Ценовая власть (политика) на рынке, где долгое время доминировали западные институциональные деньги, перемещается на Восток, и последствия этого весьма серьезны.
В последнее время цена на золото выросла до ряда новых исторических максимумов и это событие получило лишь беглое освещение в основных финансовых СМИ. Но, как и в случае со многими другими событиями в наши дни, здесь происходит гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. На самом деле, рост долларовой цены золота — почти наименее интересный аспект этой истории.
На протяжении тысячелетий золото было главным хранилищем стоимости и синонимом понятия «деньги». Торговля часто велась либо самим золотом, либо банкнотами, обеспеченными золотом и подлежащими прямому обмену на него. Валюты, не основанные ни на чем, кроме правительственных указов, называемые «фиатными», как правило, в конечном итоге терпели крах.
Однако в 1971 году золото оказалось лишенным этой древней роли, когда США в одностороннем порядке приостановили конвертируемость доллара в золото, как это закреплено в Бреттон-Вудском соглашении, которое заложило основы послевоенной экономики.
Вскоре после этого, в результате действия, о котором средневековые алхимики только мечтали, золото стали создавать из воздуха в форме фьючерсных контрактов, что означало, что слитки можно было покупать и продавать без перехода какого–либо металла из рук в руки — или даже без его существования.
Помимо очевидных последствий этого — отмены золотого обеспечения доллара и, следовательно, почти всех валют — есть две важные особенности того, как впоследствии функционировал рынок золота: во-первых, золото, по сути, было сведено к торговле, как любой другой циклический финансовый актив; во-вторых, цена золота в основном определялась западными институциональными инвесторами.
Обе эти давние тенденции сейчас разрушаются. Как мы увидим, важность этого события трудно переоценить. Но давайте начнем с самого краткого обзора того, как золото превратилось из высшего источника ценности в очередной тикер, движущийся по предсказуемым закономерностям в созвездии финансовых инструментов.
Как бумага заменила металл
Крах Бреттон-Вудской системы в конце 60-х — начале 70-х годов, завершившийся закрытием «золотого окна» в 1971 году, был сложным переходным периодом, запомнившимся неопределенностью и нестабильностью. Доллар девальвировался, были проведены переговоры о системе фиксированных курсов, от которой вскоре отказались. Но было ясно, что США уводят мир от золота к долларовому стандарту.
Йелле Зейлстра (Jelle Zijlstra), президент голландского центрального банка, председатель Банка международных расчетов с 1967 по 1981 год и видная фигура того времени, вспоминал в своих мемуарах, как «золото исчезло как якорь денежной стабильности» и что «путь… через бесконечные превратности к новой гегемонии доллара был вымощен множеством конференций, правдивыми, проницательными, а иногда и вводящими в заблуждение историями, идеалистическим видением будущего и впечатляющими профессорскими речами».
Но, заключил он, конечная политическая реальность заключалась в том, что «американцы поддерживали или сопротивлялись любым изменениям, в зависимости от того, видели ли они укрепление позиций доллара или угрозу для него».
Тем не менее, золото скрывалось в тени, подобно свергнутому, но все еще живому монарху и таким образом представляло собой неявную защиту от злоупотребления тем, что стало фиатными валютами. По крайней мере, если бы доллары продолжали печататься, цена на золото резко возросла бы и сигнализировала о девальвации доллара. Именно это примерно и произошло в 1970-х годах после закрытия «золотого окна». После того как в 1971 году была нарушена привязка к 35 долларам за унцию, золото взлетело до 850 долларов к 1980 году.
Таким образом, правительство США было сильно заинтересовано в том, чтобы управлять восприятием доллара с помощью золота.
И, что самое главное, оно не хотело, чтобы золото, существенно укрепившись, воссоздало псевдорезервную валюту.
Легендарный председатель ФРС Пол Волкер однажды сказал: «Золото — мой враг». И действительно, оно традиционно было врагом центральных банков: оно заставляло их ужесточать ставки, когда они этого не хотели, и навязывало им определенную дисциплину.
Эта концепция помогает понять рост нераспределенного – то есть «бумажного» – рынка золота в 1980-х годах и появление бесчисленных производных на золото, то есть золотых деривативов.
Это началось в 1974 году с запуском торговли фьючерсами на золото, но в следующем десятилетии приобрело взрывной характер. Произошло это так: банки, торгующие слитками, начали продавать бумажные требования на золото, к которым не прилагалось никакого реального золота. При этом от покупателей фактически не требовали предоплаты, они могли просто оставить денежную маржу.
Эта схема напоминает старую коммунистическую шутку: «Мы делаем вид, что работаем, а вы делаете вид, что платите нам». В данном случае инвестор делает вид, что платит за золото, а продавец делает вид, что владеет им. Это очень близко к чистой спекуляции.
ак родилась схема бумажного золота с частичным резервированием, которая существует и по сей день. И действительно, по оценкам журнала Forbes, в настоящее время бумажного золота гораздо больше, чем физического: около 200–300 триллионов долларов против 11 триллионов долларов.
