Большая игра американских ястребов с Путиным? Не надо себе льстить ("Forbes", США)

За несколько дней до смерти 8 февраля 1725 года царь Петр I огласил свое духовное завещание. Он взывал к своим преемникам осуществить предназначение России и покорить весь мир. Ключом к этому величайшему начинанию являлись Константинополь и Индия. Первый — в силу своего символизма, а вторая — по причине своего богатства.

Ни записи, ни документы, подтверждающие указания Петра, не были найдены. Вполне возможно, что он не отдавал таких распоряжений, находясь на смертном одре. Тем не менее легенда пережила века. Почти три столетия агрессивные государственные деятели на Западе наблюдают за действиями России со смесью тревоги и презрения.

Самым последним примером стал крымский кризис 2014 года. Американские ястребы громко поддержали украинских повстанцев, которые в конце февраля свергли президента Виктора Януковича и его пророссийское правительство. Когда российский президент Владимир Путин спустя месяц аннексировал Крымский полуостров (где издавна размещается российский Черноморский флот), ястребов "хватил удар". Сенаторы Джон Маккейн и Линдси Грэм завопили о генеральном плане Путина по воссозданию советской империи. Чтобы противостоять надменным амбициям Путина, сенаторы предложили вооружить украинское государство и принять в НАТО бывшие страны Варшавского договора.

В таком паникерстве и чрезмерной реакции присутствует весьма странная последовательность: американские ястребы во многом ведут себя так же, как и их британские единомышленники из 19-го века. Как пишет Питер Хопкирк (Peter Hopkirk) в своей классической книге The Great Game: The Struggle for Empire in Central Asia (Большая игра: битва империй за Центральную Азию), британские ястребы очень часто сокрушались по поводу того, что Россия в состоянии создать угрозу превосходству Великобритании. Для американцев, считающих, что империализм — это легко и просто, «Большая игра» должна стать настольной книгой. В своем эпическом произведении о дуэли Британии и России в борьбе за территории и влияние в Центральной Азии Хопкирк очень ярко пишет о том, как на самом деле создаются империи — медленно, с многочисленными задержками и неудачами.

У соперничества между Британией и Россией было приятное начало. 31 марта 1814 года победоносная армия царя Александра вошла в Париж. Многие европейцы радовались падению Наполеона, однако некоторые государственные деятели в Британии с опаской отнеслись к победам Александра. Русская армия за два года положила конец войне, длившейся четверть века, и маршем прошла через всю Европу. А вдруг Россия сумеет и в будущем одержать такую же великую победу, но на сей раз в ущерб Британии?

Британские страхи вскоре сосредоточились на «главном сокровище в короне Британской империи» — Индии. За 60 лет после победы в битве при Плесси в 1757 году Ост-Индская компания стала обладательницей огромных территорий на этом субконтиненте. Следующие сто лет британские политики провели в спорах о том, как защитить свою колонию. Консервативные ястребы типа лорда Пальмерстона и Бенджамина Дизраэли отдавали предпочтение «опережающей политике». Лучшим способом защитить Индию от нападения они считали создание буферных государств вдоль маршрутов вторжения, а именно в районе Боланского перевала и Хайберского перевала в Афганистане. Миролюбивые либералы типа Уильяма Гладстона с этой идеей не соглашались, ссылаясь на топографию Центральной Азии. Даже если русские силы вторжения пройдут три с лишним тысячи километров по горным хребтам, пустыням, и пересекут реку Инд, их в Индии будет ждать свежая и боеготовая британская армия.

Но в 1814 году у обеих стран была одна и та же проблема: они мало что знали о Центральной Азии. Очень немногие европейцы бывали в сегодняшних Казахстане, Узбекистане и Туркмении, не говоря уже о составлении карт данного региона. Любого европейского путешественника и исследователя этого региона местные племенные народы из Хивинского, Бухарского ханства или из Афганистана легко могли обратить в рабство и даже казнить. Такие люди, как лейтенант Генри Поттинджер (Henry Pottinger) и капитан Николай Муравьев, рисковали жизнью, составляя карты Центральной Азии в течение двух десятков лет после первого разгрома Наполеона.

