Саммит ЕС, посвященный круглой годовщине Римского договора, с которого когда-то все начиналось, оказался рекордно коротким и вообще выглядел жалко. При том, что повод для тостов и фейерверков вроде бы налицо. В марте 1957-го в итальянской столице шесть стран подписали договор о экономическом союзе — ЕЭС. В марте 2017-го в ЕС, без э оборотного, входят 27 государств (не считая одного ушедшего по-английски), имеющих общий парламент, общее правительство, общую валюту (большинство) и не имеющих между собой границ (подавляющее большинство).
Но настоящего торжества не получилось. Юбиляр, конечно, человек успешный и заслуженный, но если у него накануне диагностировали рак, непонятно, что делать: поздравлять или выражать трагическую озабоченность? Года не прошло с британского референдума, по результатам которого ЕС лишился своего второго по экономической мощи члена. Двух недель не прошло с парламентских выборов в Нидерландах, на которых многие ожидали победы евроскептической Партии свободы, грозящей теперь уже Nexit’ом (в итоге она хоть и не победила, но второе место заняла). Меньше месяца остается до президентских выборов во Франции, которые не ровен час выиграет Марин Ле Пен — та самая, что обещает французам референдум о выходе как минимум из еврозоны и без обиняков заявляет на митингах: "Европейский союз умрет, потому что народы больше не хотят его".
Даже Восточная Европа, полтора десятилетия назад мечтавшая о ЕС, как провинциалка об олигархе, теперь, на тринадцатом году брака, ворчит, своевольничает и скандалит. Венгерский премьер Орбан и нынешнее польское начальство из "ПиС" с точки зрения Брюсселя — главные европейские плохиши и двоечники. Разве что наша Прибалтика остается последним оплотом более-менее общепринятого еврооптимизма (не о русскоязычных речь) — но тут все понятно: мы живем в черно-белом мире, где сразу за Зилупе начинается зона кромешного мрака и ужаса, а чем западней, тем ярче сияет солнце.
Парадокс в том, что репутация ЕС в глазах его собственных членов начала рушиться именно тогда, когда Союз достиг своего максимального могущества. Нынешний римский саммит, где вместо головокружения от успехов наблюдалось головокружение от слабости, выглядит поэтому донельзя символичным. За последние тринадцать лет Евросоюз вырос почти вдвое: в 2004-м в него вместе с Латвией влилось восемь бывших соцстран и советских республик (плюс Мальта и Кипр), потом еще три. Но увеличение в размерах обернулось утратой статуса.
Изначально ЕС был клубом богатых и развитых, объединившихся на экономической основе, -- оттого и виделся таким престижным. Но нашу восточную бедноту приняли в компанию, руководствуясь не столько прагматическими, сколько политическими соображениями. Дескать, поспешим объединить континент на основе западной демократии, пока половину его снова не оттяпали какие-нибудь московские реваншисты. Однако узкий круг Франции, Германии и прочего чисто вымытого Бенилюкса — одно дело, а пестрый обширный табор, где найдется и гордый внук славян, и литовец, и румын (болгарин? да какая разница!) — совсем другое, отнюдь не столь импозантное. Та же Британия в 1973-м присоединялась к куда более тесной и состоятельной компании. Еще за годы до "брекзита" лондонские обыватели, пойманные репортерами на улице, бурчали спесиво: нам не нравится, что разные ребята с Балкан наравне с нами решают, как нам жить в своем Альбионе, дыша духами и туманами. Когда же назначили референдум, нашлись политики, популярно объяснившие тем же лондонцам, как нагло у них на шее устроились те же балканцы, поляки и мы, прибалты.
"Польским водопроводчиком Петром" (придуманным, как говорят, Ле Пеном-старшим) граждан "старой Европы" пугают еще с середины нулевых — но теперь выяснилось, что и поляки решительно недовольны Евросоюзом. Недавние выборы президента Евросовета обернулись склокой между Брюсселем и Варшавой: ЕС продавил кандидатуру поляка Дональда Туска именно потому, что его ненавидят в правящей партии "Право и справедливость" -- нелюбимой, в свою очередь, Брюсселем за пренебрежение европейскими демократическими приличиями (но крайне популярной в Польше). Демократию — например, принцип разделения властей — в "ПиС" и правда понимают не так, как на чистопородном Западе, но ни с этой партией, ни с авторитарным венгром Орбаном, с которым Брюссель препирается еще дольше, Запад, как выяснилось сделать ничего не может. А с латвийским пониманием демократии (согласно которому сотни тысяч людей, лишенных гражданства де-факто за национальность — это вполне нормально) он никогда ничего делать и не хотел.
Когда Восточную Европу брали в клуб передовиков западной цивилизации, подразумевалось, что мы, отстающие, подтянемся, догоним — ведь мы горели таким энтузиазмом. Но за тринадцать лет пропасть между "старой" и "новой" Европой преодолеть не удалось — ни в экономике, ни тем более в политике, где она стала еще шире. Мы, бывшие строители социализма, не стали никаким Западом. Выяснилось, что не очень-то и хотели. Нам дороги наши застарелые болячки, мозоли и идефиксы. Привычная ксенофобия и приятная уху демагогия. Нам уютно в мире, где Туск с Путиным подстраивают авиакатастрофу под Смоленском, а русские буквы на страничке мэра Ушакова в соцсетях — главная угроза национальной независимости.
Получилось, что не Восток умылся и приоделся на западный манер, а Запад стал перенимать у Востока кое-какие специфические повадки — например, привычку визжать по любому поводу о кознях Москвы и объяснять ими любые свои огрехи.
Расширение Евросоюза сослужило дурную службу и "старой" Европе, и "новой". Не сумев выправить перекос между Западом и Востоком, но убрав барьеры между ними, ЕС спровоцировал то, что должно было произойти по закону физики — массовый и безостановочный отток людей отсюда туда. Для маленьких стран (не будем показывать пальцем) принявший откровенно катастрофический характер. И если Латвия продолжает преданно держать равнение на Брюссель (хотя бы ради того, чтоб не глядеть в сторону Москвы), это не значит, что наш сосудик в европейской сообщающейся системе не пустеет фатальнее всего.
Впрочем, обвинить во всех своих бедах безответный Брюссель (ну, или Москву) — это слишком простой и популярный вариант. Нет, ребята: каждый сам кузнец своего несчастья.
Источник: rus.delfi.lv
