Вопрос: Добрый вечер, Сергей Викторович! Разрешите поздравить Вас с профессиональным праздником и в Вашем лице всех Ваших коллег, которые ведут важную и крайне тяжелую работу. Раньше казалось, что профессия дипломата окружена романтикой. Кто такой дипломат сегодня?
С.В.Лавров: Сегодня настоящий дипломат – эрудит, человек, который глубоко знает историю, прежде всего, своей страны, разбирается во всех рисках и событиях, которые происходили во вне своего государства за прошлые годы, столетия и тысячелетия. Сейчас в любом регионе земного шара история возвращается - либо в виде возрождения религиозных чувств, либо в виде возобновления проектов некогда могущественных империй, которые затем распались, но сейчас могут возродиться в иных формах и объединениях. Поэтому, повторю, дипломат должен знать историю и быть эрудированным человеком. Он должен прекрасно знать не один иностранный язык и, конечно, свой родной - русский, потому что все, что мы делаем, в итоге воплощается в документы с предложениями.
Психологические способности, безусловно, важны, потому что в этой профессии, как и в целом ряде других, очень важно «почувствовать» собеседника, насколько он готов откровенно и доверительно с тобой разговаривать. Но это все методы и «оснастка». Прежде всего, дипломат должен любить свою Родину и быть готовым отдавать все силы для служения Отечеству. Это не высокие слова. Без этих качеств на дипломатической работе делать нечего.
Вопрос: Это опасная профессия?
С.В.Лавров: Профессия, безусловно, сопряжена с большим количеством рисков. Дипломаты работают в государствах, которые стали ареной кровопролитных кризисов и конфликтов. Многие из них рискуют своей жизнью в целом ряде ситуаций. Это все непросто.
Вопрос: Заботится ли государство о семьях погибших дипломатов?
С.В.Лавров: Да. Мы благодарны российскому руководству за поддержку закона, который был принят несколько лет назад и одобрен Правительством, Федеральным Собранием и подписан Президентом. Этот документ излагает особенности прохождения государственной гражданской службы в системе Министерства иностранных дел и предусматривает существенные социальные пакеты, в том числе заботу о семьях тех, кто погиб при исполнении служебных обязанностей.
Вопрос: Что зависит от Вас? С одной стороны, всегда хочется представлять себе этакого А.М.Горчакова, который одним росчерком пера может отыграть назад военное поражение, добившись дипломатических побед. А с другой – Вы «построили» К.Аннана, который пытался запретить Вам курить, объяснив ему, что в здании Организации Объединенных Наций он, скорее, «управдом», и в тот момент отстояли свое право на курение. У Вас очевидные проблемы с друзьями, т.к. Дж.Байден - Вам друг, а отношения с США - не очень. И Вы точно не очень ладили с предшественниками Дж.Кэрри - К.Райс и Х.Клинтон. Что зависит от Вас и от Ваших личных хороших отношений?
С.В.Лавров: Во-первых, я бы сказал, что А.М.Горчаков не одним росчерком пера компенсировал поражение в Крымской войне. На это все-таки потребовались годы кропотливой и терпеливой работы, которая, прежде всего, касалась нашей внутренней собранности и сосредоточения России, как говорил сам Александр Михайлович.
Во-вторых, не хочу обижать К.Аннана – моего очень хорошего друга, которого я предельно уважаю. После того, как он объявил о своем решении, а я его оспорил со ссылкой на решение Генеральной Ассамблеи, мы вспоминали эти эпизоды с улыбкой, когда сидели в его офисе на 38-м этаже здания Секретариата ООН, и он при этом курил гаванскую сигару!
Что касается отношений с США, то личные контакты в подавляющем большинстве случаев были очень неплохими. Так было и в период предыдущей республиканской Администрации, когда у Дж.Буша были очень хорошие личные отношения с В.В.Путиным, у меня сложились вполне доверительные личные отношения с К.Райс. Беда заключалась в том, что хороший личностный аспект никак не транслировался на ступени исполнительной власти и не воплощался в конкретных делах. Не хочу, чтобы Россия выглядела безупречной, но торможение в подавляющем большинстве случаев наблюдалось с американской стороны. Даже не столько торможение, сколько действия, которые напрямую противоречили тому, о чем договаривались президенты и достигалось понимание. Не хочу приводить примеры. Это принадлежит совсем недавней истории. Когда-нибудь, наверное, о них можно будет сказать.
Вопрос: Они с грифом «секретно»?
С.В.Лавров: С этическим грифом конфиденциальности.
