Телеграмма о необходимости смены командующего Сталинградским фронтом, которую начальник Особого отдела НКВД Николай Селивановский отправил лично Иосифу Сталину в июле 1942 года, сыграла большую роль в последующей победе Красной Армии. Об этом рассказал РИА Новости доктор исторических наук, профессор Московского государственного педагогического университета Александр Зданович.
Двадцать первого апреля исполняется 120 лет со дня рождения одного из руководителей советской военной контрразведки, генерал-лейтенанта Николая Селивановского.
"Неважно, что будет со мной…"
Июль 1942 года. После поражения Красной Армии в Харьковской операции ситуация для Советского Союза вновь стала критической. Гитлеровские войска устремились к Сталинграду, намереваясь захватить этот крупный город на Волге.
"Если бы немцы заняли Сталинград и закрепились в нем, то наша страна западнее Волги была бы рассечена на две части. Это способствовало бы захвату гитлеровцами нефтепромыслов на Северном Кавказе. Была бы потеряна Волга — исключительно важная транспортная артерия, по которой с юга шли нефтепродукты. Немцы овладели бы железной дорогой Кизляр — Астрахань, где перевозилась военная техника, поступавшая в СССР по ленд-лизу. Выше Сталинграда войска вермахта повернули бы на север, к Москве. И все, полная катастрофа", — говорит Зданович.
В этот момент, 23 июля 1942 года, Ставка Верховного главнокомандования решает назначить командующим Сталинградским фронтом генерала Василия Гордова.
"Это был откровенно неудачный выбор. В плане военного искусства Гордов стоял явно ниже других кандидатов. К тому же человек самовольный, грубый до хамства, к которому в войсках откровенно не питали симпатии. Но его кандидатуру, судя по всему, продавил Никита Хрущев — член Военного совета Сталинградского фронта, первый секретарь Московского горкома партии и будущий глава Украинской ССР, а затем и всего советского государства", — пояснил Зданович. — В той обстановке назначение Гордова существенно било по моральному духу наших бойцов — они ведь могли полагать, что, раз такого человека ставят во главе фронта, значит, в Москве не верят в возможность отстоять Сталинград".
Военные контрразведчики знали о негативной реакции офицеров и солдат на назначение Гордова и понимали, что она снижает боеспособность.
"И тогда начальник Особого отдела Сталинградского фронта, старший майор государственной безопасности Николай Селивановский, обладая этой информацией, решает в нарушение субординации отправить лично Верховному главнокомандующему Иосифу Сталину телеграмму о том, что назначение Гордова — большая кадровая ошибка, которая может привести к самым тяжелым последствиям", — говорит историк.
Телеграмма, в которой Селивановский обосновал свою точку зрения, ушла в Москву, по-видимому, 25 июля. Копии он одновременно направил наркому внутренних дел Лаврентию Берии и, скорее всего, своему непосредственному руководителю, начальнику Управления Особых отделов НКВД (военная контрразведка) Виктору Абакумову.
Очень быстро Селивановского вызвали "на ковер" в Москву.
"Сначала Николай Николаевич побывал на приеме у Абакумова, который его отругал за то, что тот написал непосредственно Сталину. Далее Селивановский вдвоем с Абакумовым пошли к Берии. Берия тоже возмущался, но не информацией о Гордове, а тем, что телеграмма ушла напрямую Сталину", — рассказывает Зданович.
Наконец всех троих — Селивановского, Абакумова и Берию — принял Сталин.
"Как рассказывал Николай Николаевич, Сталин, ознакомившись с доводами Селивановского, в итоге пожал ему руку и сказал: "Товарищ Селивановский, дальше всю информацию, что касается Сталинградского фронта и обстановки под Сталинградом, давайте мне в таком же режиме", — вспоминает Зданович. По его словам, точка зрения Селивановского насчет Гордова вскоре подтвердилась. Абакумов лично выезжал на Сталинградский фронт для тщательной проверки сведений, и довольно быстро Гордова сняли с должности.
