Шестнадцать лет назад в прокат вышел последний значимый фантастический фильм мирового кинематографа - "Матрица" братьев Энди и Ларри Вачовских.
Мы называем его последним значимым не потому, что после него не было снято хорошего фантастического кино. Может, и было - просто ни один хороший фантастический кинофильм с 1999 года больше не влиял серьёзно на умы граждан планеты.
Идея
Центральная идея, высказанная авторами в "Матрице", конечно, в разных видах звучала и до, и после неё: современная цивилизация есть, помимо прочего, тюрьма для человеческого сознания, обставляющая современника нематериальными, но оттого не менее реальными загородочками и прокладывающая ему нематериальные, но оттого не менее реальные тоннели. И могучим усилием воли из этой тюрьмы можно вырваться на волю.
Чтобы понять, насколько эта идея была бродячей и интернациональной, достаточно вспомнить не только предшественников "Матрицы" в голливудском же кино ("Тёмный город", "Бойцовский клуб"), но и отечественный книжный хит 90-х "Чапаев и Пустота" Виктора Олеговича Пелевина, разрабатывавшего тему бытовой сансары и побега из неё к тому моменту уже лет десять.
Штука вся в том, что как пелевинский Чапаев остался "хитом для образованных", так и "Бойцовский клуб" остался "культовым кино", не собравшим серьёзной кассы.
Именно братья Вачовские, соединившие обличительные тексты экзистенциалистов XX века про "общество спектакля", гуманистические обличения же Э. Фромма про "мега-машину" и "бегство от свободы" с поп-буддизмом и (внезапно) летающим азиатским кунфу - смогли пробить тогдашние шаблоны и на захватывающей зрелищности въехать в массовый зрительский мозг с идеей освобождения.
Что случилось потом
Потом случилось следующее. "Я знаю кунфу" и "Добро пожаловать в реальный мир" стали присказками. Актёр Киану Ривз - суперзвездой (чего он, к его чести, особо и не заметил). Поп-буддизм - на некоторое время наиболее популярной философией креаклов обоих полушарий. Кожаные плащи и чёрные очки - элементами т.н. клубной культуры (хотя о какой культуре там речь, понять трудно). Застывание в полёте превратилось в клише кинобоевиков года за два-три. Пародии на "Матрицу" превратились в отдельный тоскливый жанр. Было написано и издано несколько десятков более или менее напыщенных книг о "матричной философии".
А от режиссёров Вачовских стали ждать откровений на тему того, как эту философию воплотить в жизнь.
И вот тут пошло самое интересное.
Никаких откровений в запасе у Вачовских - а также у всех последователей и подражателей - не оказалось.
То есть в финале "Матрицы" главный герой Нео обещал зрителю, что освобождение из тюрьмы мега-машины приводит в "мир, где всё возможно". Но почему-то этот мир так никто, включая самих Вачовских, не сумел или не пожелал изобразить. Во всяком случае, рассматривать невнятные продолжения "Матрицы" (в которых "реальный мир" изображается гигантской рэйв-вечеринкой, существующей опять-таки по милости Матрицы) в качестве полотен этого светлого будущего невозможно никак.
Более того: выяснилось на практике, что "сказать дальше" не то что про Мир Свободы, но и просто так - братьям Вачовским просто нечего.
Неслучайно последующие режиссёрские работы братьев провалились у зрителя поголовно. Ими были сняты: кислотный провал "Спиди гонщик", длинный трёхчасовой провал "Облачный атлас" и, наконец, детско-юношеский космический провал "Восхождение Юпитер".
Но главное - последующие годы показали, что творцов в Побеге на Свободу из Плена Системы интересует не свобода, а побег сам по себе. Это наиболее ярко проявилось даже, пожалуй, не столько в "Облачном атласе", сколько в поведении Ларри Вачовски, который в некий момент развёлся с женой, принялся менять пол, а поменяв - уже сам вышел замуж за активистку БДСМ-движения.
Всё это поражает биографическими виражами, но не имеет никакого отношения к Системе, борьбе с Системой и Свободе.
...У меня есть версия, уважаемые читатели, почему так вышло.
Штука вся в том, что понятие "свобода" - имеет не какое-нибудь экзистенциальное, а практическое значение. Оно означает конкретные действия, предприимаемые человеком в соответствии с осознанными им необходимыми задачами. И чем большим богатством осознанных необходимостей и средств их выполнения человек располагает, тем он свободнее.
Но, поскольку сама свобода "отцов Матрицы" и их последователей не интересовала, то их хакер Нео не стал прокачивать способности к полёту и уничтожению роботов силой мысли у широких масс. Он не стал возглавлять восстановление экологии на освобождённой Земле, планировать масштабное строительство и покорение космоса. Как и прочие их герои.
Масс-культура же, порождённая "Матрицей", упорно представляла свободу в качестве бегства из принудиловки. Эта версия была популярна у т.н. офисного планктона и в конечном счёте слилась с идеей т.н. дауншифтинга. То есть благополучного перерождения из офисного пространства на рэйв-вечеринки в мягком климате.
Пожалуй, можно даже предположить, что мифология "Матрицы" в значительной степени способствовала успеху т.н. цветных революций на пост-социалистическом пространстве. Поскольку отличительной чертой именно этого вида государственных переворотов была инфантильная уверенность массовки в том, что они могут взять и всей толпой сбежать из мира нищеты и коррупции в европейское процветание и богатство потребления. То есть как бы на свободу.
Чем заканчивались все случаи, когда свободу пытались понять "по-вачовски", - общеизвестно.
P.S.
Всё вышесказанное не отменяет заслуг "Матрицы" перед собственно мировой кинофантастикой. Проблема в том, что после неё мировая кинофантастика не пошла дальше - как будто сам вопрос строительства свободы для неё оказался запретным
Источник: kultpult.ru