Вопрос: Ваши коллеги с той стороны порой позволяли себе переступать через этические нормативы и давать неприятную утечку информации.
С.В.Лавров: У каждого свои манеры и свое понимание служебной этики. Не буду это комментировать.
При Администрации Б.Обамы только что избранный Вице-президент Дж.Байден в начале 2009 г. выдвинул термин «перезагрузка», который мы восприняли как понимание новой демократической командой в Белом доме контрпродуктивности того, как предыдущая администрация Дж.Буша относилась к взаимодействию с Россией. Дальнейшие практические шаги Вашингтона подтвердили, что у нас правильные ощущения. Мы перестали видеть аррогантные действия, которые напрямую противоречили российским законным интересам и в нашем ближайшем окружении, и в других районах мира. Это отнюдь не означает, что новая американская Администрация отказывается от продвижения своих интересов (как она их видит) в Центральной Азии, Закавказье и, в принципе, вокруг Российской Федерации. Это не значит, что новая Администрация США (хотя она уже не новая, а «новая старая») отказывается от своих планов по ПРО. Но тональность и стиль ведения переговоров и диалога существенно изменились с приходом Б.Обамы. Это всегда плюс. Помимо тональности на всех уровнях изменилась и практическая отдача от этих разговоров.
Вопрос: И что они нам практически «отдали»?
С.В.Лавров: Практически никто никому ничего не отдавал. Отдача была от того, что обе стороны стремились найти взаимоприемлемые договоренности, которые отражали бы баланс интересов. Так был заключен Договор о СНВ, вступило в силу Соглашение о сотрудничестве в мирном использовании ядерной энергии, которое весьма выгодно и российским, и американским корпорациям, занимающимся атомной энергетикой; принято решение о создании Российско-Американской Президентской комиссии. На первых этапах она очень эффективно работала: было создано более 20 рабочих групп по сельскому хозяйству, инвестициям, космосу, военному сотрудничеству, сотрудничеству в сфере международной безопасности. Упомяну еще одну важную вещь – Соглашение об облегчении визового режима для туристов и бизнесменов. Потом появился «закон имени С.Магнитского».
Вопрос: Из ниоткуда?
С.В.Лавров: Абсолютно из ниоткуда. Если американские власти хотели наказать кого-то из россиян, не пуская на свою территорию, то это можно делать без помпы. В соответствии с международным правом каждое правительство и государство может не пустить кого угодно без объяснения причин. Если хотите арестовывать счета и доказываете их незаконное происхождение, то это тоже вполне допускается международным правом.
«Закон имени С.Магнитского» был демонстративным. Я глубоко убежден, что он был задуман для того, чтобы после отмены поправки Джексона–Вэника нам «жизнь медом не казалась». Не отменять ее американцы уже не могли, т.к. с нашим вступлением в ВТО сохранение поправки лишало их преимуществ, которые в торговле с Россией обретали другие члены Всемирной торговой организации. А отменять ее просто так, «задаром», им не хотелось.
Вопрос: Разве это не показывает в первую очередь их негативного отношения к нам? Не отношения равноправных партнеров, а более сильного «во дворе», который указывает, мол, «знайте свое место»?
С.В.Лавров: Это абсолютно так. Это желание конгрессменов (т.к. решение было инициировано в Конгрессе) руководствоваться старым стилем: Америка номер один, Америка «рулит», и все остальные будут делать то, что мы говорим. Но сама форма, в которой это отношение проявилось в связи с Российской Федерацией, показывает, что, помимо изливания желчи, у американцев не существует других способов «доказать», что они одни в мире могут делать, что хотят.
США не могли и не могут в одиночку хоть что-то сделать в Афганистане. Правда, и в составе коалиции они мало, что могут сделать: террористическая опасность никуда не делась, а наркотическая угроза увеличилась в разы, если не на порядки. Они не могут решить проблемы, связанные с распространением терроризма, ОМУ, наркотрафиком, организованной преступностью. Они уже физически не в состоянии решить ни одну проблему, хотя остаются крупнейшей и наиболее мощной военной, экономической и финансовой державой. Недаром Б.Обама, выступая в конце явнваря с.г. с посланием к Конгрессу, сказал, что США будут стремиться решать любые проблемы обязательно в сотрудничестве с международными партнерами.
Вопрос: А зачем это нам? Нас все равно обманут, как обманули по Ливии, как регулярно обманывают по Сирии. Каждый раз мы им доверяем, считая, что они одумаются, а они каждый раз делают что хотят, а мы потом говорим, что как-то неловко получилось. Сейчас мы им нужны, судя по всему, в связи с Ираном. Как только эта ситуация закончится, нас опять будут пытаться чем-нибудь «высечь».
