Леонид Рудницкий
Журналист, писатель, копирайтер
Неделю назад, 30 октября 2009 года, в стране прошел День памяти жертв политических репрессий. По этому поводу президент России Дмитрий Медведев сделал заявление в своем видеоблоге. Он назвал репрессии 1937 года и последующих лет одной из величайших трагедий в истории России и заявил, что репрессиям нет оправдания и никакие государственные интересы не должны ставиться выше человеческих жизней.
Дмитрий Медведев, говоря о сталинских репрессиях, привел слова Александра Солженицына, назвавшего их «Волгой народного горя». Все так, горе текло рекой. Только общее количество жертв тогда составило никак не более 3 миллионов человек. Александр Исаевич, правда, в своем «Архипелаге» насчитал их более 20 миллионов, но потом вынужден был признать, что здесь он погорячился и применил авторский вымысел – ведь книга-то художественная.
Странное дело, а ведь, читая ее, воспринимаешь как мемуарно-историческую, основанную на реальных данных. А она оказалась беллетристикой. Но если это так, то где же все остальные признаки художественного произведения: завязка, кульминация, развязка, где развитие характеров, любовная линия и конфликт между протагонистом и антагонистом? Их нет и в помине, а вымысел в цифрах наличествует. Согласитесь, в этом содержится какой-то элемент трюкачества, передергивания, что ли. Ну да Бог с ним.
Однако, если те жертвы – «Волга народного горя», то новейшие – море? Или океан?
И еще одно. Сталинские жертвы, как ни крути, были сделаны ради укрепления и развития государства. Значит, какой-то смысл, хоть и бесчеловечный, в них был.
Ну а новейшие-то жертвы ради чего принесены? Ради развала страны и ухода с завоеванных рубежей? Тогда они бессмысленны. Или ради неслыханного мгновенного обогащения небольшой кучки очень ловких и пронырливых людей? Тогда они во сто крат бессмысленнее, ибо принесены ради общественно ничтожных целей, чтобы не сказать — низменных.
Вообще, понятие «жертвы репрессий» — само по себе очень интересный феномен и заслуживает более подробного разговора, нежели дежурное упоминание к очередной дате.
И в этой связи хотелось бы привести текст открытого письма Дмитрию Медведеву академика РАЕН Игоря Алексеевича Гундарова, который автор любезно предоставил KM.RU для опубликования, а также пригласить к обсуждению темы наших читателей.
Вот что пишет президенту России Игорь Гундаров:
«Что взамен репрессий?
Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Ваше обращение по поводу дня памяти жертв политических репрессий оправданно с человеческих и государственных позиций. Вы справедливо формируете широкий взгляд на тему, не ограничивая ее только годами сталинского режима. При такой постановке вопроса общество сможет найти силы спокойно разобраться в сложной проблеме без срыва в социальное противостояние.
Еще более важной представляется задача недопущения трагедий в будущем. Ведь до сих пор мировой прогресс поступал в этом вопросе двулично — на словах осуждая репрессии, на деле использовал их энергию в собственных целях, приспосабливая к задачам созидательного характера. Ведь репрессии – это насилие более сильных для принуждения менее сильных к достижению цели, которую первые считают важнее жизней вторых. При этом в зависимости от целей репрессии бывали разными — и возвышающими, и унижающими. Чаще говорят о политических репрессиях. Но костры инквизиции и крестовые походы — тоже репрессии, только религиозные. Колонизация индейцев Америки выходцами из Старого Света – репрессия межнационального характера. Экономические блокады государств – тоже репрессии, экономические. Как ни прискорбно констатировать, но без репрессий не удалось бы построить пирамиды Хеопса, Великую Китайскую стену, римский Колизей, римский Акрополь. Не возникла бы Французская республика, США, Великобритания. А разве Иван Грозный создавал единое государство без насилия? Петр I только на строительство Петербурга затратил жизни до четверти мужского населения империи. Не хочется соглашаться с жестокостью исторических реалий, но многие репрессии оказались необходимым злом в развитии человечества.
А как двигаться дальше? По этому поводу Вы говорите, и я согласен с вашей позицией, что «…никакое развитие страны, никакие ее успехи, амбиции не могут достигаться ценой человеческого горя…». Но что делать государственному лидеру, который считает необходимым развернуть страну в новом направлении, а страна этому противится? Актуальность решения данной задачи подчеркивает человеческая цена политических реформ, заплаченных страной за годы правления Б.Ельцина. Взлет сверхсмертности унес тогда жизни около 5 миллионов россиян, а спад рождаемости привел к потере 9 миллионов неродившихся потенциальных граждан! Можно ли применительно к нему использовать вашу фразу о недопустимости «…под видом восстановления исторической справедливости оправдания тех, кто уничтожал свой народ»?