"В архиве ФСБ хранятся ежедневные докладные записки Селивановского о том, что происходит в районе Сталинграда, шедшие на имя Сталина, но, конечно, уже через Абакумова. Эти донесения содержали и различные предложения, часть из которых была реализована. Это резко укрепило позиции Селивановского", — говорит историк.
То, что сделал Селивановский в июле 1942-го, помогло спасти Советский Союз в войне, считает Зданович. "Во всей биографии Николая Николаевича это самый главный поступок", — подчеркивает он.
По словам историка, направить телеграмму лично Сталину без его приказа — бесспорно, это был определенный подвиг.
"Очевидно, что Селивановский очень сильно рисковал и, как он сам вспоминал, думал, что может за такое не сносить головы, — ибо дела под Сталинградом швах, а тут он предлагает сменить командующего фронтом. Я больше того скажу — Николай Николаевич готовился к самому худшему. В числе его подчиненных в то время был начальник 4-го отделения Особого отдела по Сталинградскому фронту Михаил Белоусов, после войны возглавлявший военную контрразведку по Группе советских войск в Германии. И Белоусов много позже рассказывал, что Селивановский тогда вызвал его к себе и велел ехать с ним в Москву, объяснив, что сам может уже не вернуться", — добавляет Зданович.
Когда они прибыли в столицу, Селивановский попросил Белоусова в случае наихудшего исхода сказать его жене, что произошли серьезные события, но не вдаваться в подробности, и в дальнейшем поддержать семью.
"Вот такое внутренне состояние было у Николая Николаевича. Но, как вспоминал Белоусов, Селивановский в те дни при этом говорил: "Неважно, что будет со мной, важно спасти страну", — рассказывает историк.
Ключевая задача
Сталинград в итоге удалось отстоять. Сотрудники Особых отделов четко выполнили задания по наведению порядка в частях, штабах, на аэродромах, по налаживанию связи между командными пунктами, по пресечению панических настроений, дезертирства и трусости.
"Главной задачей военной контрразведки в ходе всей войны была борьба с агентами германских разведывательных органов и диверсантами. Разумеется, во время сражений на Волге они очень активно пытались проникнуть в Красную Армию и ее тыл, чтобы не только получить нужную информацию, но и попытаться подорвать боеспособность солдат, распространяя провокационные слухи и склоняя их к измене Родине", — рассказывает Зданович.
О результатах, которых добилась военная контрразведка в Сталинградской битве, свидетельствуют цифры. Только с 15 июля по 15 ноября 1942 года Особые отделы Сталинградского и Юго-Восточного фронтов обезвредили свыше двух сотен агентов противника, в том числе двух боевиков, намеревавшихся убить командующего 62-й армией генерал-лейтенанта Василия Чуйкова. Контрразведка пресекла тогда деятельность более 160 фашистских агентов-пропагандистов, к ответственности привлекли около 190 провокаторов и распространителей панических слухов.
При этом контрразведка активно работала и за линией фронта. Агенты и оперативные группы сумели установить расположение стратегических резервов противника, а также нанесли ощутимые удары по железным и шоссейным дорогам гитлеровцев на глубину 250-400 километров от линии фронта. Зафронтовые группы Особого отдела Сталинградского фронта с 15 сентября по 15 октября совершили более 20 диверсий на железных дорогах и свыше десятка налетов на узлы связи и склады материальных средств в тылу противника.
"Военная контрразведка сделала все, чтобы помочь Красной Армии сначала отстоять Сталинград, а затем скрыть подготовку наших войск к контрнаступлению. И когда оно началось 19 ноября 1942 года, то стало полной неожиданностью для немцев. А это значит, что сотрудники Особых отделов свою работу выполнили как надо", — подчеркивает Зданович.
Стоявшие насмерть
"До сих пор доводится иной раз читать и слышать, что особисты в годы войны якобы только и делали, что с комфортом сидели за спинами солдат и офицеров Красной Армии, пили водку да строчили бумаги на неблагонадежных. Вранье это все! Достаточно посмотреть на то, с каким мужеством военные контрразведчики во главе с Николаем Селивановским сражались в Сталинградской битве", — говорит Зданович.
