1996 год можно назвать началом нового этапа не только в политической истории независимой Белоруссии, но и в процессе формирования современной белорусской идентичности. Формально его можно назвать «десятилетием поиска», так как на протяжении более десяти лет белорусское государство, формально декларируя единые с Россией идеологические принципы развития общества, так и не смогло окончательно определить для себя, кто же такие белорусы на самом деле.
После проведения референдума 1996 года в республике негативное отношение к советскому прошлому начинает идти на спад, а Александр Лукашенко берет себе звание «борца за единство» России и Белоруссии. Однако необходимо отметить, что на самом деле русофобия никуда не исчезла, особенно со страниц школьных и вузовских учебников, а скорее перешла в скрытое состояние. Доказательством тому может служить тот факт, что именно с этого времени в них вносится термин «литвин», который становится определенным этническим маркером «нерусскости». И при этом, официально взяв курс на сближение с Россией, белорусское руководство продолжило формировать внутри государства собственную национальную концепцию развития, не только отличную от российской, но и паразитирующей на ней.
Период середины и второй половины 1990-х годов ельцинская Россия действительно смотрелась хуже, чем бедная, но достаточно спокойна и стабильная Белоруссия, что связывалось простым народом, в том числе и в РФ, с деятельностью белорусского президента. В те годы были даже слышны призывы пригласить Лукашенко управлять Россией, что юридически можно было сделать только в рамках Союзного государства. Да и сам белорусский президент был совсем не против перебраться в Москву, а потому процесс создания Союза России и Белоруссии должен был идти под полным его контролем. Это было связано еще и с тем, что белорусскому лидеру не было выгодно стремление простых белорусов к объединению, так как неконтролируемая интеграция могла лишить его возможности получить от неё максимальную выгоду. Однако события 1999 года, когда в новогоднюю ночь Борис Ельцин заявил о своей отставке, перечеркнули все планы Александра Лукашенко. С начала 2000-х гг. и становится ясно, что ставший главой России Владимир Путин превратился в национального лидера, а потому белорусское руководство было попросту вынуждено умерить свои амбиции и переключить свой взор на внутреннюю обстановку в стране. В Минске было решено заняться вопросом о местном «национализме», главным выразителем которого была местная оппозиция, представлявшая определенную опасность для главы государства. Оппоненты белорусского президента в те годы чувствовали себя достаточно неплохо, получая финансирование со стороны западных структур: фонды Фридриха Эберта, Конрада Аденауэра, Сороса, Улофа Пальмё, NDI, IRI и т.п. И именно противостояние оппозиционных и государственных структур стали основой формирования в республике двух основных концепций национального строительства начала 2000-х годов.
С одной стороны, это «западное направление», приверженцы которого считали необходимым начать «белорусское возрождение», в основе которого должны были лежать исторические мифы и разработанные в начале 1990-х годов национальные концепции, например, «литвинство». Эта часть белорусского общества была настроена против Лукашенко и выступала за европейский путь развития страны в противовес связям с Россией. История Великого Княжества Литовского и Белорусской Народной Республики была названа основой белорусской государственности, единственным государственным языком должен быть стать белорусский, а главным врагом фактически объявлялась Россия.
С другой стороны выступало «пророссийское направление», которое ориентировалось на интеграцию с Россией и воссоздание разорванных с распадом СССР культурных и социально-экономических связей. Это была наиболее многочисленная часть белорусского общества старше 35 лет, которая, так или иначе, поддерживала политику Александра Лукашенко и желавшая возвращения прежней формы социальной модели. Основными идеями, сплачивающими данную группу белорусов, выступали позитивное восприятие советского прошлого, приоритет стабильности и безопасности, а также приверженность союзу с Россией и отказ от языковой идентификации. При этом такое отношение к белорусскому языку было совсем не удивительно, так как он к началу 2000-х годов окончательно превратился в признак этнической самоидентификации — по итогам всеобщей переписи 1999 г. 73,7% белорусов назвали белорусский язык в качестве родного, хотя в быту им пользовалось не более 1,5−2% населения.
Такое деление белорусского общества сохранялось фактически до середины 2000-х годов, хотя на протяжении всего этого периода руководство страны продолжало искать новые подходы к национальному строительству. Не сумев получить свободный доступ к российской нефти, Александр Лукашенко и его окружение постепенно стали переносить акценты с советского прошлого и единства народов на новый тезис, гласивший, что белорусы являются самодостаточной нацией, которая лишь близка русским. Именно в те годы (август 2003 г.) и прозвучала знаменитая фраза президента Белоруссии: «Белорусы — это русские со знаком качества», что фактически ознаменовало переход от демагогии вокруг общего советского прошлого к утверждению уникальности белорусского этноса.