Другие считают, что расхождение еще выше. Но никто толком не знает. Comex, первичный рынок фьючерсов и опционов на золото, также стал более ориентированным на бумаги. По словам аналитика Люка Громена, если 25 лет назад около 20% объема золота на Comex приходилось на физическую унцию, то сейчас это число упало примерно до 2%, то есть в десять раз.
Золото как ещё один циклический актив
Здесь важно понимать, что создание рынка деривативов удовлетворяет спрос на золото, который в противном случае был бы направлен на физический рынок. Существует и может быть добыто лишь ограниченное количество золота, но на него может быть выпущено неограниченное количество золотых деривативов.
Как объясняет Громен, когда монетарная экспансия стимулирует спрос на золото (из-за инфляции, которую она вызывает), с этим спросом можно справиться двумя способами: позволить цене золота расти по мере того, как за то же количество золота можно получить больше долларов; или разрешить создавать больше бумажных заявок на то же количество золота, что позволяет регулировать темпы роста золота.
Это имеет несколько важных последствий.
Рост бумажного рынка, несомненно, сыграл важную роль в том, что золото перестало играть роль ограничителя экспансионистской политики, тем самым косвенно укрепляя доверие к доллару. Но это также означало, что цена на золото в значительной степени определялась инвестиционными потоками, а не физическим спросом. И когда мы говорим об инвестиционных потоках, мы имеем в виду в первую очередь западных институциональных инвесторов.
Учитывая, что золото торгуется, по сути, как циклический актив, институциональные инвесторы в основном торговали золотом, основываясь на движении реальных процентных ставок в США – то есть процентных ставок, скорректированных с учетом инфляции. Золото покупают, когда реальные ставки падают и наоборот.
Логика такова: когда процентные ставки растут, управляющие капиталом могут заработать больше, переключившись на облигации или наличные, тем самым увеличивая альтернативную стоимость владения беспроцентными активами, такими как золото. В то же время снижение ставок делает золото, рассматриваемое как средство защиты от инфляции, более привлекательным. Эта корреляция была особенно сильна в последние 15 лет или около того, а многие аналитики датируют ее более ранним периодом.
Итак, давайте пойдем еще дальше и зададим следующий вопрос: если деньги западных институтов определяли цену, кто был на другой стороне сделки, когда настоящее золото все же переходило из рук в руки?
Если немного упростить, то модель работала примерно следующим образом, как объяснил аналитик по золоту Ян Ньювенхёйс (Jan Nieuwenhuijs): западные институты, по сути, контролировали цену на золото и покупали его у Востока на бычьих рынках и продавали Востоку на медвежьих рынках.
В этом есть смысл, поскольку западная сторона этой торговли состояла в основном из инвесторов, которые в любом классе активов склонны гнаться за ростом цен. Восток же в большей степени характеризовался потребительским спросом. Поскольку потребители чувствительны к цене, они склонны покупать, когда цена низкая, и с удовольствием продают на растущем рынке.
Таким образом, золото перетекало с Востока на Запад на бычьих рынках и с Запада на Восток на медвежьих рынках. Но, как мы упоминали выше, именно западные институциональные инвесторы были движущей силой в этой торговле.
Такое положение дел сохранялось до 2022 года, когда началась прокси-война на Украине и США предприняли смелый шаг — заморозили активы российских центральных банков на сумму около 300 миллиардов долларов.
Конец давней корреляции
Совпадение это или нет, но в тот год произошло то, что корреляция между реальными ставками США и золотом нарушилась и до сих пор не восстановилась.
Первым признаком надвигающегося сдвига стало то, что в первые несколько месяцев после того, как ФРС начала цикл резкого повышения ставок в марте 2022 года, золото действительно подешевело, но оказалось гораздо более устойчивым к росту ставок, чем предполагали корреляционные модели.
Но настоящий разрыв корреляции начался примерно в сентябре того же года, когда цены на золото фактически начали расти, хотя реальные ставки оставались на прежнем уровне. Фактически с конца октября 2022 года по июнь 2023 года цена на золото выросла на 17%.
Между тем в 2023 году реальная доходность в США выросла (несмотря на значительную волатильность), что, согласно старой корреляции, должно было означать снижение цен на золото, поскольку более высокая доходность в других странах сделала бы не приносящее дохода золото менее привлекательным. Однако за год золото подорожало на 15 %.
Еще один примечательный аспект — западные институциональные инвесторы стали чистыми продавцами золота, о чем свидетельствует снижение запасов западных биржевых фондов (ETF) и падение открытого интереса на Comex в течение упомянутого выше периода с октября 2022 по июнь 2023 года (когда корреляция нарушилась).
В 2023 году золотые ETF продемонстрировали чистый отток средств, несмотря на рост цен на золото. Между тем с начала этого года по февраль отток средств из ETF составил 5,7 миллиарда долларов, из которых 4,7 миллиарда пришлись на Северную Америку — и все это при том, что цены на золото взлетели до исторических максимумов.
