— Зря боятся, ислам совершенно не противоречит христианству. Более того, мы считаем Иисуса мусульманином, а его учение — исламом. Именно он был ближе всех к исходной традиции по своим ценностям и никогда не призывал поклоняться ему. «Отче наш» — вот такое понимание Бога это суть и христианства и мусульманства.

— Я слышала, истинный мусульманин должен читать Коран на арабском — вы читаете?

— Много чего нужно истинному мусульманину, но главное — совершать намаз. Хотя сегодня многие говорят, что молитва в сердце, но это проблема всех религий сегодня — считать верующими только тех, кто практикует религию или всех, кто себя к ней относит. Арабский язык знать не обязательно, на нем нужно читать лишь суры.

— Как поменялась ваша жизнь с принятием ислама?

— Кардинально поменялась. Она стала более семейной, более домашней, более приземленной. Все теперь проще и легче, мы даже жить в лес перебрались. У нас с женой трое детей, пока трое, надеюсь. Труднее всего совершать намаз — исходя из этого планирую распорядок дня. Круг общения тоже поменялся — из прежних друзей рядом мало кто остался. Алкоголь не употребляю в принципе — по вере запрещено, но это меня уже до принятия веры не интересовало. Ведь люди почему пьют — потому что им любви не хватает. В исламских семьях отношения как строятся: муж служит жене, а жена служит мужу, это и есть любовь — служение. В западной культуре люди считают, что любовь это использование, наслаждение, потому и несчастны многие. Для того чтобы отдавать и получать любовь сердце должно быть открытым. А без веры — оно каменное.

— Ваша жена тоже приняла ислам?

— Еще раньше меня! Хотя нам разрешается иметь супругов-христиан, но, по-моему, ислам должен быть семейным, иначе жить вместе очень тяжело. Супруги ведь главные люди друг для друга, хотя раньше я считал, что главнее друзья. Но жить надо не с друзьями, а с семьей. Единомышленников я нахожу в центре исламской культуры.

— Как вы к беженцам относитесь?

— Это еще один миф, что все беженцы-мусульмане. В латвийском Центре для беженцев живет больше 100 человек, но всего 20-30 из них приезжают в мечеть, практикуют ислам. Да и едут беженцы не в Латвию — их сюда посылают. Поэтому не надо переживать, они здесь не останутся. Вообще отношение наших людей к беженцам, безответственное отношение, меня удивляет. Мы в ответе за тех, кто бежит от войны, но никто не выходит с протестами к посольствам тех государств, что бомбят Ближний Восток. То есть, бомбежки одобряем, а их последствия — страдающих людей — принимать не хотим. Но ведь не ислам начал крестовый поход против мира — Европа и Америка пошли на мусульманские страны. И как мы можем осуждать экономических мигрантов, если четверть нашей собственной страны выехала на заработки на Запад? Мы никого не имеем права осуждать кроме самих себя. А эти люди с востока, кстати, вполне быстро «интегрируются» в европейское общество — ходят на дискотеки, забывают про свою религию и запреты.

— Судя по недавно построенной новой мечети, мусульман в Латвии становится все больше. Как велика община и за счет кого она пополняется?

— Мечеть закончили несколько месяцев назад, это правда. Но нам все не дают окончательных бумаг для ее открытия. Хотя в старой места людям катастрофически не хватает и нас даже штрафовали за то, что приходилось молиться на улице. Поэтому сестры, например, по пятницам в мечеть не ходят просто потому, что им негде размещаться. Почему тянут, официально не говорят. По неофициальным данным, Полиция безопасности не разрешает. Хотя община у нас в общем небольшая — несколько сотен человек. Основу составляют этнические мусульмане — татары, башкиры, чеченцы. Студенты — те уезжают-приезжают. Ряды пополняются в основном за счет местных жителей — русских и латышей. Общаемся на разных языках, и никогда с пониманием проблем не возникает. Многие ошибочно думают, что все беженцы говорят на арабском, но это совсем не так. Есть, например, люди из Афганистана, Пакистана, Ирака, которые знают только свои местные языки.

— Латвийская община самая большая в Прибалтике?

— Нет, в Литве больше. Там у ислама вообще большая история. В 16 веке личная гвардия Витовта Великого состояла из татар, с тех пор сохранились татарские села. В 1930.году литовское правительство им построило новую мечеть в центре Каунаса. Хотя мусульмане там живут веками, их количество только недавно стало расти. Как и во всей Европе.

— Почему?

— Рациональное объяснение в данном случае мне кажется неправильным. Священные книги говорят, что у Бога есть своя программа развития человечества. Переизбыток материальных благ довел людей до потери смысла жизни. Стало ясно: сколько ни ублажай тело, никакие удовольствия не заполнят пустоту в душе, если она там есть.

— На чем основывается ваш прогноз относительно того, что через 50 лет Латвия станет мусульманской страной?

— Это не мой прогноз. Международные исследования, которые обнародовал Клуб защиты среды, еще в 2009 году показывают, что Европа станет мусульманской через 36 лет. Я даже добавил сроку, и то все всполошились. Но вдумайтесь только: каждый день из Латвии выезжают 57 человек. Страна опустошается на глазах, и беженцы к нам не поедут — за счет местных и будет расти община. Детей мусульмане стараются рожать много, в то время как атеисты наоборот — детей не рожают, спиваются, сходят с ума…

— В возрождение христианства вы не верите?

— Нет, потому что оно не соответствует тому, что заповедовал Христос. И в нем сегодня нет дисциплины, а это прямой путь к вымиранию. Для мусульман главное не слова, а действия, мы служим Богу именно делами. Хотя у нас в стране это не приветствуется. Во всяком случае, меня постоянно Полиция безопасности вызывает, я, получается, опасный член общества — не пью, не курю, детей рожаю.

— Когда и если Латвия станет мусульманской, останется ли в ней место для христиан?

— Это вопрос не ко мне — к Богу. Коран учит нас уважать христиан и во многих странах мы живем бок о бок друг с другом вполне мирно. Тут вопрос скорее к самим христианам — захотят ли они сохранить свою веру?