7 февраля в Японии в очередной раз будет проводиться введённый в 1981 году, в разгар «холодной войны», так называемый «День северных территорий».
Как это происходит из года в год, в одном из крупнейших залов Токио «Будокан» члены японского кабинета министров в окружении активистов движения за возвращение «исконных территорий Японии» будут призывать соотечественников крепить свои ряды, вовлекать в них молодёжь, занимать бескомпромиссную позицию на межгосударственных переговорах с Россией.
Мероприятие будет сопровождаться истеричными криками «Иван домой!» и ругательствами, извергающимися через мощнейшие динамики, установленные на расцвеченных знамёнами милитаристской Японии пропагандистских фурах националистических профашистских организаций. Они будут в течение дня курсировать вокруг российского посольства в Токио и генконсульств в других японских городах. Причём требования правых не ограничиваются южнокурильскими островами, а простираются на всю Курильскую гряду вплоть до Камчатки, а также южную половину острова Сахалин, намеренно именуемого в Японии довоенным названием Карафуто.
Не исключено, что националисты, несмотря на охрану полицией российских дипломатических представительств, вновь предпримут попытки прорыва к посольству с целью демонстративного надругательства у его ворот над государственной символикой Российской Федерации. К этому их может поощрить фактический отказ японского правительства наказать организаторов такой провокации с флагом РФ в прошлом году. Очередную репетицию «выражения воли народа» японские ультраправые предприняли во время состоявшегося 28 января этого года визита в Токио министра иностранных дел РФ С. Лаврова.
Хотя в Японии пытаются представить территориальные требования к России как «стремление к исторической справедливости», преодоление некоего «морально-психологического синдрома» утратившей земли японской нации, в действительности «проблема северных территорий» была изобретена как чисто политический инструмент недопущения после войны японо-советского добрососедства. Причём на «упаковке» явно проглядывает клеймо Made in USA. Для тех, кто может заподозрить автора в злонамеренности и антиамериканизме, приведём мнение далёкого от симпатий к СССР профессора Калифорнийского университета этнического японца Цуёси Хасэгава, который отмечает: «…Цель США состояла в том, чтобы вовлечь Японию в свою глобальную стратегию… США стремились избежать антиамериканизма и национализма… Проблема северных территорий позволила встроить Японию в глобальную стратегию США и, отводя японский национализм от себя, направить его против Советского Союза… Фактически после восстановления дипломатических отношений с Москвой можно сказать, что у Токио не было внешней политики на советском направлении – только «политика северных территорий». Проблема северных территорий играла роль клапана для стравливания пара в международных отношениях на Дальнем Востоке. С этой точки зрения было важно, чтобы территориальный спор оставался неразрешённым. Отсюда жёсткая позиция Японии с требованиями немедленного возвращения всех островов и отказ обсуждать предложения о передаче части территорий».
Следует напомнить, что именно американцы не допустили в 1956 году заключения всеобъемлющего советско-японского мирного договора, угрожая Токио, в случае окончательного урегулирования отношений с СССР, сократить экономическую помощь и навечно сохранить оккупацию острова Окинава и всего архипелага Рюкю. Находясь в подчинении Вашингтона, японские политики согласились поддерживать курс на конфронтацию с Советским Союзом. Для обоснования такой политической линии и была выдвинута ложная концепция якобы «нерешённости территориальной проблемы».
В годы «холодной войны» в Токио понимали, что в условиях противостояния двух миров шансов на отказ Москвы от стратегически важных Курильских островов практически не было, а потому в угоду местным националистам лишь «обозначали» свою позицию в отношении этих территорий во время японо-советских контактов различного уровня.
Ситуация стала меняться в связи с объявлением пришедшим к власти в СССР в 1985 году М. Горбачёвым политики «нового мышления». Видя уступчивость нового советского лидера на американском и западноевропейском направлении, японские аналитики подталкивали политиков своей страны воспользоваться заинтересованностью Москвы в получении японской экономической помощи. Так, в одной из посвящённых политике Горбачёва японских книг прямо указывалось: «Для того, чтобы поправить экономическое положение, советскому правительству требуется от нескольких миллиардов до десятков миллиардов долларов… Япония, которая вот уже 42 года требует возвращения северных территорий, должна учитывать эту ситуацию. Сколько бы московское правительство ни отвергало японские требования, по мере изменения внутреннего положения в стране оно может изменить своё отношение к проблеме северных территорий».