Между тем, первым влиятельным антироссийским трактатом в Британии стала популярная книга Роберта Вильсона (Robert Wilson) A Sketch of the Military and Political Power of Russia (Очерк о военной и политической власти в России). В этой вышедшей в 1817 году книге Вильсон утверждал, что «опьяненный властью царь» опаснее Наполеона. Он использует русскую армию для уничтожения Османской империи, а затем обратит свой взор на восток, чтобы захватить Индию. Такие утверждения показались пророческими, когда русские напали на турок в 1820-е годы, а в 1830-х годах начали войну на Кавказе против племен местных мусульман. Волнения Британии по поводу Индии достигли лихорадочного уровня, когда царь Николай I отправил своего посланника в Афганистан. Прибытие Яна Виткевича в Кабул в январе 1838 года, не говоря уже о теплом приеме, оказанном царским двором эмиру Досту Мухаммеду (Dost Mohammad) в апреле, положили начало целой цепи событий, которые привели к первой англо-афганской войне.

Министр иностранных дел лорд Пальмерстон изложил главную цель войны в письме на имя британского посла в Санкт-Петербурге: «Лорду Окленду [генерал-губернатор Индии] поручено взять Афганистан в свои руки и сделать из него зависимую территорию Британии». Чтобы положить конец попыткам сближения Доста Мухаммеда с Россией, 21 тысяча британских и индийских солдат в декабре 1838 года отправились в поход в Афганистан. Армия индусов захватила Кабул, свергла Доста Мухаммеда и к августу 1839 года посадила на афганский трон его соперника шаха Шуджу.

Пальмерстону надо было внять совету герцога Веллингтона, который сказал: «Там, где завершаются военные успехи, начинаются политические трудности». Афганцам было на что жаловаться в период двухлетней оккупации: это и повышение налогов, и «шикарный образ жизни шаха Шуджи». Майор Генри Роулинсон (Henry Rawlinson) предупреждал в августе 1941 года (так в тексте — прим. пер.): «Их муллы читают против нас проповеди от одного конца страны до другого». 2 ноября сын Доста Мухаммеда Акбар Хан (Akbar Khan) объявил восстание против британцев. Вскоре после этого толпа афганцев наголову разгромила войска эмира и убила в Кабуле старшего офицера британской армии Александра Бернса (Alexander Burnes). Столкнувшись с ухудшением обстановки, британцы решили уйти и направились на восток Афганистана в Джелалабад, где у них стоял гарнизон. Из Джелалабада они двинулись через Хайберский перевал в Индию.

Но не дошли. Плохая погода и некомпетентность генерала Элфинстона привели к катастрофе. В начале января 1842 года афганцы устроили англичанам настоящую резню, уничтожив 4 500 солдат и 12 тысяч сопровождавших их гражданских лиц. Хотя «армия возмездия» отомстила афганцам, стерев в сентябре 1842 года с лица земли некоторые районы Кабула, стереть пятно на своей репутации Британии не удалось. Та война не только завершилась катастрофой; Британия не сумела добиться своей главной цели. Освобожденный из плена Дост Мухаммед вернулся в Афганистан и со временем снова воссел на троне.

После этой войны наступила десятилетняя разрядка в отношениях с Россией. К сожалению, улучшению отношений не суждено было длиться долго. Отношения быстро испортились, когда к власти вернулся Пальмерстон, сначала в качестве министра внутренних дел в 1851 году, а затем в роли премьер-министра в 1855-м. Когда спор между Российской и Османской империей из-за христианских святынь в 1853 году перерос в насилие, британские ястребы увидели в этом свой шанс возобновить боевые действия с Россией. Перспектива взятия под российский контроль пролива Босфор оказалась достаточно веским поводом для того, чтобы Британия и Франция в марте 1854 года объявили войну России. Крымская война длилась два года, унеся жизни 600 тысяч человек, в том числе, царя Николая I в марте 1855 года. Она закончилась только тогда, когда союзники в сентябре 1855 года захватили мощную военно-морскую базу Севастополь.