С.В.Лавров: А когда я сказал, что мы им доверяем?
Вопрос: Мы им не доверяем, но и никак не мешаем.
С.В.Лавров: Здесь нужно руководствоваться не принципом «назло Америке отморозим уши», а своими прагматическими интересами. Пока в Афганистане находятся Международные силы содействия безопасности и хоть что-то пытаются делать. Да, безуспешно, но без них было бы в разы хуже. Если бы их там не было, то поток наркотрафика вырос бы еще больше, а террористическая угроза выплеснулась бы через границы Афганистана в Центральную Азию и оттуда к нам, особенно на Северный Кавказ.
Вопрос: По некоторым данным, поток наркотрафика только вырос с приходом американских войск.
С.В.Лавров: Он бы вырос еще больше. Я видел данные о том, что американцы втайне от своего командования нелегально участвуют в этих процессах. Такие вещи мы не только обязательно берем на заметку, но и предметно изучаем и разрабатываем. В ситуациях, когда информация о причастности кого бы то ни было к наркотрафику подтверждается, мы решаем такие вопросы прямо и честно, не пытаясь их «заметать» под ковер.
США в одночасье не изменятся. Их надо приучать к тому, что дела можно вести только на основе равноправия, баланса интересов и взаимного уважения.
Вопрос: Не могли бы Вы привести пример «приучения»?
С.В.Лавров: Ярких примеров «приучения» я пока привести не могу. Но Б.Обама сказал, что они в одиночку ничего не могут. По сути дела, его слова были упакованы в красивые фразы, но смысл заключался в том, что они в одиночку ничего не могут и не смогут.
К изменению имперского статуса привыкают долго и постепенно. Взять хотя бы то, что сейчас происходит в отношении Сирии и Ирана, и российскую принципиальную позицию, опирающуюся на факты и анализ, которые мы не скрываем, а предъявляем. Ответить на это мало что можно с точки зрения формальной логики и прагматизма.
К примеру, в Мали Франция воюет против тех, кого она же вооружала в Ливии против М.Каддафи в нарушение эмбарго, введенного Советом Безопасности ООН.
Вопрос: И которые теперь воюют в Сирии также против Б.Асада?
С.В.Лавров: В том числе. Они воюют в Сирии против Б.Асада. Наши западные коллеги и некоторые коллеги из стран региона говорят по-прежнему красивые фразы, что Б.Асад - «мясник», преступник, что он должен уйти, а оппозиция – это сирийский народ, стремящийся к демократии и к тому, чтобы самостоятельно определять свою судьбу без диктаторов. Эти заявления продолжают звучать с трибун…
Вопрос: Я что-то подобное слышал и в Ливии.
С.В.Лавров: Естественно.
Вопрос: А потом Посла США в Ливии растерзали на части.
С.В.Лавров: Разные оценки звучат в этих государствах, в разведсообществах, в МИДах. В современном мире мало что можно скрывать, поэтому мы имеем информацию. Мы знаем, что анализ, который они проводят для себя, – честный, и он абсолютно совпадает с нашей позицией, которую мы открыто излагаем. Но признать это означает расписаться в собственной неправоте и в отсутствии какого-то общего, комплексного взгляда на регион.
Например, сейчас французы достаточно победоносно «шествуют» по Мали. Мы поддержали их миссию, так как она легитимна. Действующее руководство этого африканского государства напрямую обратилось к Франции с просьбой обеспечить восстановление территориальной целостности страны. И французы сейчас достаточно легко, практически «парадным маршем» проходят по Мали и занимают позиции, уже оставленные террористами. Скоро они освободят всю территорию этого государства. Вопрос в том, куда делись те «ребята», с которыми никто не мог совладать? Они, наверняка, «рассосутся» по соседним странам, и там придется принимать экспедиционные решения. Меня удручает неспособность наших партнеров оторвать голову от одной точки на карте и посмотреть на весь этот регион. Мы им предлагаем такой диалог.
Вопрос: А мы видим?
С.В.Лавров: Мы это видим.
Вопрос: Разве мы из-за своей политики не теряем остатки того влияния, которое было еще у СССР в арабском мире? Разве, перестав писать о нас на страницах газет как о «малом сатане», нас стали называть «большим сатаной»? Ведь страны, которые раньше считали нас своими друзьями и спасителями, теперь воспринимают Россию как одного из врагов. Мы теряем там и торговые, и военные позиции.
