Сегодня исполнилось 65 лет со дня выпуска статьи «Марксизм и вопрос языкознания», написанной И.В. Сталиным в 1950 году.
С самой статьей уважаемые читатели могут познакомиться по данной ссылке http://www.philology.ru/linguistics1/stalin-50.htm
Статья И.В Сталина ценна, прежде всего, не тем, что Сталин поднимает в ней вопросы языкознания, а тем, что он обращает внимание читателя на более важную проблему — проблему состоятельности науки вообще. Именно по этой причине мы вновь решили вернуться к утихшей вроде бы теме — чем наука отличается от лженауки?
НАУКА, ЛЖЕНАУКА И «ОФИЦИАЛЬНАЯ НАУКА»
Эта тема уже была поднята в статье «Наука, лженаука и практика жизни» (http://inance.ru/2015/02/nauka-lzenauka/).
Приведём выдержку из Бюллетеня № 1 Комиссии Российской академии наук по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований:
Никакой официальной науки не существует, есть только наука и не-наука.
Но в действительности это не так. Официальная наука есть, и именно она определяет количественно преобладающий характер всей научной деятельности и системы образования. Со времён СССР существует ВАК — высшая аттестационная комиссия, в юридическом лице которой государственность и Академия наук как самодеятельная общественная организация сливаются воедино. Происходит это потому, что дипломы ВАК о присвоении учёных степеней и званий признаются и государственностью, и Академией наук, в отличие от дипломов разного рода не признаваемых ВАК и РАН «общественных академий», которые государственность тоже не признаёт в проведении своей кадровой политики и экспертиз по разного рода проблемам.
Получается, это закреплённое юридически различие в отношении государственности к учёным степеням и званиям, присвоенным ВАК и РАН — с одной стороны, и с другой стороны — к учёным степеням и званиям, которые присваиваются разнородными «общественными академиями», и возводит некоторую часть науки и лженауки, производимой нашим обществом, в ранг его «официальной науки». Соответственно оставшаяся часть науки и лженауки, производимых обществом, обретают статус «неофициальной науки», а равно — исключительно «лженауки», по оценке «официальной науки». Поэтому со слов «официальная наука» следует снять кавычки, тем более, что единственно мнения и рекомендации её представителей предлагаются в качестве объективно истинных остальному обществу без их рассмотрения по существу в каждом конкретном случае.
Возражения против мнений, поддерживаемых официальными научными авторитетами, особенно со стороны людей, имеющих более низкие учёные звания и степени (либо не имеющих их вовсе) также — без рассмотрения по существу — предлагается принять в лучшем случае в качестве искренне наивно-ошибочных, а в худшем случае — в качестве заведомо шарлатанских, проистекающих из психического нездоровья либо из мошеннических наклонностей их выразителей и приверженцев.
В основе такого разграничения «научной истины» и «лженауки» лежит не различное понимание существа проблем и путей их решения как таковых, а всего лишь тот факт, что ВАК, выдав соответствующий диплом, некогда признала квалификацию тех или иных индивидов в той или иной отрасли деятельности, либо Академия наук «по совокупности заслуг» избрала того или иного дипломированного ВАК специалиста своим членом корреспондентом или действительным членом.
Это означает следующее: если какое-то мнение не соответствует позиции официальной науки, то его носителям проще распустить ВАК и Академию наук, либо организовать собственную академию и свой ВАК, нежели добиться, чтобы официальная наука «снизошла» до рассмотрения этого мнения по существу и, убедившись в его обоснованности и жизненной состоятельности, признала его вкладом в развитие науки. А, значит, отказалась от каких-то своих воззрений, которым она была привержена ранее, выразив свой отказ от прошлых заблуждений в новых публикациях (прежде всего — в учебниках) и практически — в дальнейшей научной деятельности.