Особенно ярко изменения в национальной концепции проявились в годы президентских выборов 2006 и 2010 годов. Если ранее Александр Лукашенко много говорил о необходимости интеграции с Россией, то через 15 лет независимости он предложил новый лозунг «За суверенную Беларусь», взывавший к национальным чувствам белорусов. С этого периода начинается смена содержания официальной пропаганды в отношении России, хотя интеграционная политика белорусского государства по-прежнему объявлялась основополагающей. Начиная с 2006 года руководство республики, вокруг которого уже сформировалось окружение из местной экономической элиты, требовавшей защиты от российского капитала, начинает переходить к тактике идеологического шантажа России. Для этого оно взяло на вооружение националистические лозунги и идеи своих оппонентов. В конечном счете, это привело к тому, что за несколько лет образовавшиеся в конце 1990-х годов два направления национального строительства стали постепенно сливаться друг с другом, а государство усиленно взялось за деполитизацию вопросов, связанных с белорусской культурой, историей и национальной идентичностью. Теперь белорусы были представлены уже не как «русские со знаком качества», а как часть славянского мира, что имело под собой вполне объяснимую социально-этническую основу — к 2008 году с европейцами себя отождествляли лишь 5,8% белорусов, при этом самоидентификация в качестве «славян» на тот момент, согласно исследованиям, была определяющей.
2008 год стал очередной поворотной точкой в процессе национального строительства Белоруссии, когда мировой экономический кризис и война в Южной Осетии ещё более оттолкнули белорусское руководство от России. В это же время все более отчетливым стало заигрывание с Западом и самого Александра Лукашенко, которому крайне необходимо было найти любые дополнительные инструменты для противостояния давлению Москвы. В сложившейся в те годы ситуации руководство республики вновь решило провести корректировку государственной, бытовой и даже оппозиционной моделей белорусской идентичности, что было обусловлено стремлением обезопасить существующий политический режим от внешнего и внутреннего влияния.
Теперь единство славянских народов на официальном уровне стало заменяться идеями исторической самобытности и самодостаточности белорусов. Начиная с 2007—2008 годов, государство постепенно изымает у оппозиции её исторические мифы, которые начинают внедряться в общественное сознание. В официальной версии белорусской истории начинается перенос акцентов с советского прошлого на историю белорусских земель в период средневековья и ВКЛ. Из нее постепенно исчезает противостояние вокруг вопроса о значимости Белорусской Народной Республики и БССР и даже начинается переосмысление Великой Отечественной войны, образ которой все больше стал отличаться от советского и даже российского. Например, Победа стала делиться на «нашу» и «общую», «георгиевская ленточка» стала заменяться собственной символикой, в реконструированном в белорусской столице Музее Великой Отечественной войны — война была представлена в основном историей военных действий на территории Белоруссии и т.п.
Новая волна в национальном строительстве была связана не только с личными амбициями Александра Лукашенко, но и с другими, не менее важными факторами. Например, начиная с 2008—2009 годов в руководство страны стали приходить управленцы, которые высказывали свои опасения относительно действий России и нередко были связаны с прозападной политической элитой страны. Ярким примером в данном случае является назначение в 2009 году на пост министра культуры Павла Латушко, который являлся активным участником национально ориентированного «Таварыства беларускай мовы імя Францішка Скарыны» и считавший популяризацию белорусского языка приоритетным направлением своей деятельности. Тогда же в республике была продолжена белорусизация топонимики, а на белорусский язык стали переходить региональные телевизионные каналы по всей стране.
Нельзя забывать и том, что к 2010-м годам в Белоруссии уже выросло и включилось в общественно-политическую жизнь поколение 1990-х годов, которое не представляло своей жизни без Александра Лукашенко и которое было полностью оторвано от советского прошлого. И, пожалуй, главной особенностью нового поколения являлось то, что оно, по сути, стало первым поколением независимой Белоруссии и не могло позиционировать себя никак иначе, кроме как белорусами. Именно на это государством и был сделан расчет, когда в концепции национального строительства стали вводиться новые глобальные понятия — независимость, суверенитет, самодостаточность, национальная история и культурная самобытность.
Идеологическая работа с населением и развернувшаяся информационная война между Россией и Белоруссией привели к тому, что к 2010 году около половины белорусов считали, что республика должна иметь свой собственный путь развития, а сторонников европейской идентичности в стране стало практически столько же, сколько и тех, кто выступал за сближение с Россией — около трети. И в таких условиях белорусское государство пришло к окончательному выводу о необходимости включить в национальное строительство принципы «европейскости» белорусов, что долгие годы им самим же и отрицалось. Это, в конечном счете, стало определяющим моментом в выборе главного критерия новой белорусской идентичности, которая стала формироваться в последние несколько лет — рационализация геополитического выбора. На протяжении последних лет, не имея возможности заставить белорусов стать нацией на основе этнических признаков, государство предложило им определять свою принадлежность не к народу и его культуре, а к стране в виде географического образования. Однако, как оказалось, и это направление вскоре потребовало кардинального пересмотра.