Следует отдать должное японским аналитикам, их предсказания полностью оправдались. Подвергаясь обработке из-за рубежа (Р. Рейган), и со стороны ближайших сподвижников (А. Яковлев, Э. Шеварднадзе), Горбачёв стал склоняться к уступке Японии южнокурильских островов. В 1990 году, явно по согласованию с шефом, его помощник по международным вопросам А. Черняев прямо заявил японскому послу в СССР С. Эдамура, что «в душе Горбачёв не исключает возможность передачи островов», но «нужно создать атмосферу для решения вопроса». Это был намёк на то, что Москва заинтересована в «экономической компенсации» за острова. В Японии такую компенсацию Горбачёву назвали «камфорной припаркой, реанимирующей теряющую динамизм "перестройку"».
В Токио не преминули воспользоваться ситуацией. Японские политики стали спешно разрабатывать план «выкупа» островов. Ориентировочная сумма такого выкупа была определена в 26–28 миллиардов долларов. Однако замысел фактической продажи Курильских островов был разрушен депутатом Верховного Совета СССР и предпринимателем А. Тарасовым, который по не выясненным до конца причинам публично обвинил Горбачёва в намерении сдать Курилы в обмен на экономическую поддержку в 200 миллиардов долларов. В обстановке разразившегося скандала Горбачёв не осмелился детально рассматривать соответствующее японское предложение. Тем не менее, именно он в ходе визита в Японию в апреле 1991 года в духе «нового мышления» впервые официально признал существование «территориальной проблемы», что позволило японской стороне смелее и увереннее требовать Курильские острова. И это явилось проявлением осознанного решения Горбачёва. Впоследствии, лишившись всех своих должностей, он сетовал: «Если бы я остался на своём посту, вопрос о северных территориях, вероятно, уже давно был бы разрешён». О том, как он был бы разрешён, поведал ближайший соратник генсека Шеварднадзе, без обиняков признавший на встрече в Тбилиси с бывшим японским коллегой Т. Накаяма, что, будучи министром иностранных дел СССР, «хотел отдать острова».
Одной из причин, по которым Горбачёв не смог совершить сделку «Курилы за кредиты», была позиция Б. Ельцина. Последний стремился перехватить инициативу в переговорах с японским правительством, не допустить, чтобы разрешение «территориальной проблемы» было связано с именем Горбачёва. Речь шла, конечно, не об отстаивании прав России на Курилы, а о том, чтобы японская финансовая помощь была получена не союзным, а российским руководством. Авторы одной из посвящённых «курильской проблеме» книг писали: «Демократы, боровшиеся тогда за то, чтобы отобрать власть у КПСС, остро нуждались в каком-либо крупном прорыве на любом участке борьбы, осуществлённом ими в пику коммунистам. Японское направление представлялось им чрезвычайно перспективным. Многое говорит о том, что демократы, особенно их радикальное крыло, склонялись тогда к тому, чтобы в том или ином объёме принять японские требования в отношении так называемых "северных территорий"… Они рассчитывали, что в ответ на это Япония окажет мощную финансовую поддержку, которая поможет демократам прийти к власти и решить сложные экономические трудности, стоявшие перед страной».
После учинённого в Беловежской пуще развала СССР российское правительство стало склоняться к тому, чтобы в расчёте на японскую финансовую помощь достичь соглашения с Токио о сдаче Курил как можно скорее. К этому его активно подталкивали сотрудники японского посольства в Москве сразу после фиаско ГКЧП. Они настойчиво предлагали руководителям вновь образованного МИД Российской Федерации незамедлительно «разрубить гордиев узел территориальной проблемы путём коротенького заявления Ельцина» о согласии с японскими требованиями. Как писала газета «Известия», Ельцину предлагалось заявить, что-де в «советско-японских отношениях было много наносного, что уходящий режим многое натворил, но что демократическая Россия, отрекаясь от прошлого, готова открыть совершенно новую страницу…»
Новые «творцы» внешней политики России во главе с получившим за прозападные позиции насмешливый титул «иностранный министр иностранных дел» А. Козыревым были готовы к подобным действиям. В недрах сформированного из новоявленных «демократов» российского МИД была рождена формула «2 плюс альфа». Согласно этой формуле Японии безотлагательно передавалась Малая Курильская гряда – группа островов Хабомаи и остров Шикотан, а по поводу самых крупных островов Курильского архипелага – Кунашира и Итурупа – предлагалось вести переговоры. Эту формулу российский МИД предполагал осуществить в ходе намеченного на сентябрь 1992 года официального визита президента РФ в Японию. Однако развернувшееся в России широкое движение протеста против ничем не обоснованной уступки Японии законно принадлежащих России дальневосточных земель удерживало Ельцина от принятия варианта сдачи Курил, навязываемого обосновавшимися в МИД РФ лоббистами японских интересов.