Таким образом, Академия наук блокирует деятельность собственных учёных по поиску истины и создаёт наиболее благоприятные условия для пышного расцвета для деятельности лжеучёных, поскольку именно в таких обстоятельствах им легче всего подать себя обществу в качестве «непризнанных гениев». Это может дополняться россказнями о том, что свои достижения они вынуждены хранить в тайне, чтобы сохранить за собой приоритет первооткрывателей, поскольку представители официальной науки не только их отвергают, но почёрпнутые идеи норовят выдать за свои научные достижения. Тем не менее, по «доброте душевной», они готовы предоставить в пользование плоды своих идей «жаждущим» — за плату (подчас не малую), однако, не раскрывая существа самих идей и основанных на них «ноу- хау».
Последнее — карикатурное отражение в зеркале лженауки режима секретности официальной науки при проведении работ по многим проблемам. При этом режим секретности проведения работ практически во всех отраслях науки и техники достаточно часто становится «забором», за которым в системе ВАК, АН СССР (а ныне РАН) культивируется на протяжении десятилетий лженаука: принцип действия простой — тематику засекретили, нужный человек написал ахинейную диссертацию, допуски к тематике и рассмотрению диссертации оформили доверенным нужным людям — все «свои», защита прошла успешно, появился новый кандидат наук, а на втором цикле — новый доктор, которого впоследствии можно избрать и в Академию. ВАК, даже если и не соучаствует в такого рода сговоре, то не имеет кадров и материально-технического и финансового обеспечения для того, чтобы производить аудит по существу всех поступающих на её рассмотрение диссертаций, полагаясь в подавляющем большинстве случаев на мнение учёных советов, официальных оппонентов и рецензентов диссертаций и рефератов о них.
Далее: поскольку диплом ВАК о присвоении учёной степени и звания является основанием для отдания предпочтения в кадровой политике «более умному и эрудированному» претенденту на должность, то такой «учёный» получит преимущество перед настоящими деятелями науки, которые не оформили свои достижения в качестве диссертации или чьи достижения признаются научной мафией не уместными и в продвижении кого на руководящие должности научная мафия не заинтересована.
Автор же ахинейных диссертаций (кандидатской, а потом и докторской) — в качестве кандидата на продвижение по служебной лестнице удобен и научной мафии, поскольку на него всегда можно давить морально: твоя диссертация — «ахинея» и все это знают, поэтому без поддержки корпорации, которая тебя «остепенила», ты — ничто… Так что служи корпорации и не выпендривайся тут со своей «принципиальностью» (где она была когда ты диссертацию защищал?), а то желающих стать кандидатами и докторами много, среди них найдутся и те, кто посговорчивее, чем ты, и кто заменит тебя: сам понимаешь, в нашем деле — наука не главное.
Так можно дослужиться и до звания генерала и адмирала, стать руководителем научно-исследовательских структур и весьма ответственных отраслей деятельности в Министерстве обороны и в спецслужбах… со всеми последствиями для безопасности страны, вытекающими из всей этой лжи, имевшей место на протяжении всей карьеры. А если кто-то непричастный узнал про антинаучность такого рода диссертации и начал бороться с лженаукой и её приверженцами, то прежде, чем будет рассмотрен вопрос о научной состоятельности диссертации, будет рассмотрен вопрос о нарушении режима секретности самим защитником науки, который смог узнать то, чего ему в соответствии с режимом секретности знать не положено: т.е. нервотрёпка (как минимум) обеспечена, а как максимум — лишение допуска и вынужденный уход из профессиональной деятельности, + к этому проблемы с трудоустройством, поскольку КГБ — ФСБ «бдит» и за кадровой политикой, а научная мафия со своей стороны контролирует практически все отрасли. И после того, как будет рассмотрен вопрос о нарушении режима секретности, поднимать вопрос о научной состоятельности диссертации будет уже некому…
Но даже если дело дойдёт до того, что постороннему чиновнику высшей властью будет поручено разобраться «что там происходит?», то бригада «учёных» в ранге от кандидатов до академиков, продвигающих лженауку и кормящихся от неё, в подавляющем большинстве случаев авторитетно объяснит не знающему научной проблематики и тонкостей дела чиновнику, в чём не прав правдоискатель и почему…
Поскольку после ликвидации СССР в условиях «демократизации» в России стало возможным создавать и регистрировать юридически в той или иной форме разнородные общественные организации чуть ли не в уведомительном порядке, то естественно, что стали возникать и разного рода альтернативные академии тех или иных наук и лженаук со своими системами сертификации реальной или мнимой квалификации. Если бы государство стало признавать выдаваемые ими квалификационные дипломы, то вся такая наука и лженаука стала бы официальной наукой. В этом случае: с одной стороны — ВАК и РАН утратили бы своё монопольное положение оценщиков, что есть истина и наука, а что есть лженаука, а с другой стороны — каждый чиновник или простой гражданин, когда у него возникает потребность в научно обоснованном решении того или иного рода проблем, был бы вынужден с риском для своего положения и перспектив сам решать, на мнение какой академии и каких учёных персонально полагаться, а для этого ему бы пришлось самому так или иначе вникать в существо проблем и способов их решения. Примерно так система работает в Германии.
