Выступление В.В.Путина:
Добрый день уважаемые дамы и господа, уважаемый господин Кильц, уважаемые участники, гости форума! Впервые глава Правительства России является гостем этого представительного форума, организуемого газетой «Зюддойче Цайтунг». И я хочу сердечно поблагодарить вас за эту возможность выступить здесь, поблагодарить вас за приглашение.
Думаю, было бы логичным сказать несколько слов о том периоде времени, о тех проблемах, с которыми мы сталкиваемся, о глобальном кризисе, о тех уроках, которые необходимо извлечь из драматических событий, переживаемых нами за последние два года. Все мы оказались в достаточной сложной ситуации. И, конечно, вместе думали о том, как справиться с возникшими проблемами. Совместно вырабатывали и реализовывали многие ключевые решения, а также совместно, конечно, должны давать им оценку.
Думаю, нельзя недооценивать глубину возникших проблем. Это был не просто спад конъюнктуры в отдельных отраслях либо на отдельных территориях и в странах. Кризис носил явно выраженный структурный характер. Как и правительства других стран мира, мы, в России, запустили масштабную антикризисную программу, оказали большую поддержку финансовой системе, реальному сектору экономики. Кстати сказать, наверняка многие из присутствующих здесь знают об этом. Когда мы делали это, когда вливали солидные, большие деньги, скажем в финансовую систему страны, для того чтобы поддержать и капитал первого уровня, и обеспечить ликвидность финансовых учреждений, мы не делали разницы между чисто российскими финансовыми учреждениями и финансовыми учреждениями с иностранным капиталом.
Поддержка оказывалась всем в одинаковом размере и одинаковым способом, чего не скажешь о некоторых наших странах-партнёрах, потому что, когда там проводились определённые антикризисные меры, нашим финансовым, допустим, учреждениям было до помощи правительств не добраться, по сути, им в этом отказали. Но тем не менее, повторяю, работа проделана, работа проделана большая и в целом она была позитивной.
Нам удалось удержаться и от соблазна простых решений. Важно было сохранить пространство для частной инициативы, не допустить огосударствления экономики. А должен вам сказать, что такого соблазна-то у нас не было, но пожелания, как ни странно, со стороны бизнеса были. Бизнес готов был продаться целиком, передать всю ответственность государству. Но нам, повторяю, всё-таки удалось от этих соблазнов удержаться и поддержать экономику.
Бюджетная поддержка частным компаниям, как правило, предоставлялась в обмен на обязательства по модернизации и повышению эффективности.
Параллельно с реализацией антикризисной программы мы продолжили проведение и ключевых реформ. Например, впервые был принят системный закон о повышении энергоэффективности экономики, существенным образом обновлено антимонопольное законодательство.
Антикризисные меры принесли свои результаты. Сокращение валового внутреннего продукта в России длилось не более трёх кварталов, собственно говоря, до середины 2009 года. С этого времени начался постепенный, но уверенный подъём. Сейчас происходит восстановление нашей экономики. Такие же позитивные процессы набирают, как мы знаем, силу и в Федеративной Республике Германия, и в других европейских странах. Я думаю, что в этом году мы выйдем на рост экономики где-то в четыре, четыре с небольшим процента.
Тем не менее мир из кризиса ещё не вышел, а породившие его системные проблемы далеко не решены, и потому столь важен тщательный анализ того, что произошло.
Пожалуй, один из главных уроков состоит в том, что, борясь с острыми проявлениями кризиса, нельзя замыкаться в текущих проблемах, нельзя забывать о долгосрочных целях, приносить в жертву принципы и интересы развития, а также, конечно, достигнутые социальные стандарты. Когда ситуация в экономике подходит к крайней черте, мы с вами видим, что происходит в том числе и в европейских странах, когда люди реагируют на снижение этих стандартов. В конечном итоге это приводит ситуацию в штопор такой, из которого трудно выйти. Проблемы невозможно решить, если так можно выразиться, на пути отступления – например, за счёт отказа от преимуществ глобализации финансов и торговли. Да, конечно, в разгар кризиса был использован ряд протекционистских мер, в том числе и у нас, в России. Это правда. Но должен вам сказать, что в целом открытость российской экономики за период кризиса даже увеличилась, если посмотреть на объективные цифры. В целом же мы в российском Правительстве стремились сохранить открытость экономики, и в целом, повторяю, нам это удалось. Подтвердили готовность к дальнейшему наращиванию сотрудничества с нашими зарубежными партнёрами.