Разгромив русских в Крыму, британцы надеялись не только удержать их на расстоянии от Ближнего Востока, но и остановить экспансию России в Центральной Азии. На первый взгляд, Британия достигла своей основной цели. Россия по подписанному в марте 1856 года Парижскому мирному договору согласилась на демилитаризацию Черного моря. Однако британские ястребы вскоре обнаружили, что у их победы на Крымском полуострове возникли непредвиденные последствия в Центральной Азии. Преградив России дорогу к Босфору и Ближнему Востоку, Британия вынудила нового царя начать борьбу за территориальные завоевания на востоке.

Царь Александр II был очень способным правителем России. Он понимал, что стране нужны внутренние реформы, а после поражения в Крымской войне — реалистичная внешняя политика. В 1857 году он спокойно наблюдал за тем, как Британия пытается подавить мятеж индийских солдат. Во время гражданской войны в США он проводил умную дипломатию на стороне Союза, что помогло предотвратить англо-американскую интервенцию на стороне конфедератов. Наконец, летом 1864 года Александр почувствовал, что готов к продвижению в сторону Индии. Русская армия начала с укрепления границ с Центральной Азией. Вскоре после этого всерьез начался поход на Индию. Для начала русские по очереди взяли под свой контроль ханства в Центральной Азии. Русские в течение 10 лет присоединили территории размером с половину Соединенных Штатов.

Наступление России в основном совпало по времени с правлением либералов в Британии, сначала при лорде Джоне Расселе (John Russell) (1865 — 1866 гг.), а затем при Уильяме Гладстоне (1868 — 1874 гг.) (с 1866 по 1868 годы у власти были консерваторы). Консерваторы обвинили либералов в том, что они мастерски проводят «политику бездействия» в Центральной Азии, придавая храбрости России и ставя под угрозу безопасность Индии. Британское общество не обращало внимания на тот факт, что лидер оппозиции Дизраэли критиковал последнее проявление «опережающей политики», каким стала война в Афганистане. После восьми весьма успешных лет правительство Гладстона в 1874 году пало, и к власти пришли консерваторы.

Став премьер-министром, Дизраэли пообещал вернуть «опережающую политику», особенно в Афганистане. Он дал указания новому вице-королю Индии лорду Литтону привести Афганистан в «оборонительный союз» с Британией. Покидавший свой пост вице-король лорд Нортбрук прекрасно понимал, что это безрассудная затея, обреченная завершиться «очередной ненужной и дорогостоящей войной». Однако события в других местах были на руку Дизраэли. В 1877 году возобновились военные действия между Россией и Османской империей, грозившие перерасти в крупную войну. Однако на сей раз русские были готовы к решающему сражению на тот случай, если Британия объединит усилия с Турцией. Армия численностью 30 тысяч солдат была в готовности напасть на Индию через Афганистан. Однако в начале 1878 года Александр сделал шаг назад от края пропасти и закончил войну с османами.

Военная угроза имела непреднамеренные последствия. Сын Доста Мухаммеда эмир Шир-Али оказался в крайне затруднительном положении. Лорд Литтон вначале послушался своих советников, говоривших о том, что «присутствие британских офицеров где-либо в Афганистане будет неприемлемо для эмира». Шир-Али говорил, что не может принять британскую дипломатическую миссию, поскольку присутствия в Кабуле требовали русские. Когда Шир-Али уступил настойчивому давлению России и согласился принять российских дипломатов, лорд Литтон потребовал от него согласия на приезд британских дипломатов, угрожая в противном случае войной. Не получив ответа на свой ультиматум, Литтон 20 ноября 1878 года отдал приказ 35-тысячной армии перейти границу.

На начальном этапе второй англо-афганской войны британские силы вторжения сталкивались с целым рядом трудностей, таких как плохая погода и болезни. Но события по воле случая повернулись в их пользу. В феврале умер Шир-Али, а его сын Якуб-хан (Yakub Khan) запросил мира. Он согласился на жесткие условия: Афганистан уступал Лондону право на проведение своей внешней политики, Британия забирала часть афганской территории, включая Хайберский перевал, русские дипломаты выдворялись из Кабула, а их место занимала британская миссия. Взамен Британия согласилась защищать Якуб-хана от русских и от соседей-персов.