Источник: regnum.ru
Как конструировалась белорусская идентичность
Часть 1. Белорусская идентичность на переломе эпох
Вплоть до начала перестройки белорусское общество в массе своей идентифицировало себя не в качестве отдельно этноса, а как часть советского народа. Конечно, понятие «белорус» существовало как некий отличительный признак тех, кто проживал в БССР, но именно здесь максимально широко была реализована концепция создания советского человека, который бы не определял себя отдельной от других народов СССР этнической единицей. Однако с началом перестройки ситуация стала кардинальным образом меняться, а в республике все больше стало расцветать местное националистическое движение во главе с различными культурно-просветительскими организациями, объединенными общей идеей «белорусского возрождения» («Талака», «Канфэдэрацыя беларускіх суполак», Белорусский народный фронт «Адраджэньне» и прочие). Практически все значимые массовые негосударственные мероприятия тех лет в БССР проходили под знаменем белорусской культуры и истории с националистической окраской. И именно из тех лет и организаций вышли многие из тех политиков, которые сегодня находятся в оппозиции (Зенон Позняк, Станислав Шушкевич и пр.)
Необходимо отметить, что к началу 1990-х годов белорусское общество все еще не воспринимало те исторические мифы, которые создавались националистически настроенной элитой, что нашло свое отражение в проведенном в марте 1991 года референдуме по вопросу о сохранении СССР. Тогда более 80% белорусов высказались против развала Советского Союза, что, правда, не помешало политической элите провозгласить вначале суверенитет (27 июля 1990 года), а затем и независимость республики (25 августа 1991 г.). С сентября 1991 года Белорусская Советская Социалистическая Республика превратилась в Республику Беларусь, что окончательно ознаменовало начало нового этапа формирования белорусской идентичности.
В 1991—1994 годах в Белоруссии была организована попытка внедрения новой национальной концепции, опорой которой стали молодежь и представители местной интеллигенции. При этом простые граждане, которые в те годы были заняты вопросами выживания, оказались в массе своей глухи к националистическим призывам. Тем более что практически все лозунги местных националистов носили крайне радикальный характер и вызывали в обществе отторжение. Если посмотреть на различного рода книги и учебные пособия тех лет (например, «Нарысы гісторыі Беларусі» или «100 пытанняу i адказаў з гiсторыi Беларусi»), то оказывается, что вся предыдущая историография была неправдой, выдуманной русскими историками, а на самом деле все было по-иному: главным врагами белорусов всегда были «москали», Великое княжество Литовское было белорусским государством, которое является основой для современной белоруской государственности, а идентичность белорусов неразрывным образом связана с понятием «литвинство».
История и, что более важно, язык были поставлены местной национальной элитой во главу угла всего развития Белоруссии, в результате чего были изменены государственная символика, белорусский язык стал единственным государственным, а в массовое сознание стала постепенно внедряться идея о единстве белорусской и европейской истории в качестве главного противовеса советскому прошлому. И в те годы это было совершенно неудивительно, так как схожие процессы проходили во всех бывших советских республиках.
К середине 1990-х годов стало понятно, что формирование белорусской идентичности в стране стало прочно связываться с европейской историей, а культурно-исторические, политические и иные связи с Россией постепенной отошли на задний план. Однако выборы первого президента Белоруссии продемонстрировали, что процесс трансформации белорусского сознания, начатый еще в середине 1980-х годов, был далек от завершения, а простые белорусы по-прежнему оставались индифферентны к национальным лозунгам. В 1994 году белорусские националисты — Зенон Позняк и его Белорусский народный фронт, который предлагал организовать так называемую Черноморско-Балтийскую дугу, чтобы отделиться от России, а также не давать гражданства «не белорусам», проиграли уже в первом туре. Во второй тур вышли тогдашний премьер-министр Вячеслав Кебич и глава временной комиссии Верховного Совета РБ Александр Лукашенко. И, что самое интересное, они оба использовали лозунги о дружбе с Россией, что нашло отклик среди большинства населения республики. Правда, популизм Лукашенко и его непосредственность оказались более близки электорату, чем выверенная программа Кебича, что позволило ему победить на выборах и получить в свои руки страну на десятилетия вперед.
Необходимо отметить, что национальная политика первого и единственного на настоящий момент президента была довольно непоследовательной. Придя к власти, он сразу же начал борьбу с местными националистами, противопоставив им советские стереотипы. Это было связано не столько со стремлением вернуться к идеологии Советского Союза, сколько с желанием обезопасить свое политическое будущее. В этой связи в 1995 году в республике был проведен референдум, где были предложены новая государственная символика, а также курс на союз с Россией и введение русского языка как второго государственного. Оказалось, что белорусы по-прежнему находились в глубокой ностальгии по советским временам, и план Александра Лукашенко удался — все его инициативы были поддержаны, а местные националисты оказались в меньшинстве.
В течение следующего года белорусский президент, умело используя свою народную поддержку и оперируя лозунгами о необходимости восстановления связей с Россией, смог добиться проведения нового референдума, который состоялся в ноябре 1996 года. По его итогам Лукашенко получил широкие полномочия, в том числе позволяющие ему реорганизовать парламент, который на тот момент представлял собой главный орган местной оппозиции. Попытка же белорусских националистов выступить против результатов простым народом поддержана не была, что в очередной раз доказало, что в белорусском обществе к середине 1990-х годов так и не была закреплена новая национальная идеология, основанная на отрыве от России. И именно 1996 год можно считать определенным рубежом в процессе формирования политики белорусской правящей элиты к вопросу об идентичности белорусов.
Источник: regnum.ru
