ЮРИЙ РУБЦОВ
доктор исторических наук
Но в сущности, главное заключено всё же не в названии, а в том, что люди празднуют в этот день, какие ассоциации вызывает у них учреждённый почти век назад праздник.
Давно документально установлено: хрестоматийные победы Красной армии под Нарвой и Псковом в феврале 1918 года – плод воображения недобросовестных историков. А 23 число – дата, выбранная, в общем-то, случайно: на него в 1919 году пришёлся выходной день, когда военные власти предписали отметить т. н. День красного подарка.
Пропаганда своё дело знала назубок. Надо было – подвёрстывала под нужную дату любое событие. Так произошло, например, с датой подвига Александра Матросова. Вопреки советским энциклопедиям, герой пожертвовал собой ради товарищей не 23, а 27 февраля 1943 года. И не первым из солдат Великой Отечественной Матросов лёг на амбразуру вражеского дзота. Тем не менее, против элементарной логики и первого героя, и 214-го (именно столько совершено в годы войны таких подвигов) зовут матросовцами. И условия, в которых рос и мужал Александр, были далеки от тех, которые напыщенно рисовались в литературе и прессе. Не столько «пионерской и комсомольской организациями» он воспитывался, сколько миром беспризорников, трудовой колонией, откуда и был призван на фронт.
Всего, что было наворочено вокруг биографии героя, и не перечислишь. Знали своё дело те, кто упаковывал чужой подвиг в нужную идеологическую обёртку, кто не испытывал ни малейшего сомнения, утверждая: жизнь, положенная на алтарь победы в государственный праздник, – это первый сорт! А в будни – нечто совершенно другое.
И шут бы с ними, апостолами той идеологии, полагавшими, что в качестве пропагандистской иконки годится более всего образ «воспитанника комсомола», а не вчерашнего беспризорника и нарушителя паспортного режима. Шут с той идеологией, о которой сегодня молодёжь знает лишь понаслышке. Как говорится, наплевать и забыть. Беда только в том, что плюют-то в самого Матросова. Его, отдавшего за Родину самое дорогое, вот уже который год зовут иные потомки к ответу за мифотворчество былых дельцов от идеологии.
Но подвиг-то был! Интересно, что даже карательных дел мастера видели разницу между мифом и реальным человеком. И не побоялись отдать дань памяти именно ему, Александру Матросову, а не мифу. Приведём не совсем обычный документ. 18 октября 1943 года нарком внутренних дел Л. П. Берия подписал приказ, гласивший: «Особым приказом народного комиссара обороны товарища Сталина отмечен бессмертный подвиг Александра Матросова, который в решающую минуту боя с немецко-фашистскими захватчиками, прорвавшись к вражескому ДЗОТу, закрыл своим телом амбразуру, пожертвовал собой и тем обеспечил успех наступающего подразделения. В ознаменование героического подвига героя Отечественной войны Александра Матросова, бывшего воспитанника Уфимской трудовой колонии, приказываю… присвоить Уфимской трудовой воспитательной колонии имя Героя Советского Союза Александра Матросова… Обеспечить приведение колонии в образцовый порядок».
Мифотворчество, бесспорно, страшно не только тем, что искажает облик прошлого. Оно искажает и мироощущение ныне живущих. Но иконоборчество, осуществляемое без царя в голове, немногим лучше.
Кого только не затронула в постсоветские годы кампания дегероизации – комбрига Николая Щорса и начдива Василия Чапаева, панфиловцев и Зою Космодемьянскую, разведчика Николая Кузнецова и маршала Георгия Жукова… Вражеские амбразуры, оказывается, телом закрывали люди настолько примитивные, что даже инстинкт самосохранения у них был притуплен. А восемнадцатилетние девчонки-партизанки жгли избы не с целью уничтожения врага, а чтобы возбудить в народе ненависть к захватчикам. Полководцы Красной армии ничего из себя не представляли, а добивались побед, лишь заваливая противника трупами собственных солдат и заливая их кровью. Вот до чего договорились иные «иконоборцы», не желая замечать, во что оборачивается благое вроде бы дело очищения истории от идеологического глянца, дешёвой патетики, лжи. И летят осколки заложенных некогда фугасов в тех, кто уже никогда не сможет ответить хулителям сам.
А почему, собственно, надо следовать логике ниспровергателей? Если кто-то искусственно формировал своеобразный пропагандистский кокон вокруг того или иного события, значит ли это, что самого события не было и помнить о нём не надо? Так недолго сделаться и пресловутым иваном, не помнящим родства.
Тот же день 23 февраля отложился в истории ведь не сам по себе (многие даты, как известно, весьма условны), а как факт, удостоверивший рождение Красной армии. В февральские дни 1918-го не было побед, но шло активное формирование её первых частей, именно тогда стали заполняться первые страницы её биографии.