С.В.Лавров: Не совсем так. Я бы даже сказал, совсем не так. В отличие от большинства других государств, которые так или иначе занимаются сирийской проблемой, мы повседневно, регулярно разговариваем со всеми заинтересованными сирийскими сторонами – с правительством и всеми без исключения группами оппозиции. Несколько дней назад в Мюнхене я встречался «на полях» Конференции по безопасности с главой «Национальной коалиции оппозиционных сил Сирии» А.Хатыбом. Контактировали с другими представителями оппозиции, в том числе с «Сирийским национальным советом», который считается непримиримым противником Б.Асада и в целом режима. Не было ни одного оппозиционного деятеля, который не сказал бы, что он не мыслит будущее своей страны, этого региона без активного вовлечения России. Этим странам, по крайней мере этим политикам, гораздо комфортнее иметь многовекторные связи, не одну точку опоры, - она всегда не очень устойчива - а несколько, обеспечивая таким образом баланс.
Вопрос: Тем более пример Египта показал, что опора на США совсем не надежна. То, с какой скоростью американцы сдали Х.Мубарака, продемонстрировало всем арабским странам, что этому партнеру нельзя доверять.
С.В.Лавров: Мы обращали внимание на этот аспект в тот период – это к вопросу о государственной, дипломатической и чисто человеческой порядочности и этике. Новые ливийские власти не контролируют всю территорию страны, а для региона и для интересов стабильности в этой части земного шара было бы важно, чтобы они восстановили этот контроль. Но дело дается очень туго. Мы стараемся им в этом помогать через СБ ООН. В Ливии работает Миссия ООН, которая занимается «наведением мостов» между признанными легитимными центральными властями и руководством провинций, состоящим из различных кланов. Но ливийские власти посылают нам прямые сигналы, что они заинтересованы восстановить работу над проектами, которые начали осуществляться при М.Кадаффи. То же самое происходит и в отношении Египта.
Возьмите пример Ирака. В 2003 г. мы выступали категорически против того, что делали там американцы во главе коалиции. Сейчас к нам приезжает Премьер-министр Ирака, с нами общается Президент этого государства. Они хотят развивать экономическое сотрудничество, создают условия для работы в стране наших нефтяных, энергетических и других компаний. Багдад заинтересован в покупке российской продукции военного назначения. И это Ирак, который сейчас возглавляется правительством, пришедшим к власти, по большому счету, на американских штыках!
Поэтому мой ответ тем, кто говорит, почему мы не бьемся за свои позиции, таков: мы не будем биться за свои позиции, направляя экспедиционный корпус в регион и создавая себе очередные «афганистаны». Никогда и ни за что. Мы будем поддерживать отношения со всеми странами региона, работая с легитимными властями. Будем работать с оппозицией и побуждать все ее группы к тому, чтобы прорывающееся то здесь, то там недовольство, скажем, длительным сроком правления одной семьи или отсутствием гражданских свобод, как происходит во многих странах региона (там есть монархии), служило стимулом для эволюционных преобразований.
Вопрос: А не революционных…
С.В.Лавров: Революции, как показывает практика, до добра не доводят.
Вопрос: У Вас очень сильные позиции в российском политическом истеблишменте. Вас уважают, Вы много лет являетесь Министром. Почему Вы так жестко выступили против «закона Димы Яковлева»?
С.В.Лавров: Я не выступал против «закона Димы Яковлева». Я выступал в пользу того, чтобы Соглашение о сотрудничестве в области международного усыновления/удочерения, которое мы заключили с американцами после двух лет тяжелых переговоров, продолжало действовать.
США – единственная страна, откуда поступают совершенно возмутительные сообщения о том, как многие семьи относятся к нашим детям. Я сознательно сказал «многие». Да, иногда приводят цифру 60 тыс. усыновленных, среди которых только 19 случаев гибели детей. Но, во-первых, каждая жизнь самоценна, тем более жизнь ребенка. Во-вторых, 19 - это только те, кто погибли. Есть еще случаи, когда приемные родители насиловали своих детей – и девочек, и мальчиков.
Вопрос: В США был принят закон имени нашей девочки, которая много лет подвергалась сексуальному насилию.
С.В.Лавров: И это только случаи, о которых стало известно из СМИ, когда дело дошло уже до громких судебных процессов. Особенность усыновления в США заключается в том, что дети сразу получают американские имя и фамилию. Их российские имена забываются и не фигурируют больше в документах.
Вопрос: Хотя формально они остаются гражданами России.