Он отметил, что Селивановский всегда стремился к тому, чтобы его подчиненные находились непосредственно в боевой обстановке, в тех подразделениях и частях, которые они курировали. "Николай Николаевич был убежден, что человека можно по-настоящему узнать лишь в бою, да и другие начнут тебя уважать только тогда, когда увидят, что ты сам не трус", — добавил историк.
Сам Селивановский вспоминал, как поздней осенью 1942-го лично участвовал в штурме высоты.
"Ту высоту должны были брать лишь два с половиной десятков бойцов, что остались от одного батальона. И с ними в атаку сами вызвались идти и контрразведчики. И, как рассказывал Николай Николаевич, он, начальник контрразведки фронта, не мог бросить своих офицеров и, более того, с автоматом в руках, как старший по званию, возглавил ту атаку, бежал впереди, а рядом падали убитые и раненые. А затем была рукопашная схватка", — рассказывает Зданович.
"Николай Николаевич говорил, что военные контрразведчики в битве за Сталинград показали себя достойнее, чем некоторые члены военного командования", — вспоминает историк. — Тот же Хрущев. Он в какой-то момент без необходимости взял и переехал на другой берег Волги. А в Москву передал, что срочно передислоцируется, потому что его якобы осаждают немцы. Селивановский проверил и выяснил, что в радиусе полусотни километров от Хрущева никаких немцев вообще не было. В результате Сталин отругал Хрущева, узнав о его поступке".
Сам Селивановский с сотрудниками Особого отдела оставались в Сталинграде даже в самые тяжелые моменты обороны, под сильными обстрелами и бомбежками, хотя тоже могли перебраться на левый берег Волги, где был штаб фронта, и оказаться в безопасности.
"Николай Николаевич рассказывал, что не мог уйти за Волгу, потому что понимал: защитники Сталинграда видели, что контрразведка, которая лучше других знает обстановку, не покидает город, а значит, дела не настолько плохи, и это поддерживало солдат. Хотя, по словам Селивановского, положение иной раз было уж совсем критическое, но контрразведчики решили погибнуть вместе со всеми, но выстоять до последнего", — говорит Зданович.
По его словам, опубликовано множество документов о том, как военные контрразведчики с оружием в руках гибли в Сталинградской битве.
"Но в то тяжелейшее время офицеры Особых отделов проявляли и прекрасные душевные качества. Например, Николай Николаевич вспоминал, как начальник Особого отдела 62-й армии Битков взял к себе мальчика, потерявшего родителей, и сделал его своим приемным сыном", — рассказывает историк.
В руководстве СМЕРШа
После победы в Сталинградской битве Ставка Верховного главнокомандования сочла результаты работы Особого отдела Сталинградского фронта исключительно положительными. По словам Здановича, подтверждением этого стало то, что в середине февраля 1943-го Селивановскому присвоили звание комиссара госбезопасности третьего ранга — в то время исключительный случай для руководителей военной контрразведки фронтов.
А в конце марта Абакумов вызвал Селивановского в Москву — тогда решался вопрос о передаче военной контрразведки из НКВД в Наркомат обороны.
"В столице на эту тему прошло совещание под руководством замнаркома НКВД СССР Всеволода Меркулова. На совещании одним из лучших докладов, если не лучшим, был доклад Селивановского. Он подробно, по полочкам, разложил, как должна работать военная контрразведка в составе Наркомата обороны, как взаимодействовать с командованием и многое другое", — отмечает Зданович. — По большому счету — и это мое мнение, основанное на изучении материалов того совещания, — именно то, что говорил Селивановский, легло в основу будущего положения о контрразведке СМЕРШ".
Легендарная советская военная контрразведка СМЕРШ (от "Смерть шпионам!") была организована секретным постановлением правительства СССР 19 апреля 1943 года. "Выглядит символичным то, что дни рождения СМЕРШа и Николая Селивановского стоят в календаре рядом", — считает Зданович.
Главное управление СМЕРШа возглавил Виктор Абакумов, а Селивановский стал не просто его первым заместителем, но фактически правой рукой. По словам Здановича, это произошло потому, что у Селивановского был большой и уникальный опыт оперативной работы.