Симптоматично, что абсолютное большинство, для примера, немецких компаний, имеющих бизнес в России, продолжили деятельность в нашей стране – и не просто продолжили, а даже реализовали в период кризиса масштабные инвестиционные планы. Например, компания «Фольксваген» полностью выполнила намеченную ещё до кризиса программу расширения автомобильного производства в России. И такое отношение к делу, конечно, мы будем только приветствовать и всячески будем поддерживать.
О чём бы ещё хотелось сказать в этой связи: кризис напомнил всем нам о серьёзной зависимости экономик отдельных стран и от мировых рынков, и от политики третьих государств.
Надо сказать прямо, да, собственно, это достаточно широко обсуждалось и в средствах массовой информации и здесь, в Германии, и в Европе, и у нас, в России. Надо сказать, что ни Россия, ни Германия не несут ответственности за возникшие глобальные финансово-экономические проблемы. У нас всё в порядке и с государственным долгом, и со многими другими, да, собственно, со всеми макроэкономическими показателями. И, тем не менее, мы серьёзно пострадали, когда спрос на товары нашего традиционного экспорта ощутимо сократился, а мы в России понесли даже двойной удар: у нас и объём рынка сократился, и резко упали цены на товары нашего традиционного экспорта.
Мировое сообщество сейчас выбирает коллективные правила игры, нарабатывает новые правила, чтобы в будущем предотвратить появление новых дисбалансов и пузырей. Конечно, это очень важная и очень полезная работа, одновременно нужно активнее действовать и на региональном уровне. Например, на европейском пространстве, где степень взаимозависимости и переплетения экономик гораздо выше, в таком формате есть объективные возможности для выработки более жёстких, а подчас и обязывающих правил. И значит, можно будет гораздо легче обеспечить взаимное доверие и контроль, в конечном итоге стабильность.
И, наконец, третье. Более или менее отчетливо высветилось то, что в последние десятилетия наш континент стал несколько сдавать свои позиции как крупный промышленный и индустриальный центр. Можно, конечно, отстаивать мысль о том, что длительный процесс переноса производства в развивающиеся страны во многом носил объективный характер. Но надо подумать, откуда такая объективность появилась? Как бы там ни было, всё равно у этого процесса должны быть свои разумные пределы и ограничители. Должна быть какая-то своя черта, переступать которую нельзя, просто опасно, иначе вслед за индустрией Европу начнут покидать инжиниринговые компании, конструкторские бюро, дизайнерские центры. Упадёт спрос на современные инженерные кадры, на квалифицированный труд, на целые направления профессионального образования.
В этой связи хотел бы отметить следующее: социальная ответственность бизнеса – это важнейший фактор равновесия в любом обществе, конечно, и в российском в том числе. Улучшение жизненных стандартов людей, повышение благосостояния граждан – это главная цель и смысл деятельности любого правительства. Но добиваться этих благородных целей можно только за счёт эффективно работающего производства, за счёт эффективной экономики. Для этого нельзя подавлять её излишними обязательствами, а, наоборот, нужно создавать для неё такие условия, которые облегчат ей конкурентоспособность. И, уверяю вас, мы это урок очень хорошо усвоили ещё со времён Советского Союза. Я не собираюсь сгущать краски, но думаю, что сама мысль понятна, она продиктована желанием сохранить традиционный деловой профиль Европы, её ведущую роль в международном разделении труда, её главное преимущество – уникальный человеческий капитал.