С.В.Лавров: Формально остаются, но американцы переставали признавать их российское гражданство, как только давали свое. Мы изменили положение дел благодаря Соглашению, о котором я уже говорил. Но, когда ребенок теряет русские имя и фамилию, получив американские, вообще невозможно отследить его судьбу, так как американцы не ставят нас в известность о происшествиях с усыновленными/удочеренными детьми. По законам США усыновленный ребенок приезжает в страну, и больше его никто не видит, кроме приемной семьи, школы.
Вопрос: Судя по Вашим словам, американцы – это «исчадия ада»?
Ответ: Не «исчадия ада». Я не могу давать такие эмоциональные характеристики, а могу только руководствоваться статистикой. В США проблем с насилием в семьях много безотносительно того, усыновленный ли это ребенок, усыновлен ли он из России или из другой страны. Огромное количество случаев остается за рамками нашего внимания. Но статистика, которую недавно приводил в печати П.А.Астахов, достаточно серьезная. И не случайно, целый ряд государств, которые имеют отношения с американцами в этой области, испытывают серьезные проблемы.
Поэтому то, что мы обязаны были ответить в «законе Димы Яковлева» на «закон имени С.Магнитского», то, что мы должны были отреагировать так, как мы это сделали, - у меня сомнений нет. Я также убежден, что можно понять желание авторов закона «заморозить» новые усыновления для американских родителей, потому что упомянутое Соглашение вступило в силу, но Госдепартамент США и прочие американские власти никак не были заинтересованы в его выполнении. Они по-прежнему ссылались на то, что проблемы усыновления регулируются законодательством штатов. Но мы для того и подписывали Соглашение, и в нем зафиксировано, что законы штатов действуют, но федеральная власть берет на себя ответственность добиваться доступа к детям, усыновленным в том или ином штате, добиваться выполнения штатами договоренностей.
Когда мы из газет узнали, что в штате Флорида суд лишил родительских прав усыновителей М.Бабаева, мальчика, которого, как выяснилось, били, которого насиловал отец, мы потребовали доступа к нему. Вашингтон посоветовал обратиться в судебную инстанцию Флориды. Мы это сделали, но нам отказали. Сказали Вашингтону, что в соответствии с Соглашением он обязан обеспечить нам доступ к ребенку, объяснить суду (ведь, в конце концов, когда им надо, они могут все). Несколько раз обращались в суд, но так и не получили доступа. Нужно еще разобраться с нашими агентствами, которые отдавали детей, порой, как выясняется, не вполне соблюдая законы Российской Федерации.
В принципе Соглашение могло бы быть полезным для того, чтобы мы имели моральное и юридическое право требовать от американских властей информацию. Существует точка зрения, что они все равно не смогли бы, не захотели ничего предпринимать, а штаты по-прежнему давали бы нам «от ворот поворот». Но важно иметь юридическую базу, чтобы постоянно ставить эти вопросы. Кстати, мы сохранили такую базу в виде Консульской конвенции, подписанной между нашими странами еще в прошлом веке, но действующей по сей день.
И последнее, что я хотел бы сказать. Наверное, неслучайно несколько стран, у которых тоже были аналогичные соглашения с США, денонсировали их в последнее время – в частности, это сделал Вьетнам.
Вопрос: Вы сейчас ответили как Министр иностранных дел России или как гражданин Сергей Лавров? У гражданина Сергея Лаврова отношение к иностранному усыновлению совпадает с позицией Министра иностранных дел?
С.В.Лавров: Я, как гражданин и как Министр, целиком за то, чтобы, прежде всего, мы разобрались с тем, что происходит у нас дома. Международное усыновление – не от хорошей жизни. Конвенция ООН о правах ребенка прямо говорит, что абсолютный приоритет – создавать условия в стране-участнице Конвенции, чтобы ее граждане усыновляли детей, оказавшихся по какой-то причине без родителей. И лишь в качестве крайней меры допускается международное усыновление. Но в Конвенции записано, что международное усыновление допускается при обязательном обеспечении контроля страны, откуда усыновили ребенка, за тем, как с ним обращаются в стране усыновления. Обращу внимание на то, что Соединенные Штаты не ратифицировали эту Конвенцию и не собираются этого делать. Ровно потому, что американский Конгресс против того, чтобы кто-то контролировал, как живут усыновленные дети.
Вопрос: Большой скандал в дипломатических кругах разразился из-за самоубийства нашего оппозиционера А.Долматова, которое произошло в «цивилизованной» Европе, а также в связи с проблемой возвращения его тела на Родину. Какую роль играл МИД в том, чтобы вернуть тело россиянина матери?
