Недавно вице-премьер Юрий Борисов назвал приватизацию предприятий микроэлектроники причиной развала отрасли. Но, похоже, Юрий Иванович немного ошибается, и началось всё раньше, в 1987 году. И речь не только о микроэлектронике, но и о большинстве других отраслей.
Борисов, в частности, упомянул, что СССР в 1970-1980 гг. занимал второе место в мире по производству микроэлектроники и даже в начале 1990-х гг. поставлял электронику в Китай. "С 1990-х гг. фактически начался закат того, что было наработано в Советском Союзе. Я думаю, что (причина этого - прим. ред.) - бездумная приватизация в первую очередь, когда активы оказались в частных руках. Сегодня глупо говорить, что в России существует серийное микроэлектронное производство. Мы даже отсутствуем в статистике мировой", - подчеркнул Борисов, сообщает РИА "Новости" (подробнее: https://www.vestifinance.ru/articles/129669).
Тема не моя, но однажды нечто подобное говорил мой товарищ, я с ним связался. И мой товарищ убедительно показал, что развал отраслей СССР произошёл значительно раньше, ещё в СССР. Ниже наш с ним диалог.
– Помню, Вы говорили, что Газпром – это удачный пример того, как отрасль, которую не раздербанили на отдельные предприятия, успешно выжила. И что если бы многие другие отрасли реорганизовывались таким путём, а не приватизировались отдельными кусочками (как пишет Борисов про микроэлектронику), то они могли бы выжить.
– Юрий Борисов, судя по заметке, во всех бедах микроэлектроники винит приватизацию 90-ых, тогда как развал промышленности (и всей системы советского народного хозяйства) произошёл ещё в Советском Союзе, поэтому начавшаяся в 1993 году приватизация к этому никакого отношения не имела.
Случилось это после того, как по инициативе тогдашних реформаторов при поддержке Горбачёва 30 июня 1987 был принят Закон СССР о государственном предприятии (объединении), с 1 января 1988 года де-факто выведший из-под экономического и административного управления министерств и их главков то, что называлось тогда предприятиями, и давший этим предприятиям на местах самостоятельность, прежде всего право самостоятельно распоряжаться всей своей выручкой. Позже к этому ещё добавились советы трудовых коллективов и выборность руководителей предприятий.
Лавровский (наш общий знакомый Игорь Лавровский, примечание С.Б.) в те годы как раз против этого активно боролся, справедливо считая, что то, что в Советском Союзе официально называется предприятием, таковым на деле не является и никогда не являлось.
Критерии, согласно которым хозяйствующий субъект или юридическое лицо, могут быть отнесены к предприятиям - это способность этого субъекта самому планировать и осуществлять не только производство, а прежде всего свое финансирование, снабжение и сбыт (реализацию) продукции. В Советском Союзе самостоятельно осуществлять все эти функции вместе могли только промышленные министерства или их самые крупные главки, которые при очередных реорганизациях чаще всего и становились новыми министерствами. Их на весь СССР он тогда насчитал 640 штук, если меня не подводит память.
Все остальные, включая гигантов социалистической индустрии типа Уралмаша или КамАЗа с их десятками тысяч рабочих, были производственными подразделениями этих заложенных ещё при Сталине реальных промышленных корпораций: ни реализовывать свою продукцию, ни организовать своё снабжение они сами не могли, это были функции другого, более высокого уровня. Соответственно и финансирование этих производственных подразделений осуществлялось из Москвы или столицы союзной Республики, если речь шла о каком-нибудь министерстве или комитете местной промышленности.
Идея, которую пробивал, в том числе и с моей помощью, Лавровский, заключалась в том, чтобы легализовать реальное положение дел, сложившееся к началу 80-ых годов, вывести эти реально действующие предприятия (корпорации), по традиции называемые министерствами и главками, из-под административного управления ЦК и Совмина, сделать их публичными корпорациями (акционерными обществами) с контрольными пакетами у государства и дать им возможность самостоятельно формировать рынок, монетизируя реально существовавший тогда административный торг фондами на ресурсы и строками госпланов.
Пробить, как Вы сами знаете, не удалось. Демократизация производства была в разгаре. Товарищи на местах почувствовали запах власти и денег, и даже начальники цехов стали бороться за свободу от диктатуры директоров и главных инженеров с механиками. С этой жаждой наживы мог бы справиться только новый Сталин, которого, слава Богу, не было.
