При этом не принимается во внимание тот факт, что достигнутые в Ялте соглашения о вступлении СССР в войну с Японией и возвращении ранее отторгнутых от России территорий были поддержаны и одобрены ведущими американскими политическими деятелями и высшим командованием вооружённых сил США (госсекретарь Э. Стеттиниус, генерал Дж. Маршалл и другие). Более того, перед началом Ялтинской конференции соображения Рузвельта были согласованы на заседании Объединённого комитета начальников штабов, состоявшемся в январе 1945 года на острове Мальта. Если бы Рузвельт действительно в силу своей физической немощи пошёл на ущемляющие интересы Запада уступки, этому мог воспротивиться Черчилль. Однако он этого не сделал, ибо подписанный руководителями трёх держав документ о вступлении СССР в войну полностью отвечал интересам разгрома Японии без риска кровопролитных сражений с огромными жертвами. Получив гарантии столь необходимого им участия СССР в войне, в большем выигрыше считали себя американцы и англичане. Активные действия мощных сухопутных сил СССР в сражениях на Дальнем Востоке рассматривались весной 1945 года в Вашингтоне и Лондоне как важнейшее условие победы над Японией в кратчайшие сроки и с минимальными потерями.
Вместе с тем следует признать, что не все в правительственных и военных кругах приветствовали будущее участие СССР в войне с Японией, считая, что в этом случае будет трудно устранить Советский Союз от решения вопросов послевоенного политического устройства в Восточной Азии. В Вашингтоне, понимая, что вступление СССР в войну обернётся серьёзной поддержкой для коммунистических сил Китая и Кореи, стремились этого не допустить. Главнокомандующий союзническими войсками на Дальнем Востоке американский генерал Д. Макартур писал вскоре после Ялтинской конференции: «Меня сейчас больше беспокоит вероятность вступления России в войну против Японии в Маньчжурии, а это значит, что наше внимание должна занимать судьба северных и приморских районов Китая». Планами США предусматривалось: «Не позволять советским войскам войти в боевой контакт с Народно-освободительной армией Китая, помешать объединению сил коммунистов Китая с Красной Армией в Северо-Восточном и Северном Китае».
Однако военные соображения в то время преобладали над политическими. Тот же Макартур заявлял, что американские войска «не должны высаживаться на острова собственно Японии, пока русская армия не начнет военные действия в Маньчжурии». А генерал Маршалл указывал: «Важность вступления России в войну заключается в том, что оно может послужить той решающей акцией, которая вынудит Японию капитулировать».
Предпринятые США весной 1945 года «ковровые бомбардировки» наносили ущерб не столько военной мощи японской империи, сколько мирному населению таких густонаселённых городов, как Токио и Осака. Пострадали и другие города. Хотя американцы добились господства в воздухе и на море, было очевидно, что одними бомбардировками принудить Японию к скорой капитуляции не удастся. Несмотря на весьма ощутимые потери и сокращение производственной базы страны, японское правительство и командование готовились к затяжным действиям, считая, что в результате упорного «сражения за метрополию» можно будет изменить ход войны в пользу Японии и угрозой больших потерь союзников склонить их к почётному для Токио миру. Со своей стороны американское командование, ожидая ожесточённого сопротивления японцев, исходило из того, что «для вторжения на Японские острова потребуется 7-миллионная армия и потери будут неприемлемо большими».
После смерти в апреле 1945 года президента Рузвельта его место занял вице-президент Г. Трумэн. Во время вступления в должность он был проинформирован о секретных работах по созданию атомной бомбы. Перспектива появления у США «супероружия» породила среди новой американской администрации надежду на то, что война может быть завершена в результате атомных бомбардировок Японии. В таком случае Трумэн и его ближайшее окружение предпочли бы обойтись без участия СССР в войне. Однако уверенности в том, что атомная бомба будет создана в ближайшее время, не было. Поэтому заинтересованность в выполнении Советским Союзом данных в Крыму обязательств сохранялась.
Трумэн исходил из того, что именно «вступление СССР в войну окончательно убедит Японию в неизбежности её полного разгрома». Стремясь получить по возможности точную дату вступления СССР в войну, он направил в Москву в качестве своего личного представителя Г. Гопкинса – ближайшего помощника Рузвельта, которого хорошо знали советские руководители. Такая информация была получена 28 мая 1945 года. Сталин сообщил Гопкинсу и американскому послу А. Гарриману: «Советские войска будут полностью развёрнуты на маньчжурских позициях до 8 августа».
О том, что привлечение СССР к разгрому Японии являлось для США вопросом решённым, свидетельствуют разработанные при Рузвельте американские секретные планы оккупационного режима для японской территории. По этим планам страна должна была быть расчленена на четыре оккупационные зоны: американскую, советскую, английскую и китайскую. При этом советские войска должны были занять обширную территорию японской метрополии, включавшую весь северный остров Хоккайдо и северо-восток основного острова Японии Хонсю. Считалось, что расчленение Японии на зоны значительно ослабит бремя организации оккупационного режима и позволит США резко сократить численность предназначенных для этого американских войск. По существовавшим расчётам в случае самостоятельной оккупации США требовалось по меньшей мере 800 тысяч солдат и офицеров, или 23 дивизии.