С.В.Лавров: Вы упомянули термин «оппозиционер». А.Долматов - гражданин России. Абсолютно не важно, какие у него были политические взгляды. Для нас важно, что погиб гражданин России.
Вопрос: То есть Вы защищаете граждан России независимо от их политических взглядов?
С.В.Лавров: Это требование закона, это наша моральная обязанность, помимо служебной. Я читал (скажу откровенно о моем личном впечатлении) опубликованную в «Независимой газете» «разухабистую» статью «Смертельная нерасторопность властей», где все было извращено до предела. В одном месте сказано, что российские дипломаты в Нидерландах «палец о палец не ударили», чтобы отправить тело на Родину. В другой же части отмечено, что дипломаты чуть ли не противодействовали экстрадиции тела А.Долматова в Россию. Не знаю, каким мотивом руководствовался автор статьи, – он ссылается на неких голландских правозащитников. Мы знаем многих правозащитников. У них бывают свои взгляды на вещи, у голландских – тем более, как Вы сами понимаете.
Факты же таковы. Все произошло 17 января с.г. Вечером нам об этом сообщили из Управления по экстрадиции и репатриации. И на следующий же день, утром 18 января были направлены ноты в Министерство иностранных дел и в Министерство юстиции Голландии с требованием срочно провести расследование и сообщить, что произошло с нашим гражданином. После этого мы не раз напоминали об этом и в МИДе, и в Минюсте, в том числе о необходимости как можно скорее завершить формальности, чтобы мы могли отправить тело на Родину. Тело было передано из Управления по экстрадиции и репатриации и после этого, ориентировочно 29 января, отправлено в похоронное бюро, которое было выбрано голландскими властями. 29 января российский Посол в Гааге попросил Министра юстиции направить нам необходимые документы, чтобы мы могли отправить тело в Россию. Документы от голландской стороны пришли утром 31 января. К 18:00 того же дня они были переведены. Это достаточно серьезная работа - примерно 10 страниц убористого юридического текста. Наши консульские работники сделали это за несколько часов, хотя похоронное бюро, которое в противном случае занималось бы этим переводом, запросило на эту работу неделю. 31 января вечером документы были переведены, а 2 февраля вечером тело было отправлено на Родину.
Вот, собственно говоря, и все. В чем здесь нерасторопность, я, честно говоря, не понял.
Вопрос: Вообще, вся история крайне неприятная. А такие ситуации случаются часто? Всегда ли МИД действует столь же профессионально, четко и ясно? Или это все же была политически окрашенная ситуация, и поэтому пришлось вмешиваться?
С.В.Лавров: Нет. В той же печальной ситуации с крушением у берегов Италии парома «Costa Concordia», несмотря на попытки навесить на нас «ярлык нерасторопных», российские дипломаты были первыми, кто связался с нашими пассажирами, которые были отправлены на берег. В гостиницу сразу приехали наши сотрудники, врач, привезли еду, предметы первой необходимости. Конечно, работа дипломатов иногда воспринимается через комментарии тех, кто попал в чрезвычайную ситуацию и подвержен каким-то эмоциям. В случае с той же «Costa Concordia» я помню, как в теленовостях показывали аэропорт Пулково, куда некоторые питерские туристы возвращались из Италии после всего, что там пережили. Их спрашивают: «Как там вам помогали?». Молодой человек отвечает: «МИД даже денег нам не дал на обратный билет!». Мы этого не можем сделать, потому что за билеты отвечает компания, которая застраховала рейс. У наших посольств и консульств есть возможность покупать обратные билеты домой только, когда люди оказываются в ситуации, угрожающей их жизни и здоровью. Такие полномочия дает нам постановление Правительства. В остальных ситуациях надо разбираться в каждом конкретном случае. Но отправить многие десятки пассажиров, у которых есть полное право воспользоваться своим билетом и страховкой, предоставляемой компанией, мы не можем. Надо понимать, что у нас в посольствах нет «мешка с деньгами», которым можно воспользоваться при любом обращении граждан.
Вопрос: Какие страны самые проблемные? Где чаще всего дипломатам приходится заниматься помощью туристам или нашим гражданам, попавшим в беду?
С.В.Лавров: В странах, где больше всего наших туристов. Это Египет, Турция, Таиланд, бывали случаи и в Доминиканской Республике. Кстати, во всех этих точках мы резко наращиваем, точнее, хотим резко нарастить консульское присутствие – но есть финансовые проблемы. Например, в Анталье - в то время как Турцию ежегодно посещают примерно 3 млн. наших туристов, а у нас там только 3 консульских работника!