Намерение Ельцина и его клевретов заработать на сдаче Курил породило возмущение простых людей нашей страны. Именно они, не имея ни средств, ни помещений, ни опыта, стихийно создавали группы и комитеты сопротивления – на Сахалине, в Брянске, в Подмосковье. По инициативе ранее далёких от проблем советско-японских отношений депутата городского совета подмосковного города Калининград (ныне Королёв) В. Шмакова и научного сотрудника одного из предприятий города В. Кривошеева в сентябре 1991 года был образован «Комитет защиты Курил». Члены комитета организовали серию пикетов против посягательств на Курилы у посольства Японии в Москве и у центрального входа в здание МИД на Смоленской площади. Руководители комитета подготовили и собрали большое число подписей под открытым письмом председателю Верховного Совета РСФСР Б. Ельцину.
В письме, в частности, говорилось:
«Нас очень обеспокоило заявление члена временного руководства Союза Г. Явлинского о необходимости передачи четырёх островов Японии, которое мы считаем попыткой нового центра решать свои проблемы за счёт России…
Такое ненормальное положение нельзя терпеть. Будем помнить, что каждая пядь земли России полита кровью россиян.
Россия сейчас многими воспринимается просто как территория, богатая сырьём и дешёвыми трудовыми ресурсами, с которыми можно делать всё, что угодно…
Для национального правительства отдавать любую территорию без борьбы равносильно банкротству».Заметим, что несостоявшийся претендент на должность президента России Г. Явлинский в 1991 году являлся высокопоставленным правительственным чиновником в ранге вице-премьера. Его открытые призывы к попранию территориальной целостности России сначала удивили, а затем обрадовали японцев. Явлинский зачастил в Токио, где вёл соответствующие разговоры с представителями японской политической элиты.
Тем временем руководство российского МИД убеждало администрацию Ельцина и его самого смелее идти на уступки японскому правительству, голословно обещая в обмен на Курилы щедрую благодарность Токио. Торопили и японцы. На встрече с российским президентом в Нью-Йорке в январе 1992 года премьер-министр Японии К. Миядзава настойчиво требовал конкретизировать ельцинский «план решения территориальной проблемы». В конце концов, Ельцин согласился прозондировать отношение Токио к формуле «2 плюс альфа».
Эту миссию с энтузиазмом принялся выполнять Козырев во время поездки в Японию в марте 1992 года. Тогда он после официальных переговоров запросился на конфиденциальную встречу со своим японским коллегой министром иностранных дел Японии М. Ватанабэ. Во время разговора с глазу на глаз японцу была предложена форма сдачи Курил в два этапа – Хабомаи и Шикотан сразу, а Кунашир и Итуруп несколько погодя. По некоторым сообщениям, при этом российский эмиссар выяснял сумму японской «благодарности» за содеянное, или, используя нынешний жаргон, размеры «отката». Сделанное предложение было сокрыто не только от российской общественности, но и от вездесущих японских журналистов. Лишь через несколько лет центральная газета страны «Асахи» поведала читателям о попытке неприглядной сделки. В России же эта информация до сих пор малоизвестна.
Но Ельцин всё же опасался реакции соотечественников на столь явные предательские действия. С тем, чтобы несколько успокоить российскую общественность, в ноябре 1991 года было опубликовано «Письмо Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина гражданам РФ». В нём в заключение говорилось: «Исходным принципом любых договорённостей с Японией будет забота о благе единого и неделимого великого Отечества. Как первый в истории демократически избранный президент России заверяю вас в том, что российская общественность будет своевременно и полностью информироваться о намерениях и планах своего правительства». При этом о замыслах осуществить формулу «2 плюс альфа» не было сказано ни слова.
По мере приближения срока официального визита в Японию, где предстояли подготовленные МИД России конкретные переговоры об условиях сдачи Курил, сомнения Ельцина нарастали. О не мог не учитывать мнение народа, поддержанное армией и спецслужбами, о недопустимости нарушения территориальной целостности страны в угоду меркантильным соображениям получения от Японии «отступных».
Да и гарантий безвозмездной экономической помощи японцы не давали. Об этом прямо говорилось в опубликованном незадолго до визита открытом письме Ельцину ведущих российских специалистов по Японии и российско-японским отношениям. Доктора наук и профессора писали: «Глубоким заблуждением, навязанным руководству нашей страны японской пропагандой, является мысль, будто территориальные уступки или же обещания уступок в будущем… приведут к тому, что на нашу страну прольются обильные «иеновые дожди»: японские банки и предпринимательские фирмы не подчиняются токийским политикам и дипломатам и никогда не пойдут на альтруистические, благотворительные финансовые и экономические операции».