Это было бы не плохо для развития общества и не могло бы нанести вреда настоящей науке. Но отечественный совокупный чиновник не желает брать на себя ответственность ни за что, и потому на ликвидацию монопольного положения ВАК и РАН в решении вопроса, что есть истина, он пойти не может: РАН и ВАК ему необходимы именно в статусе официальной науки для того, чтобы при случае спихнуть на них ответственность за крах порученного ему дела вследствие якобы выданных официальной наукой ошибочных рекомендаций.
А культивирует ли РАН лженауку либо успешно её искореняет — с точки зрения совокупного чиновника — это внутреннее дело самой РАН, к его чиновничьему благополучию никакого отношения не имеющее. За ошибочные, а также и за заведомо вредительские рекомендации политикам, проистекающие из системы официальной науки РАН с послесталинских времён уголовной ответственности тоже никто не несёт, на том основании, что «в науке нет широкой столбовой дороги» — ошибки неизбежны: не надо искать врагов — их нет, в академической науке — достойнейшие люди, интеллектуальный цвет нации.
За ликвидацию отечественной компьютерной отрасли никто не ответил в уголовном порядке. За Чернобыль своею жизнью расплатился единственно академик В.А.Легасов и то только потому, что у него не хватило цинизма для того, чтобы пережить эту катастрофу, сытно похрюкивая, как пережили её многие другие к ней причастные «выдающиеся учёные». В отличие от него академик И.Д.Спасский успешно пережил и гибель АПЛ «Комсомолец», и гибель АПЛ «К-219», и гибель АПЛ «Курск» со всем экипажем.
БЕССТЫДНОСТЬ НАУЧНЫХ «ТЕМНИЛ»
Совокупному чиновнику наших дней нет дела до благополучия представителей официальной науки, и по существу это является главной претензией, выраженной «академической общественностью» в рассматриваемом Бюллетене № 1 «В защиту науки». Суть претензий РАН к нынешней государственности состоит в том, что в послесталинском СССР академическая наука предоставляла учёным и чиновникам наиболее удобные (в смысле обеспечения респектабельности) формы того, что в последствии стали именовать «распиливанием бюджета»: одни вкладывают народные деньги в науку, другие делают науку, а потом высокая оценка полученных результатов обеспечивает и тем, и другим статус в обществе, высокие доходы, преимущественный доступ к фондам общественного потребления, более высокие стандарты жизни и т.п. при уважении в народе.
В соответствии с этой системой организации «распиловки бюджета», производства «паблисити» и «просперити» — все причастные к ней в советской «элите» были докторами, профессорами, заслуженными деятелями науки и техники союзных республик и СССР, академиками; а партийные и государственные чиновники, у кого не было времени на то, чтобы самим защитить диссертации, тоже получали государственные награды и лауреатство ленинских, государственных и прочих премий за вклад в «организацию» и развитие науки и техники в СССР. В СССР наука делалась вопреки этой системе. Причём наибольший по объёму научный задел на будущее был сделан в послевоенные годы — т.е. ещё в период общего руководства страной И.В. Сталина.