Таким образом, в центре внимания оказывается картина того, как западные институциональные инвесторы реагируют, как собаки Павлова, на растущие процентные ставки и отказываются от золота в пользу высокодоходных активов, таких как облигации, акции, фонды денежного рынка – называйте что угодно. И обычно, как часы, это привело бы к снижению цены.
Но этого не произошло. И две основные причины этого — прожорливый аппетит на физическое золото со стороны центральных банков и чрезвычайно высокий спрос на физическое золото со стороны частного сектора Китая.
Трудно точно определить, какие именно центральные банки и в каком объеме покупают золото, поскольку эти покупки происходят на непрозрачном внебиржевом рынке.
Центральные банки сообщают МВФ о своих покупках золота, но, как отмечает Financial Times, глобальные потоки металла свидетельствуют о том, что реальный уровень покупок официальными финансовыми учреждениями – особенно в Китае и России – намного превысил тот, о котором сообщалось.
По данным Всемирного совета по золоту, который пытается отслеживать эти тайные покупки, центральные банки купили рекордные за всю историю 1082 тонны золота в 2022 году. и почти сравнялись с этим показателем в следующем году. Безусловно, крупнейшим покупателем был Народный банк Китая, который по состоянию на февраль прошлого года увеличивал свои золотые резервы 16 месяцев подряд.
По оценкам Ньювенхёйса, в 2023 году Народный банк Китая купил рекордные 735 тонн золота, причем две трети из них были приобретены тайно. В то же время, по его данным, чистый импорт частного сектора Китая составил 1411 тонн в 2023 году и еще 228 тонн только в январе 2024 года.
К чему всё это приведёт?
Давайте теперь немного увеличим масштаб и попытаемся представить это в некоторой перспективе.
Первый очевидный момент заключается в том, что цены на золото все больше определяются спросом на физическое золото, а не простыми спекуляциями. Давайте внесем ясность: Народный банк Китая не использует фьючерсные контракты на золото с кредитным плечом 25:1 и денежными расчетами. Не делает этого и Россия. Они загоняют в хранилища грузовики, груженные настоящим золотом. И на самом деле мы наблюдаем чистый экспорт с оптовых рынков в Лондоне и Швейцарии — то есть с рынков золота западных институтов. Это золото движется на Восток".
Ньювенхёйс утверждает, что тайные закупки золота представляют собой своего рода “скрытую дедолларизацию”. Это делается не только потому, что превращение доллара в оружие создало доселе невообразимую угрозу долларовым резервам, но и из-за разрастающегося долгового кризиса в США, который все больше и больше напоминает спираль.
То, что начинает казаться неизбежным финалом долговой саги США, — это снижение процентных ставок с целью снижения стоимости финансирования правительства, поскольку текущие процентные расходы являются непосильными. Снижение процентных ставок и допущение резкого роста инфляции, вероятно, представляют собой лучший из множества плохих вариантов, стоящих перед американскими политиками.
Это, конечно же, приведет к дальнейшему ослаблению доллара. Для держателей значительных объемов долларовых активов, таких как Китай, это мрачная перспектива и она в значительной степени объясняет нынешнюю волну скупки золота.
Другим аспектом этого является то, что по мере того, как страны БРИКС все чаще торгуют в местных валютах, для урегулирования торговых дисбалансов необходим нейтральный резервный актив.
Вместо валюты БРИКС, которая может появиться или не появиться в ближайшем будущем, эту роль, по мнению Люка Громена, уже начинает выполнять физическое золото. Если это так, то это означает возвращение золота на видное место в финансовой системе, как в качестве хранилища стоимости (средства сбережения), так и в качестве средства расчетов. Это также представляет собой чрезвычайно важный шаг.
По мере того, как эти важные тектонические сдвиги обретают форму, продажи золота западными инвесторами в течение последних двух лет чем-то напоминает распродажу Габсбургов в 1913 году.
Обитатели Уолл-стрит не сразу поняли, что колесо повернулось. Ведущие западные аналитики неоднократно выражали удивление по поводу того, что неослабевающие темпы покупок центральными банками не снижаются.
В истории бывают случаи, когда события обгоняют тех, кто их переживает, и когда перемены настолько глубоки, что у большинства наблюдателей не хватает ментальных категорий, чтобы их воспринять. В 1936 году Карл Юнг сказал: «В Германии разразился ураган, а мы все еще считаем, что стоит хорошая погода».
Ураган, который обрушивается на западный мир, — это обесценивание доллара из-за превращения финансовой системы в оружие и разрастающегося долгового кризиса в США. Это эпохальные события, которые в совокупности разрушили привычный финансовый мир без возможности его восстановления. Поток золота с Запада на Восток является не только реальным перемещением богатства, но и символом того, насколько глубоко Запад недооценивает значение происходящего.
Автор: Генри Джонстон, редактор RT. Он более десяти лет проработал в сфере финансов и имеет лицензии FINRA Series 7 и Series 24.
Источник: newsstreet.ru