Уважаемые коллеги!
Анализ уроков кризиса показывает, что успешно преодолевать системные проблемы мы можем только вместе. Если перевести этот тезис в российско-германский контекст, то понятно, что нам крайне важно обеспечить по-настоящему полноформатную экономическую и технологическую кооперацию наших стран.
Что конкретно Россия может предложить нашим немецким партнёрам, немецкому бизнесу и чего мы ожидаем от наших друзей? Хотел бы напомнить, те, кто работает в России, те, кто занимается Россией, безусловно, знают некоторые цифры, но вот одна из них (может быть, она не астрономическая, но тем не менее): ВВП России составляет сегодня свыше 1 трлн евро и ежегодно (что ещё важнее –ежегодно!) прирастает на 50–70 млрд евро. Правительство России последовательно реализует планы модернизации экономики и создания благоприятной бизнес-среды. В частности, мы ведём работу по ликвидации всякого рода бюрократических барьеров в строительстве, промышленности, сельском хозяйстве, да и в социальной сфере тоже.
Недавно были максимально упрощены правила привлечения в Россию высококвалифицированных иностранных специалистов. Документы о праве на работу выдаются в кратчайшие сроки и без всяких квот. Разрешительный порядок осуществления иностранных инвестиций действует лишь при покупке акций предприятий в стратегических секторах экономики. Более того, в ближайшие месяцы разрешительная процедура будет упрощена.
Инвестиции в отрасли, которые не входят в перечень стратегических, вовсе не требуют никаких разрешений. Также мы активно занимаемся повышением инвестиционной привлекательности российских регионов, применяем принципы и подходы, которые включают в себя и создание особых экономических зон в регионах страны, создаем индустриальные парки, решаем проблемы логистики и инфраструктуры.
Благодаря своим естественным преимуществам Россия могла бы стать полноценным индустриальным партнёром Германии. Речь идёт о максимально широком вовлечении нашей промышленности в единые производственные цепочки с реальным сектором экономики Федеративной Республики.
Устойчивые кооперационные связи мы сможем сформировать в машиностроении, фармацевтике, производстве медицинской техники, строительных материалов, пищевой промышленности и во многих других отраслях.
Безусловно, для решения этой задачи потребуется глубокая модернизация многих российских предприятий или строительство новых конкурентоспособных производств. И потому мы рассчитываем, что вместе с иностранными заказами и инвестициями в нашу страну будут приходить и современные технологии.
Российские предприниматели также готовы вкладывать свои капиталы в немецкую промышленность. Но должен сказать откровенно: подчас это сложно сделать и по совершенно непонятным для нас причинам. Что получается? Европейские промышленные компании, сталкиваясь с высокими затратами в зоне евро, стремятся перевести подчас своё производство за границу. А когда, скажем, российские капиталы пытаются войти в европейский бизнес, их просто не допускают. Хотя с экономической и даже с социальной точки зрения европейцы крайне в этом заинтересованы. Я мог бы привести много примеров, свидетельствующих о том, что российский бизнес, пытающийся приобрести доли в европейских концернах, часто встречает политически и экономически мотивированное сопротивление. Об этом, кстати, пишет и член редколлегии «Зюддойче Цайтунг» господин Шеффер в материале, сопровождающем мою статью, опубликованную на днях в этой газете. Я с ней только с утра, с этой заметкой, ознакомился. Я благодарен ему за эту позицию, она абсолютно правильная, причём, убеждён, зачастую в ситуациях, о которых я сейчас говорю, страдают не только интересы потенциальных инвесторов из России, но и интересы самого европейского бизнеса.
Давайте вспомним шумную историю с «Опелем». Разве этому концерну стало лучше после того, как уже практически согласованная сделка была сорвана? Мне кажется, нет. Ничего к лучшему там принципиально не изменилось. Я надеюсь, что изменится. Мы хотим, чтобы это произошло. У нас с «Опелем» хорошие отношения, с GM хорошие отношения, дай Бог! Но сам срыв сделки – негативное явление.