А вот следствием описанной системы взаимодействия бюрократов государства и бюрократов науки был «застой»: научное и технико-технологическое отставание страны от мирового уровня нарастало. Хотя это в «пиар-кампании» показухи советской поры не попадало, однако в застольных разговорах «в своём кругу» на совместных банкетах и фуршетах чиновники валили всё на науку, учёные на чиновников, в общем- то достаточно аргументировано и обоснованно обличая друг друга в некомпетентности. Образно говоря, в СССР официальная академическая наука была «любимой женой» совокупного чиновника: «милые» иногда бранились, но всё же жили душа в душу. Но в постсоветской России академическая наука статус «любимой жены» утратила, просто вследствие того, что либерализм на практике (которому всякие большие и маленькие учёные-естествоиспытатели типа академика А.Д.Сахарова и «гуманитолухи» типа «академика» А.Н.Яковлева пролагали дорогу) открыл совокупному чиновнику другие — коммерчески более эффективные отрасли для «распиливания бюджета», вследствие чего у него появилось множество «любимых» наложниц, а прежняя «любимая жена» стала не нужна.
При этом в условиях деидеологизации постсоветского общества совокупный чиновник не то, что бы потерял стыд (стыда у него никогда не было), но обрёл большее — возможность беззастенчиво и безнаказанно не соблюдать приличия, к показному соблюдению которых в СССР его обязывала официальная государственная идеология. Вследствие этого на протяжении 1990-х гг. и до настоящего времени официальная академическая наука пожинает плоды того, что её выдающиеся представители считали если и не нормальным, то вполне допустимым.
В издании «Горбачёв-Фонда» «Перестройка. 10 лет спустя» читаем высказывание математика и якобы экологиста, академика РАН Моисеева Н.Н. (ныне покойного) в ходе одной из дискуссий в названном фонде:
Наверху (по контексту речь идёт об иерархии власти: — наше пояснение при цитировании) может сидеть подлец, мерзавец, может сидеть карьерист, но если он умный человек, ему уже очень много прощено, потому, что он будет понимать, что то, что он делает, нужно стране (Москва, «Апрель-85», 1995 г., стр. 148).
В результате успеха «перестройки», краха общественного строя СССР и реставрации капитализма в России под властью транснационального капитала совокупный чиновник-мерзавец освободился от необходимости соблюдать приличия. Однако он — не дурак в том смысле, что своего не упустит и знает, кому, как и за сколько продать Родину подороже: в этом деле он умнее многих, иначе бы в 1990-е гг. вёл себя иначе. Если не всем представителям официальной науки в возникшем не без их усилий общественном строе России не хватает цинизма для того, чтобы перейти от слов, аналогичных высказанных Н.Н.Моисеевым, к такому же делу, за которое в Швейцарии в 2005 г. был арестован по требованию США бывший министр атомной промышленности РФ Е.О.Адамов, ранее руководивший Научно-исследовательским и конструкторским институтом энерготехники, — то, по мнению совокупного чиновника-мерзавца, это — их личные проблемы. В ходе той же дискуссии в «Горбачёв-Фонде», где Н.Н.Моисеев по сути возжаждал власти умных мерзавцев над обществом, искусствовед И.А.Андреева сумбурно (её самооценка, см. стр. 156 названного сборника) высказала следующее:
Нравственные основы — это высоко и сложно. Но элементы этики вполне нам доступны.
Поэтому она не смогла внятно объяснить, что Н.Н. Моисеев, хоть и большой учёный, даже академик, но в нравственно-этическом отношении, если соотносить с жизнью приведённое выше его высказывание, — урод, калека. Т.е. профессиональный гуманитарий не понимает, что «элементы этики» без осознания индивидом своей реальной, а не декларируемой нравственности — это показатель выдрессированности его неким этикетом: «элитарно-политесным» либо малинно-братанским — значения не имеет. В любом варианте индивид — беcсовестен и потому не свободен: свобода — совестью водительство Богом данное.
Собственно в бессовестности и состоит причина заболевания лженаукой общества в целом и науки — как официальной, так и неофициальной.
