Мамут и Фридман: деньги – не главное наследство

"С моей точки зрения, целью воспитания ребенка должна быть реализация его способностей, формирование характера, в первую очередь личности, хорошо социализированной, энергичной, конкурентоспособной, развивающейся, дружелюбной, открытой к общению. Только так ребенок сможет бороться за собственный успех, делать карьеру. Нет ничего лучше, чем жизнь как полоса препятствий. Ребенку постоянно нужно преодолевать трудности – то одиночество, то физическую нагрузку, то напряженный труд. Поэтому единственное, что можно ему дать, – это трудности, хорошие трудности. Так воспитывается способность делать не то, что хочется, а то, что надо, то есть воля, которая выжигает в человеке лень и покорность обстоятельствам.

Естественно, что-то я собираюсь завещать детям – какую-то разумно малую толику, которая обеспечит им нормальный прожиточный минимум, но не сможет их испортить.

Деньги – это ресурс собственной реализации, не более того. Что такое счастье? Гармония и баланс в жизни, востребованность своих способностей, опыта: любовь, работа мечты, успех в этой работе, который не обязательно измеряется нулями на банковском счету. Вспоминая себя, могу признаться, я был совершенно счастлив, когда у меня ничего особенного за душой не было. Конечно, лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным, но остается вопрос, какой ценой. Быть может, ваш ребенок не повторит именно ваш успех, но зато напишет клевый роман или, допустим, изобретет какую-нибудь полезную штуку, снимет кино или просто встретит девушку, с которой будет счастлив всю жизнь. Поэтому в сто крат важнее другое наследство, которое я обязан оставить своим детям.

Пока ребенок маленький, нужно как можно чаще обниматься, целоваться с ним. В момент этих тактильных контактов, прикосновений ребенку передается единственное, что важно передать на этом этапе: отец тебя любит. По мере того как он подрастает, мы служим ему примером, подчас неосознанно, задаем поведенческие паттерны, формируем ценности и жизненные ориентиры. Он видит меня, как я видел своих родителей. Помню, встаю в восемь утра, а отец уже сидит за письменным столом, работает, мама пришла с работы. Тогда не было ксероксов, адвокаты (а моя мама – адвокат, папа – ученый, юрист) переписывали дела томами, потом дома сидели и читали. Наступала суббота – родители шли в музей или консерваторию. Потом к ним приходили друзья, они пели песни, играли на пианино. Вот так проходило мое воспитание. Такое наследство я получил от своих родителей, если не считать, конечно, библиотеки отца и двух-трех безделушек. Это та жизнь, на которой я вырос: Советский Союз 1960–1970-х годов.

Понятно, что возможности у нас были предельно ограниченны, но с точки зрения каких-то принципиальных историй все было правильно: жить с одной женщиной, много работать, отдыхать с просветительскими целями, дома должна быть библиотека, в свободное время нужно читать, причем хорошую литературу, поэзии следует отвести отдельную полку, – в этих простых ценностях советской интеллигентной семьи я не вижу никакого изъяна. Я стараюсь передать эту память, этот опыт собственным детям, хотя, конечно, они живут уже в открытом информационном мире и могут, понятно, учиться за рубежом.

Мы не были протестантами в пяти поколениях, которые копили и не тратили. Предыдущего опыта владения чем-то нет ни у кого из нас. Ну шесть соток, ну автомобиль "Волга", ну прицеп "Скиф".

В России нет ни одного человека, родители которого могли бы дать пример, как распорядиться наследством. Наше поколение первое. И на нас лежит особая ответственность".

"У меня по этому поводу совершенно твердое мнение. Я абсолютно против того, чтобы мои дети в какой-либо форме принимали участие в моем бизнесе.

Я не большой любитель подобных публичных деклараций, но могу сказать, что собираюсь все свои деньги передать исключительно на благотворительные нужды. Я не планирую своим детям никаких денег передавать.

Это связано даже не с альтруизмом или каким-то благородством собственных намерений, а прежде всего с гуманным отношением к своим собственным детям. Потому что мне кажется, что худшее, что я мог бы сделать для своих детей – это передать им крупную сумму денег. Просто мне кажется, что отдать ребенку или молодому человеку серьезную сумму денег – это во многом риск сломать ему жизнь".