Упомяну также сюжеты с нашими компаниями. «Северсталь», которая многое сделала для того, чтобы приобрести другую крупную компанию – «Арселор», по-моему, называется, в Люксембурге – тоже не дали. «Сургутнефтегаз» – крупнейшая частная российская компания по производству нефти - купила 20% венгерской компании «МОЛ». Ну всё делают для того, чтобы оттеснить её представителей, не дать возможности войти в руководящие органы – в нарушение всяких законов и правил! Другая наша частная компания, «Ренова», приобрела высокотехнологичное производство в Швейцарии по производству солнечных панелей - ну по судам затаскали просто! Сейчас вроде урегулировали, слава Богу.
Но так невозможно работать! Да и в ФРГ есть другие примеры негативного характера – и в сфере телекоммуникаций, и в сфере микроэлектроники.
В качестве положительного опыта – ведём сотрудничество на транспорте. Мы продуктивно работаем над развитием высокоскоростного железнодорожного сообщения в России. Рассчитываем, что компании «Российские железные дороги» и «Дойче Бан» успешно реализуют проекты по созданию новых логистических комплексов и повышению качества обработки грузов.
Ещё один приоритет в нашем сотрудничестве – это создание общего пространства в энергетике, важнейшей сфере любой экономики. Почему это принципиально важно? Речь идёт не только об элементарной энергобезопасности. Доступные энергоресурсы, лидерство в энергоэффективности способны стать реальным фактором нашей общей конкурентоспособности на мировых рынках.
Крупнейшие совместные проекты России и Германии в энергетике хорошо известны. Это «Северный поток», это обмен активами между «Газпромом» и немецкими компаниями «Э.ОН» и «БАСФ», это широкое участие немецких инвесторов в российской электроэнергетике, совместная работа по возведению объектов атомной энергетики, в том числе третьих стран. Это масштабные, многомиллионные проекты, сотни миллионов евро и долларов в каждом случае, а подчас, что касается электроэнергетики, это миллиарды.
В октябре 2009 года приступило к работе Российско-Немецкое энергетическое агентство. Оно уже сформулировало целый пакет проектов по внедрению энергоэффективных технологий и в жилищно-коммунальном хозяйстве, и в энергетике в целом, и на транспорте.
Хотел бы сегодня вновь подчеркнуть: Россия не против разработки новых правил и продвижения идей конкуренции в энергетической сфере. Мы сами недавно провели масштабную реформу электроэнергетики. На 75% перевели эту отрасль в режим свободного рынка.
Считаю, тем не менее, обоснованным, чтобы новые и справедливые правила в такой чувствительной сфере вырабатывались нашими коллегами в Евросоюзе и в Еврокомиссии хотя бы при консультациях с Россией как крупнейшим поставщиком ресурсов, чтобы изменения были постепенными, эволюционными и не разрушали то, что уже хорошо работает. В противном случае мы будем постоянно сталкиваться с абсурдными ситуациями, либо с конфликтами, порой возникающими просто на пустом месте.
Например, российские и немецкие компании вкладывают серьёзные инвестиции в строительство газопроводов и по дну Балтийского моря, и по территории Федеративной Республики Германия. И эти газопроводы необходимы для дальнейшей транспортировки потребителям российского газа, который будет поставляться по «Северному потоку».
Инвесторы, конечно же, рассчитывают, что они получат приоритетное право использовать эту инфраструктуру для перекачки собственного газа. Это их газ, их инвестиции в трубу. Теперь принят Третий энергопакет, или принимается. Я не уверен даже, что все присутствующие в этом зале знают, что происходит. Вот построили российские и немецкие инвесторы трубопроводные системы для подачи газа конечному потребителю в самой Федеративной Республике, но сейчас им отказывают в том, чтобы они имели право на эту перекачку.