Важно подчеркнуть, что в подобных ситуациях чувство патриотизма и желание помочь народу не является гарантией от трагичных ошибок. Примером служит восьмилетие президентства В.Путина, когда нация потеряла из-за продолжающейся сверхсмертности еще 6 миллионов человек и 9 миллионов от низкой рождаемости.
Суммарно за 16 лет — 29 миллионов жизней. «Пушечное мясо» либеральных реформ. Чем это отличается от 3 миллионов жертв сталинского режима? Принципиально только техникой исполнения и геополитическим результатом – тогда создали великую державу, а сейчас поставили ее на колени. Что взамен? Нужен правовой механизм ответственности верховной власти за эффективность и безопасность своей деятельности. Одними благими пожеланиями невозможно «убить дракона». Об этом же говорил в бытность президентом В.Путин: «Реальные результаты в построении инновационного общества должны стать главным критерием оценки работы всей государственной машины». В основу критериев такой оценки можно взять ваши слова — ничто не может ставиться выше уважения к правам человека, к ценности человеческой жизни, к нравственным нормам, берущим начало в наших национальных традициях и религии. По динамике этих параметров и следует оценивать безопасность государственного управления. Они же характеризуют качество жизни, заявленное целью развития страны.
Чтобы данное требование не превратилось в популистский лозунг, параметры следует выразить в конкретных статистических индикаторах, а именно смертность и продолжительность жизни, воспроизводство рода (рождаемость), наличие смысла жизни (крайняя степень безысходности – самоубийства), социальный оптимизм (браки), крепость семейных уз (доля сохраненных семей), человечность отношений между людьми (крайняя степень бесчеловечности – убийства), справедливость распределения собственности (индикатор несправедливости – грабежи, разбои), социальная дифференциация (отношение доходов 10% самых богатых к 10% самых бедных семей). Фундаментальная роль перечисленных параметров для качества жизни доказывается тем, что именно они отобраны историческим опытом в виде нравственных заповедей мировых религий: «не убий», «не укради», «не прелюбодействуй», «не отчаивайся» и др.
Качество жизни выступает не только целью социального прогресса, но и его условием. Если высокие уровни качества жизни достигнуты, общество может ставить себе иные важные задачи. Но никакие действия государства не должны вести к ухудшению базовых показателей сверх пороговых значений. Они есть те «красные флажки», за которые власть не имеет права заступать. Поэтому по перечисленным параметрам премьер должен в первую очередь ежегодно отчитываться перед Государственной Думой.
Введение ответственности государственных органов за результаты своей деятельности обеспечит прорыв к политическому управлению нового типа, основанному на законах социальной эргономики. Всякие действия высших руководителей должны быть эргономичными, то есть соответствовать ценностям, потребностям и возможностям населения. Благодаря этому любые политические силы, приходящие к власти, окажутся вынужденными проводить преемственную государственную политику, исходя из национальных интересов.
Тем самым общество приобретает мощное «оружие» защиты собственных интересов в виде механизма самоуправления, который через обратную связь проводит ежегодную коррекцию ошибочных политических решений. Главное свойство этого «оружия» – не наказание за ошибку, а предупреждение ее появления или прогрессирования. Наличие такого реально действующего механизма коррекции государственного курса возродит в народе ощущение себя хозяином страны, что, кстати, соответствует основам конституционного строя России. А это способно вызвать мощную энергию социального оптимизма. Его влияние на творческий энтузиазм многократно превышает потенциал репрессивных мер во влиянии на производительность труда.
Становится возможным истинное экономическое чудо, первым примером которого явилась экономика Советской России в 1921–1927 гг. – новая экономическая политика (НЭП). Тогда благодаря сочетанию потенциалов народной и частной собственности, плана и рынка темпы промышленного прироста превышали 40% в год, даже после восстановления разрушенного войнами хозяйства. В 30-е годы ощущение, что страна принадлежит народу, было столь велико, что людям в большинстве не требовался кнут, они и так в полной мере отдавались творческому энтузиазму. С согласия шли на собственные лишения ради будущего счастья детей.
А мировым рекордом производительности труда стала послевоенная пятилетка, когда ежегодный промышленный прирост достигал 300-400%, обеспечив к 1945 году восстановление разрушенного войной хозяйства. Вот где колоссальный потенциал выхода из нынешнего экономического кризиса. Инновации нужны не столько в технике, сколько в обеспечении человеку чувства хозяина результатов своего труда.
С искренним уважением, Гундаров Игорь Алексеевич, академик РАЕН, профессор, д. м. н., к. к. н., ведущий эксперт Центра социально-консервативной политики в ЦФО партии «Единая Россия», член президиума Общероссийского общественного совета по вопросам качества жизни граждан РФ».
Источник: KMnews