«НАУЧНАЯ» МАФИЯ
В том, что наука в нашей стране организована на мафиозно-корпоративных — малинно-братанских, а равно — масонских — принципах нет ничего нового: об этом говорится в «своём кругу» как о чём-то само собой разумеющемся и неизбежном, т.е. безальтернативном. И такое положение дел никогда после И.В. Сталина публичными политиками не порицалось и не оценивалось как общенародная беда и проблема. Это обстоятельство является ещё одним составом преступления И.В.Сталина «против науки» и её деятелей. Недоучившийся семинарист посмел обвинить светил высокой науки в антинародной мафиозности и антинаучной деятельности.
Вопрос. Правильно ли поступила «Правда», открыв свободную дискуссию по вопросам языкознания?
Ответ. Правильно поступила.
В каком направлении будут решены вопросы языкознания, — это станет ясно в конце дискуссии. Но уже теперь можно сказать, что дискуссия принесла большую пользу.
Дискуссия выяснила прежде всего, что в органах языкознания как в центре, так и в республиках господствовал режим, не свойственный науке и людям науки. Малейшая критика положения дел в советском языкознании, даже самые робкие попытки критики так называемого «нового учения» в языкознании преследовались и пресекались со стороны руководящих кругов языкознания. За критическое отношение к наследству Н. Я. Марра, за малейшее неодобрение учения Н.Я. Марра снимались с должностей или снижались по должности ценные работники и исследователи в области языкознания. Деятели языкознания выдвигались на ответственные должности не по деловому признаку, а по признаку безоговорочного признания учения Н. Я. Марра.
Общепризнано, что никакая наука не может развиваться и преуспевать без борьбы мнений, без свободы критики. Но это общепризнанное правило игнорировалось и попиралось самым бесцеремонным образом. Создалась замкнутая группа непогрешимых руководителей, которая, обезопасив себя от всякой возможной критики, стала самовольничать и бесчинствовать.
Один из примеров: так называемый «Бакинский курс» (лекции Н. Я. Марра, читанные в Баку), забракованный и запрещенный к переизданию самим автором, был, однако, по распоряжению касты руководителей (товарищ Мещанинов называет их «учениками» Н. Я. Марра) переиздан и включен в число рекомендуемых студентам пособий без всяких оговорок. Это значит, что студентов обманули, выдав им забракованный «Курс» за полноценное пособие. Если бы я не был убежден в честности товарища Мещанинова и других деятелей языкознания, я бы сказал, что подобное поведение равносильно вредительству.
Как могло это случиться? А случилось это потому, что аракчеевский режим, созданный в языкознании, культивирует безответственность и поощряет такие бесчинства.
Дискуссия оказалась весьма полезной прежде всего потому, что она выставила на свет божий этот аракчеевский режим и разбила его вдребезги.
Но польза дискуссии этим не исчерпывается. Дискуссия не только разбила старый режим в языкознании, но она выявила еще ту невероятную путаницу взглядов по самым важным вопросам языкознания, которая царит среди руководящих кругов этой отрасли науки. До начала дискуссии они молчали и замалчивали неблагополучное положение в языкознании. Но после начала дискуссии стало уже невозможным молчать, — они были вынуждены выступить на страницах печати. И что же? Оказалось, что в учении Н. Я. Марра имеется целый ряд прорех, ошибок, неуточненных проблем, неразработанных положений. Спрашивается, почему об этом заговорили «ученики» Н. Я. Марра только теперь, после открытия дискуссии? Почему они не позаботились об этом раньше? Почему они в свое время не сказали об этом открыто и честно, как это подобает деятелям науки? (http://www.philology.ru/linguistics1/stalin-50.htm)
Из него можно понять, что интервью И.В.Сталина «Марксизм и вопросы языкознания» — вовсе не о языкознании и марксизме. Языкознание и деятельность мафиозной группировки, сложившейся вокруг Н.Я.Марра и его наследия, стала для И.В.Сталина только поводом, чтобы сказать и указать обществу на угрозу ему со стороны мафиозности в науки. Не вняли… Не вняли потому, что: для «высоких умов» «научной общественности» И.В. Сталин был деспот, тиран, недоучившийся семинарист — хитрый, невежественный, некультурный.