Послушайте, компании вложили сотни миллионов долларов и евро в этот проект. И всё было нормально, всё по правилам. Теперь задним числом принимают другое решение и отказывают им в использовании собственного имущества. Вы знаете, у нас много проблем в России, и подчас мы действуем некорректно, я готов это признать. Но мы всегда слышим от наших партнёров из Северной Америки, из Европы почти одно и то же в разных вариантах: хотите быть членами общей цивилизованной семьи – ведите себя цивилизованно. А это что такое? Что, наши коллеги подзабыли какие-то элементарные, основополагающие принципы? Один из них называется «закон обратной силы не имеет», он сформулирован ещё во времена Великой французской революции. Ну как так можно?
Кстати сказать, это уже имеет практическое значение и в других регионах Европы. Наши компании, кстати говоря, вместе с немецкими партнёрами на территории Литвы приобрели законным способом часть активов в газовой трубопроводной системе. Теперь, ссылаясь на этот Третий энергетический пакет, их оттуда выбрасывают. Говорят: «Продайте». Ну что это такое? Что это за разбой такой? Я думаю, что механическое применение положений Третьего энергопакета ставит планы по модернизации энергетических систем, по развитию инфраструктуры под серьёзное сомнение. Безусловно, мы надеемся, что в итоге будет найдено взаимоприемлемое решение по доступу к газопроводам. А Еврокомиссия и немецкие регулирующие органы учтут обоснованные аргументы российских инвесторов и наших европейских партнёров. Иначе зачем городить огород, что-то строить, вкладывать средства в надёжность и будущее энергетики Европы?
Сформулируйте какие-то правила на сегодня. Значит, наши инвесторы будут знать: вот такие правила. Кого-то эти правила устроят – значит, они придут с инвестициями. Кого-то нет – они переместят эти инвестиции куда-то в другие регионы мира. Но привлечь инвестиции по одним правилам, а потом эти правила изменить на 100% и начинать отнимать имущество, это вообще... Знаете, сложно работать будет. Надеюсь, что этого не произойдёт.
Уважаемые дамы и господа! Немецкие политики и предприниматели уже давно стали надёжными партнёрами в России. Мы видим, что вы нацелены на конкретный результат. Я отмечал это ещё, когда страна наша проходила очень сложный, тяжёлый период своего становления после распада Советского Союза, работая в Ленинграде (Петербурге). Уже тогда было ясно и видно, что немецкие партнёры приходят надолго в экономику России. Они не занимаются сделками, которые называют «быстрые деньги», не зарабатывают этих быстрых денег – они вкладывают в финансовую систему, в производство, в энергетику.
У России и Германии – большая общая повестка на будущее. И хотелось бы пожелать всем нам успехов.
Позвольте ещё раз поблагодарить руководство газеты «Зюддойче Цайтунг» за приглашение выступить на этой представительной конференции и перед этой заинтересованной аудиторией.
Благодарю вас за внимание.
* * *
Ответы В.В.Путина на вопросы участников форума
Вопрос (как переведено): Господин Премьер-министр, мне кажется, что мы можем сказать, что при всём развитии и открытости, о которых Вы говорили, Россия – такая страна, в которой государство играет большую роль и даже более важную роль, чем в Соединённых Штатах Америки. Не кажется ли Вам, что в ближайшее время это принесёт Вам какие-то преимущества во всемирном соревновании за лучшие рынки и повышение благосостояния?