В истории нашей армии – это не секрет – было разное. Тухачевский – победитель Колчака и Тухачевский – свирепый усмиритель тамбовских крестьян. Майоры, «выдвинутые» репрессиями в командиры дивизии, и генералы армии в 39 лет. Генерал Карбышев и генерал Власов. Гвардейские полки и заградотряды. Танковые клинья Гудериана и сталинградский «котёл». Советские танки на улицах Праги в 1945-м и в 1968-м…
Какая она ни есть, история армии – героическая и трагическая, с невиданным взлётом человеческого духа и тупым солдафонством, со служением народу и обслуживанием интересов властной элиты, вознесённая до небес и оболганная, униженная – она наша. Спорить о том, чего в ней было больше, всё равно что уподобиться средневековым схоластам, тщившимся определить, сколько чертей поместится на конце булавочной иглы.
Девять из десяти живущих в нашей стране помнят 23 февраля столько, сколько себя помнят. «Защитник мой», – мазала зелёнкой пацана, поцарапанного в мальчишеских баталиях с «фашистами», молодая мать… «Защитник мой», – припадала девушка к суженому, обритому по случаю призыва в армию под ноль… «Защитник мой», – водружала хозяйка на праздничный стол домашний пирог и наливала стопку своему Иванычу или Петровичу, наряженному – праздник есть праздник – в выходной пиджак с фронтовыми наградами…
День 23 февраля всегда был по-хорошему мужским. Потому, что отражал истинно мужское занятие – Родины защиту, а оно, по большому счёту, возрастных ограничений не знает.
Да и исторические корни у него ого-го: как ни вглядывайся пристально, как ни остри взор – за дымкой дальних времён скрываются. Сколько помнят себя русские, ворог – то степняк, то пёс-рыцарь, то галл, то «истинный ариец» – на красоты дивные и богатства великие нашей земли завистливо заглядывался, норовил отхватить от неё. И заступали ему путь дружинники вещего Олега, ратники Александра Невского, чудо-богатыри Суворова, защитники Моонзундских островов – моряки императорского флота, солдаты Великой Отечественной.
Знавало российское воинство разные времена. То уподобляли офицерство пташке божьей, что не сеет, не пашет, но есть просит и потому подлежит свирепому сокращению без пенсии, без крыши над головой. То принадлежность к армии иными «высоколобыми» экспертами определялась как угроза для умственных способностей будущих светил науки. То рисовался (да и сейчас рисуется) из советского солдата, полсвета прошедшего с боями, агрессивный недоумок, не принёсший в Европу ничего, кроме грабежей и насилия. Рецидивы антиармейской кампании, пышным цветом расцветшей ещё два десятка лет назад, случаются вновь и вновь.
Да и армия тоже не без греха. Нередко сами военнослужащие дают повод к справедливым упрёкам. О чём речь: как выражались в былые годы, калёным железом надо выжигать скверну «дедовщины», криминала, коррупции в военной среде. Но эта борьба не должна и не может отменить главное – святости идеи защиты Отечества и огромной потребности общества в высоком статусе его защитника. Ибо команды всем армиям мира с высокой трибуны ООН: «Штык в землю!» – ждать не приходится. А если она и последовала бы, гарантии её исполнения никакой. Скорее наоборот: сама обстановка в мире требует держать порох сухим.
Повторимся: наша армия – была и есть такой, какой её выстроили люди, мы сами. И даже Бог, перефразируя известное высказывание Дмитрия Лихачёва о культуре, не в состоянии отменить наше прошлое. Но вот что действительно в наших силах, так это видеть диалектику истории, уметь отделять зёрна от плевел. Нужно это хотя бы для того, чтобы сегодняшнюю действительность творить по законам реальности. Чтобы перелицованными на новый лад, а то и свежерождёнными мифами не ввергнуть армию, страну в новые беды.
Справедливо освободить день 23 февраля от какой-либо идеологической заданности. Пусть в наших думах в этот день найдут место Нарва – наставница Петра I и Нарва 1918 года, Москва, «спалённая пожаром» в году 1812-м, и суровая, непокорившаяся Москва 1941-го. Поле Куликово и Прохоровское поле. Русский солдат в Берлине в 1760 году и в 1945-м…
На Руси защитник Отечества всегда значил нечто большее, чем просто человек с ружьём. Перед лицом внешней опасности уходили на задний план классовые и сословные противоречия, мельчали соображения личной выгоды. Без колебаний на алтарь победы клали свои жизни и светлейший князь, и простолюдин, и генерал, и рядовой. Через века звучат, как квинтэссенция российского понимания воинского долга, слова Петра Великого, произнесённые им в день Полтавы: «Воины! Вот пришёл час, который решит судьбу Отечества. Итак, не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру вручённое, за род свой, за Отечество».
Россия богата боевым, героическим прошлым. Но это не повод, чтобы бездумно разбрасываться им. Из политических или пропагандистских целей что-то выпячивать или одну страницу истории и стоящих за ней людей противопоставлять другой.
Хорошо, что есть в нашем календаре день, который вбирает в себя память о героических свершениях российских ратоборцев всех времён. Он выше сиюминутных политических и идейных пристрастий, его назначение – объединять всех нас памятью, уважением к защитнику Отечества. А ещё – давать созидателям новой России так необходимые им духовные опоры.
Источник: file-rf.ru