Вопрос: Маловато…
С.В.Лавров: А по статистике обращается за помощью или попадает в сложную ситуацию каждый пятитысячный турист.
Вопрос: Я правильно понимаю, что Анталья воспринимается сотрудниками МИД как «ссылка»? Плохо себя вел – поедешь в Анталью!
С.В.Лавров: Все-таки «ссылка» на курорт. Но, к сожалению, работать им там приходится не в купальных костюмах, а в брюках и галстуках…
Вопрос: Тут один гражданин в купальном костюме Вам регулярно письма пишет, рассчитывая на помощь.
С.В.Лавров: Я вспомнил, да.
Вопрос: Господин С.Полонский.
С.В.Лавров: Он не пишет мне письма. Он вывесил обращение на сайте. Когда все это произошло, когда их с друзьями обвинили в создании угрозы здоровью и незаконном удержании людей, наши сотрудники сразу обратились к нему, спросив, что требуется. Было сказано, что все нормально. Он предпочел полагаться на какого-то своего местного делового партнера и на своих адвокатов. Мы следили за тем, как идет изучение или расследование этого вопроса по линии камбоджийских ведомств.
Из «письма С.Полонского», вывешенного в Интернете, мы поняли только одно - что ему нужен врач. Врач, который к тому времени пару раз там уже бывал, поехал еще раз где-то в конце января и осмотрел С.Полонского и двух его товарищей. Состояние их здоровья не внушает опасений. Вот, собственно говоря, и все.
Вопрос: А срочная психологическая помощь не входит в компетенцию МИД? Я читал пару писем С.Полонского и согласен с Вами – ему нужен врач.
С.В.Лавров: В любом случае, мы обязаны отстаивать права каждого российского гражданина и следим за тем, как развивается процесс. Просим камбоджийские власти не затягивать его искусственным образом, но, к сожалению, как они нам говорят (и мы это тоже видим), порой наши граждане сами вольно или невольно затягивают процесс. То отказываются от очередных встреч с теми, кто ведет следствие, то достаточно вызывающе себя ведут по отношению к сотрудникам этого пенитенциарного учреждения. Так что мы хотим эту проблему поскорее разрешить, но для этого все-таки советуем и им тоже более конструктивно подходить к разговору с камбоджийской стороной.
Вопрос: Вам предстоит достаточно плотно общаться с человеком, с которым у Вас очень хорошие личные отношения и который прошел экстремальную закалку. Правда, во время вьетнамской войны. Это г-н Дж.Керри. Вы ожидаете резкого потепления отношений, потому что, как я знаю, у Вас очень хорошие личные отношения с ним?
С.В.Лавров: У меня были личные хорошие отношения и с его предшественницами, как я уже сказал. С Джоном Керри эти отношения были выстроены, на самом деле, независимо от тех должностей, которые мы занимали. Это просто взаимная человеческая симпатия.
Вопрос: Приятный человек?
С.В.Лавров: Человек очень приятный, очень опытный, очень нацеленный на результат. Думаю, сейчас проявится та энергия, которая в нем накапливалась в ожидании этой работы. Надеюсь, что проявится конструктивно. Мы с ним уже разговаривали. Я знаю, что в ближайшее время в качестве своего приоритета он собирается посетить ближневосточный регион, и это понятно. Договорились, в самые ближайшие недели мы проведем встречу. Место и сроки согласуем дополнительно.
Я не ожидаю (как не ожидаю этого от любой администрации США) радикальных перемен внешнеполитического курса. Курс остается прежним, его магистральная направленность не зависит от персоналий. Персоналии придают тот или иной контекст. Но курс на то, чтобы США оставались доминирующей державой в мире, неизменен. Его все труднее проводить, потому что, как я уже говорил, американцы все больше сталкиваются с ситуациями, когда они в одиночку сделать ничего не могут и вынуждены искать партнеров по коалициям. Коалиции по интересам. Это могут быть коалиции одноразовые, как, скажем, в Афганистане и Ираке. Это могут быть коалиции, которые формируются на базе действующих структур, типа «Группы восьми», которая обрастает различными диалоговыми механизмами с Африкой, другими странами. Это может быть что-то иное. Конечно же, НАТО, как правовой «каркас» западного военно-политического союза, также остается не просто повесткой дня, а находится в центре американских усилий по разделению ответственности.
Вопрос: А где наш курс? Где мы: с Америкой, с Европой, с Китаем? Воссоздаем СССР? Россия где?