В.В.Путин: Знаете, во-первых, я бы хотел сказать, что мы внимательно смотрим за тем, что предпринимают наши партнёры в Европе, в США в это достаточно сложное для нас время. И, в общем, мои коллеги (а это люди, которых я знаю в течение многих-многих лет и могу считать своими друзьями, во всяком случае - многих из сидящих здесь, в зале) очень доброжелательно отзываются о России, о российской экономике. Спасибо большое. Но должен сказать, что в Германии, собственно говоря (мы видим это по результатам работы, по тому, что в экономике происходит), в общем и целом тоже много сделано позитивного. И мы во многом пример брали с наших немецких коллег, с немецкого правительства. Скажем, в области утилизации старых автомобилей – мы сначала посмотрели, как она работает в Германии. Правда, от того, что было принято в Евросоюзе, наверное, французские автопроизводители больше выиграли, потому что это дешёвый спектр таких машин. Германия в очередной раз поработала на благосостояние Евросоюза – тоже неплохо. В конечном итоге она в этом заинтересована. У нас эта программа работает. Я знаю вашу реакцию. Ну а что делать? В конечном итоге - действительно правда, - если Германия даже за кого-то платит, она в конечном итоге, при игре "в долгую", от этого выигрывает. Потому что обеспечивает рынки сбыта своих товаров. Даже при создании евро, конечно, выиграла очень сильно.
Я хочу сказать не только о том, что было сделано нами, немецким правительством. Хотел бы отметить и очень серьёзную, профессиональную работу немецкого бизнеса. Я, например, с интересом и с большим уважением смотрел на то, что делает господин Акерманн (Й.Акерманн, председатель правления «Дойче Банк АГ»). Я знаю, что всем было тяжело. «Дойче Банк» – крупное, серьёзное мировое учреждение, но и ему было тяжело. Мы общались, мы знаем друг друга, но, когда он вдруг публично отказался от помощи правительства, это произвело на меня впечатление. Я про себя подумал: «Вот молодец! Вот настоящий профессионал!» Правильный сигнал в нужное время. Вы знаете, это правда, потому что такой мощный сигнал по всей европейской финансовой системе. Есть учреждения, которым не нужна помощь правительства, они справятся. Это такой стабилизирующий момент не только для немецкого финансового сектора, но и для европейского, и для нашего тоже, потому что «Дойче Банк» – хороший, крупный партнёр для многих наших банков.
То же самое - в реальном секторе экономики. «Фольксваген» – я не случайно вспомнил о нём. Перед кризисом свою программу объявили, несмотря ни на какие кризисы, довели до конца и открыли предприятие. Оно небольшое, но это реальный шаг, конкретный вклад в общее дело.
С «Сименсом» у нас очень много больших проектов, в том числе за границей. Я не знаю, почему-то немецкой общественности не нравится атомная энергетика, но я не хочу давать никаких комментариев. Я вообще не понимаю, чем вы будете топить? Газа не хотите, атомную энергетику не развиваете… А что вы будете - дровами топить? За дровами тоже в Сибирь надо ехать, понимаете? У вас же и дров тоже нет.
Если сказать о том, с чего вы начали. Конечно, вы говорите: пора посмотреть на то, что делается в американской экономике. Но вы с этого ведь и начали, вы начали о центрах силы. Вы прямо не сказали по США, но понятно, что речь сразу пошла о США.
Знаете, это всегда в истории было: одни страны развиваются быстро, набирают силу, потом потихонечку сходят вниз, теряют своё влияние. Это всегда было в истории человечества. Но я хочу вам напомнить об истории Великой Римской империи: она загнивала 500 лет. Так что я бы не рекомендовал спешить с окончательными выводами. Фундаментальные основы и жизнеспособность американской экономики очень серьёзны.
Я думаю, что было наделано много ошибок. И здесь мы говорим на общем языке с нашими немецкими партнёрами, мы многократно это обсуждали. И, конечно, эти сумасшедшие деривативы, которые там наплодили, – всё перевернули с ног на голову. Непонятно, что важнее, – реальное производство или какие-то бумажки, которыми торгуют спекулянты? Мы об этом с вами говорили, правда? И у нас общая позиция со многими присутствующими здесь, в зале. Уверен, что должны быть сделаны какие-то выводы внутри самой американской экономики, и думаю, это будет сделано. Я не уверен, что все проблемы можно решить с помощью печатного станка. Наоборот, я думаю, что они будут усугубляться. Но в конечном итоге всё-таки жизнеспособность, конкурентоспособность американской экономики (а там она гораздо более жёсткая, более рыночная, чем европейская), они выберутся из этой ситуации. Конечно, это не исключает того, что будут появляться другие центры экономической силы. Страны БРИК это демонстрируют самым лучшим образом. Но это естественный процесс, здесь нет ничего необычного. Конечно, мы должны реагировать на то, что происходит в мировых финансах, в мировой экономике.
