Ирина Муравьева
Широко разрекламированная премьера "Руслана и Людмилы" Глинки в постановке Дмитрия Чернякова должна была стать кульминацией торжеств по случаю открытия после реконструкции исторической сцены Большого театра. Но спектакль обернулся скандалом.
Первое представление "Руслана и Людмилы" завершилось криками из зала "позор!" и "браво!". Кто-то свистел, кто-то отпускал ядовитые комментарии, кто-то обсуждал, состоится ли вообще следующий спектакль. Во время действия единственная исполнительница роли волшебницы Наины Елена Заремба упала на сцене от неудачного жеста партнера и сломала руку, доигрывая спектакль с анестезией. Дублерши у нее не оказалось. Елена Образцова, репетировавшая роль Наины, за несколько дней до премьеры прервала работу из-за творческих расхождений с режиссером. Теперь Елена Заремба будет героически вести партию в гипсе.
Заметим, что сам Черняков, предваряя премьеру, предупреждал: сказочности (подразумевается "консервативности") в спектакле будет не много, а скандала он не боится. Детей рекомендовали в Большой театр не брать. Стало ясно, что новый и баснословно дорогой "Руслан", от которого ожидали, в том числе, и демонстрации новейших технических ресурсов театра, представит не сказочную феерию, а радикальную трансформацию хрестоматийного сюжета. Однако результатом этой постановки стали не споры о диалектике авторской свободы и традиции, а крайние эмоции от провокационного внешнего ряда, воспринятого публикой, как издевка: это и стриптиз обливающегося пивом пьяного Фарлафа на столе (кстати, на втором спектакле танец подкорректировали - Фарлаф больше не срывает с себя одежду, а расстегивает пуговицы), это и битва Руслана в подвале с тряпкой, на которую проецируется лицо говорящего покойника (Голова). Особенно бурно обсуждаются бордель, в который модернизировался замок Наины, и салон спец-услуг, вытеснивший пушкинские сады Черномора, где, собственно, и развернулись без всякого намека на театральную иллюзию откровенные сцены, вызвавшие негодование зала: ублажение Людмилы тайским массажем, на кульминации которого появляется накачанный "самец" с обнаженным татуированным торсом, эротические игрища ряженых молодцев с голыми статистками. В финале Людмилу, одуревшую от пережитого, из бессознательного состояния выводит волшебник Финн внутривенной инъекцией, и подозрительные конвульсии Людмилы спровоцировали очередную реакцию зала - "что, передозировка?!" Не удивительно, что на этом фоне заключительный хвалебный хор "Слава великим богам! Слава отчизне святой!" прозвучал как суррогат, как китч.
Вопрос: к чему все это? Странно было бы предположить, что Черняков ставил перед собой цель интерпретировать "Руслана и Людмилу" с позиции примитивного анти-культа. Возможно, он хотел двигаться по пути квази-мистерии, где главные герои - Руслан и Людмила XXI века проходят по инициативе Наины и Финна испытания-искушения: борделем, страшилкой-войной, комфортом, экскорт-услугами и т.п., чтобы осознать, существует ли еще понятие любви? Этот слой в спектакле кое-как считывается. Но управлять им Черняков не смог - не смог выстроить действие на сцене, заменив его простейшим рядом провокативных иллюстраций. Причем, развертывающихся, как обычно, вне пространства музыки, а точнее - в плоскости навязчивых фобий современного невротика, терроризированного социумом.
Из этой плоскости и выросла в спектакле тема имитации, которую Черняков пытался использовать как главный постановочный прием - увы, безуспешно. Выстраивая все сцены как обманки - персонажи на свадьбе Руслана и Людмилы ряженые, Черномора нет, есть переодетые артисты с головами, рогами, бородами, похищения Людмилы тоже нет, есть добровольная игра в "похищение", борделя тоже нет, в него играют скучнейшим образом полуголые артистки, которым режиссер не смог придумать ничего, кроме банального набора "номеров", типа бросания бумажных самолетиков, кривляний телом и т.д., - Черняков не учел, что при таком демонстративном разрыве с содержанием партитуры, снять напряжение мог только юмор. В спектакле на это и намека нет, поэтому зритель, принимающий все за чистую монету, бунтует и раздражается, что вульгарно "порочат" святыню.
