“Вперед, рабочий класс!” – кричат в пустоту леваки на малочисленном митинге, а горстка столичной интеллигенции не менее безуспешно занята созданием среднего класса, а значит вновь встают вопросы – а существует ли сегодня классы как таковые, не являются ли они архаичными химерами? Каким образом подразделяется наше общество?
Серьезный удар по классовому разграничению социума нанесло общество потребления, сформировавшееся на Западе во второй половине XX века. Постепенно начали надуваться кредитные пузыри, люди стали приучаться жить в долг, поддерживая свой статус, понимаемый как некий “достойный приличного человека” уровень приобретения товаров и услуг. Параллельно развивалась сфера обслуживания, все более вытесняющая промышленные предприятия в странах “золотого миллиарда” и тех, кто пытался этим странах подражать.
Деловые воротилы придумали для народа новую удочку для вытаскивания денег из кармана. Если раньше (по Марксу) капиталист присваивал прибавочный продукт, то есть то, что европеец произвел, то теперь продукт производит улыбчивый китайский парень где-то очень далеко, а капиталист присваивает плату за то, что европеец купил (взяв очередной кредит у банка, которым владеет капиталист). На поддержание потребительства бросаются большие усилия рекламщиков, демонстрирующих нам, что современный британец или русский – это не хмурый живущий в бараке работяга, негламурный химик-заморыш или некреативный грязный геолог, а яппи – лощенный городской профессионал, ведущий вполне буржуазный образ жизни.
Пиарщики создают видимость единства стиля потребления низов и верхов, что непосредственно разрушает разницу в образе жизни людей разных классов, стирая между ними поведенческие границы. Покупатель торжествует, глядя на нас с биллбордов, все при нем – сверкающая машина, гладко сидящий костюм, красавица-жена в украшениях. Хотя стоимость этих атрибутов может отличаться в десятки раз у людей с разным уровнем дохода, критерии успеха остаются одни и те же предметы. Так умирает классовое сознание: рабочий, крестьянин или интеллигент просто перестают визуализироваться, а в обществе зрелищ это фатально. Идеальный потребитель – это деклассированный элемент, тот кто, не связан ни с какой социальной группой, способной выражать его интересы.
Естественно, создаваемая картинка имеет более чем косвенно отношение к реальному уровню жизни и от того, что гражданин приобретает возможность взять однушку в кредит под кабальный банковский процент, он никоим образом не приближается к вершителю судеб, способному приобрести таких квартир сотню или тысячу.
Раньше капитализм стремился подчинить себе рабочий класс, ныне он просто выталкивает его из развитых стран, создавая общество обособленных друг о друга индивидов, где каждый сам по себе, где каждый замкнут в своем микрокосмосе, лишен коллективного действия. Русских как туземцев пришлые миссионеры капитализма успешно приобщили к западному стилю потребления (да так, что никаким Крымом и Донбассом не вытравить), при этом если на Западе наблюдается некоторый отход в сторону дауншифтинга, то нам до этого еще далеко.
Россия попрощалась с рабочим классом вместе с крахом советской индустриальной мощи в 1991 году. Наиболее честная часть реформаторов пыталась образовать на месте советского человека другой класс – средний. Не получилось – экономическая власть тут же оказалась в руках у сверхбогатых приватизаторов, потеснив потенциальных середняков. В итоге нет у среднего класса ни своих СМИ, ни своих партий, ни своих лидеров. Да и класса такого нет.
В условиях деформации классового деления общества на эксплуататоров и эксплуатируемых, возникает необходимость использовать более сложную терминологию. Есть, например, не очень популярный, но более точный термин – страта, отражающий не только отношение к средствам производства, но и другие характеристики человека – ценности, профессию, общность интересов, стиль жизни.
Наиболее сформировавшаяся страта в России – либеральная. Это свои бизнесмены в России и в эмиграции, журналисты, деятели культуры, министры во власти и уличные горлопаны. Обратите внимание, как непротиворечиво встраиваются в одну схему Макаревич и Кудрин, Яшин и Чубайс, Кох и Ахеджакова, Ходорковский и Ясин, Шехтман и Набиуллина. Эти, казалось бы совершенно разные люди, вполне дружелюбно приходят в студию “Эха Москвы”. Они могут ссориться и спорить, но никогда не будут топить друг друга, по всем ключевым вопросам они всегда заодно. Это и есть либеральная страта. Именно страта, а не буржуазный класс, ведь сложно назвать условных сторонников Навального-Касьянова, выходящих на митинги, представителями буржуазии, даже мелкой, однако их объединение вокруг определенных принципов, ценностей и стиля жизни очевидно.
Только у либеральной страты в России есть 1) большие деньги, 2) свои крупные СМИ, 3) своя четкая политическая доктрина, 4) свои лоббисты во власти и за границей, 5) опыт выживания в недружественном окружении, к которому можно отнести 90% жителей России. Либеральная страта отнюдь не травоядна. Можно наблюдать с каким рвением она пытается не пустить конкурентов на занимаемые поляны, например, пытаясь застолбить за собой такие понятия как “оппозиция”, “интеллигенция”, “политзаключенные”, “демократия”.
В случае возникновения действительно серьезного кризиса в стране, когда бюрократическая и силовая вертикаль перестанет сдерживать несогласных, либеральная страта имеет большие шансы на перехват политической власти.
Источник: pesotskiy
Чтобы быть в курсе текущих событий, читайте нашу ленту новостей
От редакции "Закон Времени": Смотрите наш фильм по данной теме: Обеспечение полной занятости