То, что И.В.Сталин знал и понимал суть Библии, как социологической доктрины порабощения человечества от имени Бога и ещё в юности и отверг её и в канонически православной форме, и в канонически-марксистской светской форме, — большинство его критиков так и не поняли. Не поняли они и того, что он всю свою жизнь самоотверженно работал на воплощение в жизнь альтернативы библейско-марксистскому проекту порабощения человечества; работал, рискуя жизнью на протяжении десятилетий ежедневно, поскольку был креатурой масонства, которое «кинул»…
Остальные в их большинстве были заняты своими личными и семейными делами, и им не было дела до того, что делается в корпорации чиновников партии и государства и в корпорации учёных. В итоге в 1989 г., когда режим М.С.Горбачёва целенаправленно вёл СССР к краху, очередной президент АН СССР Г.И.Марчук в статье «Какой быть науке?» вынужден был признать:
Широкой общественностью, руководством страны должно быть осознанно: наше положение в науке находится в разительном контрасте не только с развитыми, но и с развивающимися странами (газета «Поиск», №12, 1989 г. — в тот период всесоюзная газета, орган профсоюзной организации АН СССР).
А между тем в СССР был единственный в стране настоящий социолог, хотя по ведомству АН СССР он числился палеонтологом. Это был И.А.Ефремов.
В публикациях СМИ в 1990-е гг. проскользнуло сообщение, что Академия наук Болгарии признала его роман «Час быка» — вкладом в развитие науки: так ли это, но этот роман действительно реальный вклад в развитие социологии — чуть ли не единственный в СССР.
Первая публикация «Часа Быка» в сокращённом журнальном варианте состоялась в 1968 году, отдельной книгой роман вышел в 1970-м. А затем последовала записка в ЦК КПСС за подписью шефа КГБ Ю.В.Андропова, резолюция «главного идеолога» М.А.Суслова, специальное заседание Секретариата ЦК (12 ноября 1970 г.) и решительный запрет романа, его изъятие из библиотек и магазинов, — возможно высшие сановники государства в олигархах Торманса узнали себя.
В романе «Час Быка» Ефремов под видом критики общественного строя на фантастической планете «Торманс» по существу клевещет на советскую действительность…
— говорилось в записке Андропова.
А в постановлении Секретариата ЦК с грифом «Сов. секретно», в частности, оказано:
писатель допустил ошибочные оценки проблем развития социалистического общества, а также отдельные рассуждения, которые дают возможность двусмысленного толкования.
Ефремова пригласили на беседу к секретарю ЦК П.H. Демичеву, который, к удивлению писателя, оказался хорошо знаком с его произведениями и даже просил присылать рукописи будущих книг. Эта просьба была впоследствии выполнена — Демичеву была отправлена рукопись последней книги Ефремова «Таис Афинская». Беседа состоялась в марте 1970 года, на ней Ефремов не согласился с «некоторыми критическими оценками его научно-фантастического романа», как говорилось в записке отдела культуры ЦК. Книга была запрещена (Приводится по тексту книги Алексея Константинова «Светозарный мост» по публикации на сайте: http://noogen.2084.ru/Efremov.htm).
То, что советские олигархи «узнали себя» в художественных образах властителей планеты Торманс и начали репрессии против романа и его автора, — это вряд ли: им было проще наплевать и забыть. Дело куда глубже.
Как мы уже указывалось ранее: Ю.В. Андропов персонально и КГБ в целом не замечены в успешном противодействии деятельности масонства по осуществлению библейского проекта порабощения человечества. Если же обратиться к тексту «Часа быка», то в нём можно найти такую оценку:
Подавление индивидуальности сводит людей в человеческое стадо, как было в Тёмные Века Земли, когда христианская церковь фактически выполнила задачу Сатаны, озлобив и сделав убийцами множество людей… К несчастью, главная религиозная книга наиболее техничной и могущественной из прошлых цивилизаций — белой — была Библия, наполненная злом, предательством, племенной враждой и бесконечными убийствами…
Эта оценка в «Часе быка» представлена не изолировано, а в контексте изложенной альтернативы библейскому проекту порабощения человечества от имени Бога. Этого (оценки Библии + изложение альтернативы) вполне достаточно, чтобы масонство было недовольно и содействовало запрету на распространение этой книги в СССР. Официальная мотивация запрета, при этом, естественно должна быть такой, чтобы об истинных причинах невежественные люди не догадались. Этому требования мотивация, высказанная Ю.В. Андроповым, вполне удовлетворяет. Кроме того, запрет на «Час быка» носил глобальный характер: если бы Ю.В.Андропов в своей мотивации запрета «Часа быка» был прав, оценив его как произведение «антисоветское», то непонятно почему был сорван проект экранизации «Часа быка» в США Стэнли Кубриком?