Афганцы вполне предсказуемо отнеслись к этому не лучшим образом. В начале сентября 1879 года взбунтовавшиеся афганские солдаты напали на британскую дипломатическую миссию и убили всех ее членов. В ответ началась карательная кампания, которая по своей жестокости ничем не отличалась от той, которую британцы осуществили сорока годами ранее. В октябре британская военная экспедиция дошла до Кабула, и обвиненные в массовой расправе над дипломатами были казнены. В ответ 100 тысяч представителей различных племен откликнулись на призыв к джихаду и двинулись на Кабул. Но в отличие от предыдущей кампании, британцы в декабре в сражении под Кабулом уничтожили 3 тысячи нападавших.

Война закончилась, когда британцы в июле 1880 года согласились сделать эмиром Афганистана племянника Шир-Али Абдур-Рахмана (Abdur Rahman). Формальная передача афганской внешней политики Лондону коренным образом изменила динамику Большой игры. Русские решили вступить с Британией в переговоры по острому вопросу северной границы Афганистана. В результате имперская игра сместилась на Дальний Восток. Хотя Британия в итоге в начале 20-го века провела ряд сражений в Китае и Тибете, они, по сути дела, зачастую превращались в одностороннюю массовую резню.

Между тем, Россия продолжала размеренно проводить свою экспансию. Цари Александр III и Николай II сумели исполнить экспансионистские заветы Александра II, который был убит в 1881 году, причем сделали это в основном без инцидентов. К началу нового века Россия глубоко проникла внутрь северо-восточного Китая и приобрела военно-морскую базу Порт-Артур. Для закрепления на новых территориальных рубежах нужно было завершить строительство Транссибирской железной дороги.

Однако неумолимое расширение российского присутствия в Восточной Азии встревожило важного регионального игрока, каким являлась Япония. Полная решимости остановить проникновение России в свою сферу влияния, Япония 8 февраля 1904 года начала войну. Внезапное нападение Японии на Порт-Артур положило начало продлившейся полтора года войне, в которой русские терпели множество неудач. К 1905 году на смену тупиковой ситуации пришла «череда зрелищных катастроф». После длительной осады 2 января пал Порт-Артур. 18 февраля на юге Маньчжурии в районе крупного железнодорожного узла Мукден началось крупнейшее сражение той войны. Несмотря на приблизительное равенство в живой силе, русские потеряли убитыми 27 тысяч человек. В мае японский флот завершил унизительную для русских войну, уничтожив Балтийский флот и убив 5 тысяч русских моряков в Цусимском сражении (пролив между Японией и Кореей).

Мир не дал существенной передышки оказавшему в трудном положении царю Николаю II. В октябре, спустя месяц после подписания Портсмутского мирного договора, Николай дал согласие на проведение либеральных реформ под угрозой потери трона. Неудивительно, что после таких страшных перипетий Россия была готова вести переговоры об окончании Большой игры. Англо-русское соглашение 1907 года было основано на очень простой посылке, которой стало взаимное признание интересов друг друга. Этот договор, которым признавалось британское превосходство в Индии и российская сфера влияния в Центральной Азии, был вполне разумен. Британия и Россия смогли, наконец, положить конец длившемуся столетие и крайне разорительному имперскому соперничеству.

Первая мировая война возобновила Большую игру, подняв при этом ставки. Большевики хотели разжечь революцию не только на капиталистическом Западе, но и во всем мире. Ленин мечтал о том, как колонизованные народы восстанут против своих имперских хозяев. Он не сумел зажечь революционное пламя на востоке, но это не положило конец возобновившемуся имперскому соперничеству между Россией и Западом. Это было только начало. Конфликт продолжался в годы Второй мировой войны и в десятилетия послевоенного ядерного противостояния. По иронии судьбы СССР проиграл холодную войну, совершив классическую ошибку: он вторгся в Афганистан и оккупировал его. Длившиеся десять лет усилия по укреплению марксистского правительства в Кабуле обанкротили Советский Союз, который в 1991 году распался.