Но мои друзья-соратники в Совмине под эту идею Лавровского смогли, в интересах своих и других лиц, параллельно закону о госпредприятии протащить закон о государственных концернах, которые из-под прямого действия закона о госпредприятии выводились. Несколько умных товарищей типа Юрия Скокова в Краснодаре («Квант-ЭМП») и Гидаспова в Ленинграде («Технохим») ею даже воспользовались. И я, и Лавровский пытались предложить эту лазейку концерна целому ряду министров (я разговаривал с теми, чьи материалы готовил для публикации в Социндустрии (речь о газете ЦК КПСС «Социалистическая индустрия»), и с которыми сложились нормальные отношения). Идея нравилась, но все боялись: как министры они все были членами ЦК, с пайками и распределителями, кремлёвскими больницами и санаториями. Главам концернов всех этих советских благ, за которые они всю жизнь боролись, не полагалось. И все подспудно ждали, что придёт новая власть и всю эту перестройку загонит на Колыму.
Из министров рискнул только Виктор Степанович [Черномырдин], и то только потому, что его сильно обидели, не поставив из-за интриг Лигачёва на Миннефтепром, а концерн давал ему возможность прикрыться от влиятельных врагов и спасти отрасль от внутреннего раздрая.
И оказалось, что только он и выиграл. И то временно.
– Очень интересно. Получается, что приватизация 90-х была уже позже. А мина была заложена ещё в 1987 году. Но если бы предприятия не были приватизированными, то, возможно, удалось бы вернуться, пусть и с издержками, к старой схеме управления? И в этом смысле Юрий Борисов прав, сетуя на приватизацию?
Если резать капли ртути, они стремятся воссоединиться: так и после приватизации частичный охват олигархическими конгломератами бывших советских главков был не случайным, части живых организмов жизнеспособнее вместе. Роснефть тому характерный пример. Или металлургические комбинаты.
Однако советские министерства были устроены так, что как целостности могли делать внутри себя практически всё, разве что только спутники без армии не могли запускать. Поэтому они могли бы конкурировать и внутри страны, между собой, по широкой номенклатуре товаров и услуг, и за рубежом. Минэнерго СССР и Минсредмаш СССР вообще были бы за Западе вне конкуренции, я имел возможность сравнить.
Минавиапром легко бы прижился на мировом рынке. Вся оборонная девятка, кроме самого Минрадиопрома, была очень конкурентоспособна по технологическому уровню. Минавиапром погубила не приватизация, а жлобство и взаимная ненависть советских генеральных директоров: внутри авиапрома со времен Сталина была мощная внутренняя конкуренция, и «генералы» не гнушались в этой конкуренции ничем, доносы в ЦК были обычным делом. Когда ЦК не стало, они стали писать друг на друга доносы в Боинг. Объединиться в старую советскую структуру на новых началах и самим стать миллиардерами им в голову не приходило, а у тех из головастых "новых русских", кто тогда скупал предприятия, например, у покойного Кахи Бендукидзе и ему подобных, ресурсов не было, чтобы купить их всех комплексно, отраслью.
Те же из новых русских, кто, благодаря доступу к казне или Семье, имел практически неограниченные ресурсы, предпочитали выковыривать изюм из булок. Норильский Никель, Уральский Калий. Булки давно пропали, изюм до сих пор дожёвывают…
Смешно было смотреть, как генеральные директора нефтегазодобывающих объединений, став хозяевами этих советских предприятий, продолжали сами у себя воровать, по привычке. Только два человека не делали этого - Богданов в Сургуте и Алекперов, посланный из Когалыма в Москву первым замом Миннефтепрома. Они и стали миллиардерами. А остальных в 94-95 гг. быстро экспроприировали более продвинутые комсомольцы/молодые коммунисты - Потанин, Ходорковский, Фридман, Березовский и т. д.
Но мне больше всего жалко Минэнерго. Он был в 6 раз больше Газпрома. Я Дьякова (Анатолий Фёдорович Дьяков – с 1984 зам. министра энергетики и электрификации СССР, - С.Б.) уговаривал быстро приватизировать его, чтобы спасти, пока будущие олигархи смотрели в другом направлении, но тот побоялся. В результате отдали Минэнерго идейному Чубайсу, и где оно, то Минэнерго, которое могло бы половину мирового рынка захватить? Нет его.
Фантастические были возможности у советских коммунистов, а мозгов, увы, не было…
Источник: telegra.ph