"Николай Николаевич попал в центральный аппарат советской военной контрразведки еще в 1930 году. В середине 1930-х годов, говоря профессиональным языком, обслуживал Военно-химическую академию Красной Армии. Накануне войны он возглавлял отдел контрразведки, который курировал органы снабжения армии. Не случайно о нем затем очень по-доброму отзывался начальник тыла Красной Армии генерал Хрулев", — поясняет историк.
Селивановский знал многих людей в руководстве Красной Армии еще по довоенным временам, и потому на уровне первого замначальника СМЕРШа эффективно связал военную контрразведку с Наркоматом обороны, где его очень уважали.
"Но Николай Николаевич также курировал все южное направление — те фронты, армии, которые готовились наступать и освобождать Крым, юго-запад Украины, а затем Румынию, Венгрию, Болгарию. Он курировал по всем линиям разыскную, фильтрационную, поисковую работу. Например, курировал Управление СМЕРШ по Юго-Западному, позже 3-му Украинскому фронту, которое возглавлял Петр Ивашутин — будущий легендарный начальник советской военной разведки, ГРУ", — рассказывает Зданович.
И здесь Селивановский не сидел все время в Москве, а часто до начала крупных войсковых операций приезжал в управления и отделы СМЕРШ тех или иных фронтов и армий, проверяя готовность военной контрразведки к войсковым операциям.
"В самое первое послевоенное время генерал Селивановский очень много сделал для подготовки и реализации программы создания органов безопасности Войска Польского. Он был советником НКВД-МВД СССР при Министерстве общественной безопасности Польши, помогал бороться с бандитскими вылазками Армии Крайовой в отношении и военных, и мирного населения", — говорит Зданович.
В Польше уже тогда подло уничтожали самые первые обелиски, поставленные в память о бойцах и офицерах Красной Армии, — например, в начале 1945 года Селивановский сообщал в Москву, что в Ченстохове взорвали памятник в виде танка с фигурой красноармейца и что это восхвалялось в листовках подпольной радикальной националистической организации "Национальные вооруженные силы" (Narodowe Siły Zbrojne), которая, в частности, летом 1945 года готовила покушение на высшее военно-политическое руководство Польской Народной Республики.
Слезы забытого генерала
Вернувшись из командировки в Польшу, Николай Селивановский занял пост начальника Третьего Главного управления Министерства государственной безопасности, то есть стал руководителем всей советской военной контрразведки. А дальше, в 1951 году, его ждал арест по "делу Абакумова", главы МГБ.
"Николай Николаевич был под следствием, которое в 1953 году прекратили, и затем оказался уволенным в запас. Надо сказать, что ему повезло — ведь многие, кто работал вместе с Абакумовым, были расстреляны", — отмечает Зданович.
И после этого о Селивановском надолго забыли.
"В мае 1991 года мы вдвоем с моим сослуживцем по КГБ пришли к Николаю Николаевичу домой, чтобы поздравить с двойным праздником — недавним 90-летним юбилеем и предстоящим Днем Победы. Произнесли теплые слова, вручили подарки. И тут произошло неожиданное: Николай Николаевич заплакал. А когда немного успокоился, то признался, что к нему уже давным-давно никто не приходил с поздравлениями, разве что из ЖЭКа", — вспоминает Зданович.
Николая Селивановского не стало в 1997 году, его похоронили в Москве, на Введенском кладбище. Но его имя вернулось из забвения. В 2015 году на могиле генерала с воинскими почестями, в присутствии руководства Департамента военной контрразведки ФСБ открыли памятник.
Телеканал "Звезда" снял о Селивановском документальный фильм из цикла "Легенды госбезопасности". Генералу уделено немало места в сборниках по истории военной контрразведки — в том числе в вышедшей в серии "Жизнь замечательных людей" книге "Герои СМЕРШ" Александра Бондаренко, удостоенной премии ФСБ по литературе и искусству.
"Николай Николаевич Селивановский был очень достойным сыном нашей страны. И славу настоящего защитника Отечества он заслужил сполна", — подытожил Зданович.
Источник: ria.ru