Что касается музыкальной интерпретации, то по сути, Юровский представил новую версию "Руслана и Людмилы", и без того существующую во множестве авторских редакций, определив для себя музыкальную цель партитуры как мистериальную. Тщательная работа с оркестром проступает в прозрачной инструментовке, в ясности, стройности форм - арий, ансамблей, хоров, часть которых звучит с захватывающей языческой энергией ("Лель таинственный, упоительный"). Марш Черномора - абсолютный шедевр, где обрывистый штрих оркестра с сухими ударами и прыскающим писком пикколо устрашающе инфернален по звуку. Хотя эта трактовка "Руслана" пока не сложилась окончательно, не распознаваема до конца, не чарует, в том числе и из-за отсутствия характерного для Глинки brio (живости, жара), яркости оркестровых красок, возможно, и из-за конфликтного сценического контекста.
В "Руслане" можно было по первому впечатлению оценить и акустику, которая не показалась идеальной: звук оркестра был глуховатым, голоса у певцов звучали неоднородно в разных точках сцены. Почти всех солистов, как это уже принято в Большом театре, на постановку пригласили. Два Руслана - Михаил Петренко (Мариинский театр) и Алексей Тихомиров (Геликон-опера) и две Людмилы - Альбина Шагимуратова (Казанская опера) и Ульяна Алексюк (выпускница Молодежной программы Большого театра), представили очень разные партнерские дуэты: у Петренко вялый темперамент и сдержанная вокальная манера, у Шагимуратовой - фантастически гибкие длинные колоратуры, чуть сбитые стрессовой обстановкой на премьере, у Тихомирова - позитивная мужская харизма и теплый светящийся тембр, у Алексюк - искренность и яркий сочный звук. Радикальным было решение отдать меццо-сопрановую партию томного Ратмира контратенорам - Владимиру Магомадову (выпускник ГИТИСа) и Юрию Миненко (Украина), добавившее свежую краску в звучание партитуры. Горислава вышла страстной и чувственной у Вероники Джиоевой (Мариинский театр, Новосибирская опера), а Фарлафы - Алмас Швилпа (Германия) и Алексей Тановицкий (Мариинский театр) не осилили на премьере блестящее рондо "Близок уж час торжества моего". Зато поразил выразительной кантиленой в партии Баяна и Финна Чарльз Уоркман.
Итак, Большой театр открылся - не с триумфом, но с шумом. Как рассказывают очевидцы, на третьем спектакле "Руслана" публика устроила обструкцию уже после первого действия, выкрикивая - "позор!" и "enough!" (хватит!). Билеты на спектакль, которые нельзя купить в кассе, спекулянты теперь продают с рук чуть ли не по номинальной цене.
А это вообще отдельная тема - как купить билеты в Большой театр? Те, кто пытался приобрести их по интернету или в кассе, опускают руки: как только подходит время продажи на сайте, появляется сообщение - билеты проданы. Генеральный директор Большого театра Анатолий Иксанов прокомментировал ситуацию: "Спекулянты скупают билеты через Интернет и продают. Кроме того, они стоят в очереди для льготников. Мы видим по видеокамере, как изо дня в день одни и те же пенсионеры-инвалиды покупают дешевые билеты и тут же отдают их перекупщикам, которые продают их по пять-шесть тысяч. Мы показывали эти записи в милиции. Нам говорят: ну и что? Единственная статья, по которой можно привлечь спекулянтов, это неуплата налогов. Ну, а какая налоговая полиция будет справиться с ними. Спекулянты в таких случаях говорят: я купил билет, но не могу пойти и вынужден продать. Здесь нужно искать другое решение". Так что вопрос "как попасть в Большой театр", остается пока без ответа.
Источник: "Российская газета"