Однако мысль о том, чтобы отстранить СССР от послевоенного урегулирования в Восточной Азии, не давала Трумэну покоя. Когда к лету 1945 года из секретных лабораторий поступили сведения, что работы по созданию атомного оружия вступили в завершающую стадию, в американской администрации возобладало стремление скорейшим нанесением атомных ударов по Японии опередить вступление СССР в войну. Но военные продолжали настаивать, несмотря на перспективу создания нового оружия, на обязательном привлечении СССР к разгрому Японии. Опыт кровопролитных боёв за острова Иводзима и Окинава убеждал, что японцы будут сопротивляться отчаянно. Военный министр США Г. Стимсон в памятной записке Трумэну от 2 июля 1945 года писал: «Начав вторжение, нам придется, по моему мнению, завершать его даже ещё более жестокими сражениями, чем те, которые имели место в Германии. В результате мы понесём огромные потери и будем вынуждены оставить Японию».
Готовясь к Потсдамской (Берлинской) конференции (17–26 июля 1945 г.), американцы испытывали весьма противоречивые чувства. С одной стороны, уповая на скорое обладание атомной бомбой, они уже гораздо меньше желали участия СССР в войне с Японией, не желая делить с Москвой плоды победы. А с другой – по чисто военным соображениям не могли оказаться от помощи Советского Союза, поскольку уверенности в том, что атомная бомба положит конец войне, не было. Трумэн даже вопреки настояниям Черчилля сознательно затягивал проведение запланированной встречи лидеров трёх держав в Берлине, надеясь к началу Потсдамской конференции иметь готовую атомную бомбу как инструмент политического давления на СССР в вопросах послевоенного устройства мира. Американское руководство рассчитывало на то, что атомная бомба «поможет сделать Россию сговорчивее в Европе». Известно высказывание Трумэна по этому поводу: «Если бомба взорвётся, что, я думаю, произойдёт, у меня, конечно, будет дубина для этих парней».
Прибыв в Потсдам, Трумэн с нетерпением ждал результатов запланированного к началу конференции испытания атомной бомбы. Краткая телеграмма об успешном взрыве была вручена президенту вечером 16 июля. В ней сообщалось, что результаты испытания «удовлетворительны и даже превзошли ожидания». Но Трумэн не захотел рисковать, понимая, что быстро наладить производство новых бомб не удастся, а значит, придётся продолжать войну обычным оружием. Поэтому, вопреки своему предвзято негативному отношению к Советскому Союзу и его лидеру, президент отметил, что дела союзников в войне против Японии не таковы, чтобы требовалась активная помощь Великобритании, но «США ожидают помощи от СССР». В ответ Сталин сказал, что «Советский Союз готов вступить в действие к середине августа и что он сдержит своё слово».
Стремление правительства США устранить СССР от участия в победе над Японией проявилось при опубликовании 26 июля 1945 года Потсдамской декларации, в которой содержались условия капитуляции Японии перед США, Великобританией и Китаем. Декларация призывала японское правительство немедленно капитулировать и предупреждала, что «иначе Японию ждет быстрый и полный разгром».
Советская делегация в Потсдаме получила в день подписания декларации лишь её копию – «для сведения». При этом в качестве оправдания занятой западными союзниками позиции госсекретарь США Дж. Бирнс говорил: «Президент не передал этой декларации раньше, так как Советский Союз не находится в состоянии войны с Японией». На заседании 28 июля Сталин не преминул высказать своё неудовольствие. Он заявил: «Хотя нас не информируют как следует, когда какой-нибудь документ составляется о Японии, однако мы считаем, что следует информировать друг друга о новых предложениях».
Сталин понимал, что необходимое для разгрома агрессоров объединение западных держав с Советским Союзом будет трудно сохранить после войны, ибо ещё до её окончания правительства США и Великобритании вновь стали ставить во главу угла собственные геополитические интересы.
Москва не желала допустить отстранения от послевоенного политического процесса в Восточной Азии, и в первую очередь в Китае. Советское руководство не могло не понимать, что американцы намерены занять господствующее положение в этом регионе мира, вытеснив оттуда другие государства, в том числе своих союзников в годы войны – Великобританию, Францию и, уж конечно, СССР. Так, во время Каирской конференции 23 ноября 1943 года Рузвельт в беседе с глазу на глаз с Чан Кайши предложил китайскому лидеру заключить после войны американо-китайский военный союз, предусматривавший размещение по всей территории Китая, в том числе у советских границ, военных баз США. Чан Кайши с энтузиазмом приветствовал это предложение. При этом Порт-Артур и ряд других стратегически важных районов отдавались под прямое американское управление. Корейский полуостров предусматривалось оккупировать и удерживать совместно американскими и китайскими войсками. Со своей стороны Чан Кайши ставил вопрос о помощи США во включении в состав Китая Монгольской Народной Республики.
Односторонний ввод американских войск на территорию Китая был чреват поражением коммунистических сил этой страны и установлением непосредственно у границ СССР недружественного проамериканского режима. Поэтому вступление в войну на Дальнем Востоке преследовало не только задачу скорейшего разгрома японских вооружённых сил и принуждения Японии к капитуляции, но и одновременно было направлено на создание благоприятных для СССР военно-стратегических и геополитических позиций в восточноазиатском регионе.
В заключение следует отметить, что обвиняя СССР в «нарушении пакта о нейтралитете», японское правительство и официальная историография избегают упрёков в адрес США и Великобритании, лидеры которых своими требованиями выполнения Советским Союзом союзнического долга во многом предопределили участие СССР в войне против Японии. При этом в документах периода войны ни Рузвельт, ни Трумэн, ни Черчилль никогда даже не упоминали советско-японский пакт о нейтралитете, считая, что все соглашения предвоенного периода не должны препятствовать достижению главной цели – победы над коалицией стран-агрессоров: Германии, Японии и Италии.
Источник: file-rf.ru