Понимая, что проблема уступки Курил всё больше трансформируется в объект острой внутриполитической борьбы, в том числе на федеральных и местных выборах, Ельцин решил не рисковать – и, к огромному разочарованию японцев и их лоббистов в МИД России, скоропалительно, за три дня до начала, отменил свой визит в Токио.
Позднее он довольно откровенно объяснил причины столь неожиданного решения японским журналистам, отметив: «Российскому народу сейчас трудно. Добавить ему ещё территориальную проблему – он не выдержит и взорвётся. Из Японии я уеду под аплодисменты, а в Россию меня не пустят».
Отметим, что при явном стремлении руководства тогдашнего российского МИД удовлетворить японские требования более здравомыслящие политики считали, что этого делать нельзя. Так, например, премьер-министр В. Черномырдин недвусмысленно заявлял, что «не собирается превращать наши острова в предмет разговора», и у него «нет намерений возвращать территории Японии».
В очередной раз иллюзии и обманчивые надежды японцев были порождены так называемыми «встречами без галстуков» Ельцина и премьер-министра Японии Р. Хасимото. В ноябре 1997 года во время беседы «без галстуков» в охотничьем домике в лесу под Красноярском Ельцин в форме «экспромта» вдруг заявил «другу Рю» о намерении подписать мирный договор с Японией не позднее 2000 года. Это было воспринято как решение уступить японским требованиям о «возвращении» южнокурильских островов. Однако вскоре в Токио поняли, что данное в неофициальной обстановке во время застолья обещание российского президента нельзя рассматривать всерьёз. Японская газета «Майнити симбун» писала не без сарказма: «Похоже, в России только один Ельцин верит, что территориальную проблему можно будет решить до 2000 года».
Что касается японской стороны, то её ошибка состояла в том, что Токио сделал – и, кстати, продолжает делать, – основную ставку на единоличное решение по поводу Курил того или иного российского руководителя. Негативную роль сыграло и то, что лидеры двух государств и их помощники прибегали к устаревшим методам «тайной дипломатии», пытались скрывать свои намерения и содержание переговоров. Закулисные обещания и посулы порождали серьёзное недоверие и подозрения в отношении замыслов властей предержащих. Противостояние в нашей стране по вопросу о судьбе Курил убедительно продемонстрировало возросшую роль общественных институтов, рост политического влияния сил, придерживающихся государственных патриотических позиций.
Принципиально важное значение имело высказывание президента России В. Путина 27 сентября 2005 года о том, что Курильские острова «находятся под суверенитетом России и в этой части она не намерена ничего обсуждать с Японией… Это закреплено международным правом, это результат Второй мировой войны».
Отстаиванием этой принципиальной позиции характеризовался и срок пребывания на посту президента Д. Медведева, который в ответ на несуразные утверждения японских политиков о якобы «сохраняющейся оккупации Россией Курильских островов» своей поездкой осенью 2010 года на Кунашир со всей определённостью дал понять, что Курильские острова были, есть и будут российскими. Эту линию, отбросив, наконец-то, прежние двусмысленности, ныне проводит и МИД РФ.
В заключение хотелось бы откликнуться на появившиеся в последние дни в российских СМИ критические статьи по поводу сделанного во время недавнего визита в Токио министром С. Лавровым замечания о том, что вопросы изменения территории государства по Конституции РФ могут решаться только в случае народного согласия, выраженного на референдуме. Главу российского внешнеполитического ведомства некоторые тут же заподозрили чуть ли не в «измене». Чего стоит хотя бы такой заголовок на сайте «Правые новости» в Интернете: «МИД РФ готов через референдум передать Курильские острова».
В действительности же высказывание министра следует признать своевременным и корректным. В Токио должны, наконец, понять, что решать судьбу своей страны, тем более в таком затрагивающем глубокие национальные чувства вопросе, как территориальный, может и должен только народ России.
Полагаю, в Японии правильно истолковали слова о референдуме. По своему опыту общения с японскими политиками знаю, что ими возможность подобного референдума в России воспринимается как «страшный сон». Ибо они понимают, что подавляющее большинство населения нашей страны отвергает притязания Японии на Курильские острова.
Очевидно и то, что результаты общенародного референдума приобретут силу закона. Напоминание об этом накануне японского «Дня северных территорий» вполне уместно.