И здесь мы возвращаемся к крымскому кризису. Американским ястребам пора выйти из плена иллюзий и понять, что они не ведут «новую Большую игру». У Владимира Путина нет возможностей для возрождения Российской империи. Ястребам следует понять, что империализм вещь трудная. Чтобы добиться власти, нужно много времени, а потерять ее можно довольно быстро. Британия и Россия создавали свои империи веками, а утратили их в течение десятилетий.

Противники интервенций совершенно верно отмечают то обстоятельство, что контроль над далекими территориями, такими как Крымский полуостров, не представляет особого интереса и не имеет значения для американцев. Пэт Бьюкенен (Pat Buchanan), Дэниел Ларисон (Daniel Larison) и другие много пишут о том, насколько это глупо — вооружать Украину и предоставлять гарантии вступления в войну странам Восточной Европы. Однако такие предложения и такая политика не могут существовать в вакууме. Они являются результатом воинственных утверждений о том, что отказ воевать свидетельствует об «отступлении» Америки, а то и о ее упадке, что еще хуже.

Говоря словами Чарльза Краутхаммера (Charles Krauthammer), «национальный упадок это дело выбора». Он прав. Государство, выбирающее внешнюю политику постоянной конфронтации, обречено на общенациональный упадок. Можно перефразировать Джеймса Мэдисона (James Madison) и сказать, что война порождает централизацию государства, налоги и долги. И это не говоря уже о гибели людей и материальных потерях в ходе конфликтов, которых в противном случае можно избежать. Рискую смешать метафоры, но скажу, что война это одновременно здоровье государства и вирус национального упадка. Сомневающимся рекомендую взглянуть на падение Британской империи.

В 1897 году Британия была величайшей из всех наций: ее империя занимала пятую часть земной суши, а население составляло четверть земного. Отмечая 60-ю годовщину царствования королевы Виктории (бриллиантовый юбилей) и империи в целом, Британия устроила такие празднования, каких мир не знал со времен древнего Рима. Посреди всего этого национального изобилия и ликования британская публика обратилась к Редьярду Киплингу, чтобы тот возвеличил «мир по-британски». Но этот человек, популяризовавший фразу «Большая игра», не разделял ура-патриотические настроения своих соотечественников. Стихотворение Киплинга «Гимн отпуста» был и по сей день остается мощным предостережением об опасностях имперского высокомерия.

Отцев Господь и Царь царей,
Под Чьею страшною рукой
Мощь наших грозных батарей
Владеет пальмой и сосной!
Ты древле нас не погубил,
Не даждь забыть, о Боже сил!

Смятенья, криков — цель пуста,
Князья ушли, мятеж потух.
Но жертва древняя чиста —
Смиренный, сокрушенный дух.
Ты древле нас не погубил,
Не даждь забыть, о Боже сил!

Растаял флот вдали, и мгла
Сглотнув огни, покрыла мир,
И слава наша умерла,
Как Ниневия или Тир.
Всех Судия, Ты нас щадил, —
Не даждь забыть, о Боже сил!

За властью призрачной гонясь,
Мы развязали языки
И, как язычники, хвалясь,
Живем Закону вопреки, —
Ты древле нас не погубил,
Не даждь забыть, о Боже сил!

За душу, что оставив страх,
Лишь дым и сталь опорой мнит,
На прахе строит — дерзкий прах —
И град свой без Тебя хранит;
Льет бред речей потоком вод —
Помилуй, Боже, Свой народ!

Можно простить тех британцев, которые читали «Гимн отпуста» со смесью удивления и негодования на фоне праздничного настроения тех дней. Но для маленьких детей, которые наблюдали, как британская армия в парадном строю идет по Лондону, национальный упадок станет реальностью. Две мировые войны и экономическая политика социалистов лишили Британию жизненных сил и разрушили ее империю. В течение жизни одного поколения Великобритания утратила имперский блеск и великолепие и стала отживающей свой век старухой.

В законе непреднамеренных последствий нет исключений для внешней политики. Национальный упадок, который так громко оплакивают американские ястребы, ожидает любую нацию, легкомысленно позволяющую себе милитаристское поведение.