Вот только что, буквально три дня назад, мы с премьером Госсовета Вэнь Цзябао договорились о том, что мы переходим во взаиморасчётах между собой на национальные валюты – на юань и рубль. До сих пор по соглашению (я не помню, какого года – по-моему, 1995-го или 1996 года) все расчёты между Китаем и Россией производились в долларах, почти на 100%. Сейчас мы договорились, переходим на расчёты в юанях и рублях. Это наша реакция на сбой в мировой финансовой системе. Мы хотим себя оградить от этих колебаний и ситуации, когда неблагоприятные последствия наступают вне зависимости от нашего экономического поведения.
И то, что евро укрепляется…Мы знаем, что сейчас там проблемы в Португалии, Греции, Ирландии. Евро немного шатается, но в целом это – устойчивая, хорошая мировая валюта и она должна занять свою должную позицию как резервная мировая валюта. Вот что было плохо за последнее десятилетие и от чего мы точно должны уйти – это от избыточного монополизма доллара как единственной мировой резервной валюты. Вот это точно плохо для мировой экономики! Это сделало мировую экономику несбалансированной и очень уязвимой. Но ничего нет плохого в том, что я говорю о многополярности мировой финансовой системы, так же как когда-то говорил о многополярности политической. Но говорить, что там всё закончилось, и США сейчас быстро потеряют свои позиции, я бы не стал – это во-первых. А во-вторых, мы в этом не заинтересованы. Зачем нам нужны какие-то крушения, опять новые катаклизмы? Всё должно идти своим чередом. И мы должны вместе с вами работать над повышением стабильности и устойчивости мировой экономики. И думаю, что у нас есть для этого все шансы.
Спасибо.
Вопрос (как переведено): Ранее говорилось о том, что российские предприятия испытывают сложности при вхождении в европейские и высказывалось пожелание большей открытости, а с другой стороны – нам хотелось бы большей открытости при вхождении в российские предприятия, в частности в энергетической сфере. Не собираетесь ли Вы сделать более открытыми предприятия стратегических отраслей?
В.В.Путин: Вы прямо как будто мне подыгрываете. Вы назвали важнейший сектор российской экономики – энергетику. Я не преувеличу, если скажу, что по сравнению с другими странами, где энергетический сектор играет такую же роль, как в российской экономике, мы – самая открытая страна. У нас все мировые компании – хочу подчеркнуть - все крупные мировые компании представлены на российском рынке. Это и «Эксон Мобил», и «Шеврон», и «КонокоФиллипс», и китайские компании, и индийские компании, и немецкие. Пожалуйста, «Э.ОН», «БАСФ» – многолетние наши партнёры. У нас практически нет никаких ограничений, причём мы диверсифицируем наше сотрудничество. Я сейчас скажу об углеводородах, о нефти, о газе. Вот, скажем, мы работаем с «Сименс» в сфере атомной энергетики. Но, поскольку внутри страны компании трудно работать, а уровень компетенции очень высокий, мы, когда реализуем наши проекты за границей (вот мы, скажем, два блока построили в Китае и ещё два будем строить на Тяньваньской атомной электростанции, в целом у нас есть программа – до 16 крупных блоков в Индии), мы почти на все эти проекты привлекаем «Сименс». Причём - вы не поверите! - мы отдаём им 25–30% от общего объёма вложений. Мы исходим из того, что «Сименс» является мировым лидером по ряду направлений, мы здесь не жадничаем, не гонимся за дополнительным заработком. Мы хотим дать высококлассный продукт мирового качества, и у нас это получается.
Источник: premier.gov.ru