Но тот факт, что эта экранизация не была осуществлена, вполне понятен, если в «Часе быка» видеть выражение альтернативы осуществлению библейского проекта порабощения человечества: зачем заправилам и хозяевам масонства в глобальных масштабах рекламировать альтернативный проект? — запретить «Час быка» в СССР, сорвать проект экранизации его в США. Потом, когда очередной этап глобального политического сценария будет завершён, даже если запрет будет снят, то роман не успеет оказать своего воздействия и воспрепятствовать осуществлению сценария.
Наряду с таким отношением к «Часу быка» и травлей И.А. Ефремова, организованной КГБ, о которой «правозащитники» не вспоминают по причинам, известным их «вождям», к братьям Стругацким у масонства и КГБ претензий не было: братья в своей версии будущего организовали КОМКОН — Комиссия по контактам (с иными цивилизациями), аналог масонства и тайной полиции в одном лице, и тонко польстили самому Юрию Владимировичу, создав образ «экселенца» — руководителя КОМКОНа.
В отличие от И.А. Ефремова, они не обсуждали в своих произведениях не простых историко-философских и социологических проблем, а просто беззастенчиво рекламировали в своих вымышленных мирах деятельность аналогов масонства и образы героев-индивидуалистов, действующих на фоне безликой толпы.
А в 2002 году в телефонном разговоре с М.С. Листовым уже пенсионер П.Н. Демичев сказал приблизительно следующее:
Ефремов был великий человек. Если бы его не запрещали, а изучали, многих бед в последующем удалось бы избежать» (http://noogen.2084.ru/Efremov.htm).
— А что — кроме безвольной подчинённости корпоративной дисциплине — мешало не запрещать, а изучать, введя «Час быка» в курс литературы средней школы: Да и сейчас было бы полезным этот роман ввести в школьный курс литературы…
РЕЦЕПТ ЕСТЬ — ХВАТИТ ЛИ ВОЛИ ЕМУ ПОСЛЕДОВАТЬ?
Практика — критерий истины, не знающий исключений — это действительно так. Но для искоренения лженауки и прочих социальных бедствий необходимо не только декларировать, что «практика — критерий истины», но и признать подтверждаемые этим принципом следствия:
-
- Нравственность обуславливает взаимоотношения разумных субъектов в диапазоне от полного отрицания до полной взаимоотдачи;
- Бог есть и Он — Творец и Вседержитель,
- Как Вседержитель Бог замыкает через явление лженауки некие обратные связи в отношении тех, кто игнорирует совесть или не имеет воли ей следовать.
Пока эти следствия игнорируются или оспаривается их объективная жизненная состоятельность, никакие структурные преобразования взаимоотношений государственности, официальной науки ВАК и РАН и неофициальной науки («общественных академий» и инициативных исследователей- одиночек) не способны искоренить лженауку.
И пока во всех отраслях деятельности общества признаётся, что работать можно по понятиям о корпоративной дисциплине, вспоминая о бессовестности (большей частью чужой, не задумываясь о проявлениях и последствиях своей собственности) только тогда, когда припрут обстоятельства, — лженаука и прочие бедствия будут воспроизводиться снова и снова.
Для того, чтобы искоренить лженауку и прочие бедствия, — каждому надо жить и работать СВОИМ РАЗУМЕНИЕМ и СВОЕЮ ВОЛЕЙ ПО СОВЕСТИ ВСЕГДА.
Источник: inance.ru