С.В.Лавров: Нам такой роскоши история не предоставляет. Мы обязаны, прежде всего, быть Россией - страной, притягательной для наших зарубежных партнеров. Притягательной не только запасами ресурсов – нефти, газа, минералов, пресной воды – но и нашим интеллектом, который один из лучших в мире. Должны быть привлекательны нашей культурой, историей, языком, который нужно более активно поддерживать в зарубежных странах. И, конечно, должны быть привлекательны нашей внешней политикой. Я не хочу давать оценку самому себе, нашему ведомству, но политика, которую определил Президент Российской Федерации, которую он проводит и которую, по его указанию, проводим мы, несмотря на некоторые эпизоды, типа ливийского, приносит результаты. И она воспринимается в мире с уважением. Нас уважают именно за то, что мы не бежим за какой-то сегодняшней, однодневной конъюнктурой, что мы принципиально видим мир своими глазами. Может быть кто-то с этим взглядом не согласен, но мы последовательно проводим единую линию – в мире нужно взаимоуважительно, коллективно решать самые сложные вопросы.
Я, наверное, вот чем закончу ответ на этот вопрос. Когда мы встречались в Мюнхене с Вице-президентом США Дж.Байденом, он сказал, что при всех наших разногласиях – а это и противоракетная оборона, и «закон имени С.Магнитского», и все, что с этим связано, и целый ряд других моментов - у нас очень много совпадающих интересов. И дальше он сказал то, что касается международной стабильности: Россия и США, как две крупнейшие ядерные державы, несут ответственность за глобальную безопасность и, как следствие, мы сотрудничаем, так или иначе, по любому серьезному региональному конфликту и кризису. Он также заметил, что единственные две столицы в мире, куда всегда обращаются участники любого конфликта, - Москва и Вашингтон. Единственные! И не потому, что, скажем, тот же Брюссель, Пекин, Токио, Дели менее значимы на мировой арене, а потому что и Россия, и США воспринимаются как страны, которые, если договорятся между собой, то решение будет найдено.
Наверное, такую нашу роль нужно ценить. Я ему ответил очень просто, сказав, что если это Ваша оценка, то, по большому счету, я ее принимаю. Но если именно так Вы видите наше место в международных отношениях, то причина тому единственная – мы занимаем независимую, самостоятельную позицию по каждому международному вопросу. Поэтому с нами считаются. А если бы мы просто, извините, «поддакивали» каждый раз, то, скорее, были бы в ряду тех, о ком редко вспоминают, когда пытаются подступиться к какому-то серьезному вопросу.
Вопрос: Пока Вы говорили, я по-журналистски понимал, что не имею право не задать Вам этот вопрос. Вы произнесли фразу «несмотря на ливийский инцидент», говоря о сбое дипломатической службы. Что конкретно Вы имели в виду?
С.В.Лавров: Я имел в виду, что после тех трагических событий нам, действительно, говорили, что Россия потеряла арабский мир. Этого в итоге не произошло, потому что говорилось все на эмоциях, в ситуации, когда возникла некая эйфория – мол, пришли революционеры, и сейчас мы все решим и все сделаем. Кстати, лидер тогдашнего переходного правительства г-н М.Джибриль на днях будет в Москве. Он сейчас возглавляет основную политическую силу Ливии, так что мы из первых уст узнаем, что и как.
Вопрос: То есть, Вы не имели в виду довольно странное поведение российского Посла в Ливии, который, как показалось, в какой-то момент перестал понимать политику Москвы?
С.В.Лавров: Нет, я не имел его в виду, так же, как не имел в виду анонимный ролик, который появился в Интернете. Но ливийский урок, и об этом неоднократно говорил Президент, мы, конечно, получили, потому что, когда Россия, Китай и Индия – все поддержали первую резолюцию Совета Безопасности ООН по Ливии, вводившую оружейное эмбарго, и когда наши партнеры из Франции и Катара публично бравировали тем, что они поставляют оружие оппозиции – они не смогли ответить нам на вопрос, как все происходящее можно объяснить. Это, правда, было уже ближе к завершению ливийской драмы, но тогдашний урок – достаточно серьезный. И я убежден, что наши западные партнеры этот урок сейчас учат заново, потому что не только Сирия, но и Мали, как мы с Вами выяснили, - это отголоски и прямые последствия событий в Ливии. Это еще может коснуться многих других стран, куда «ребята из Мали» побегут, где они будут искать новое место приложения своих усилий. Посеян ветер!
Источник: МИД
