Около двух миллионов квалифицированных рабочих не хватает сегодня экономике России. Причина проста: неуправляемая рыночная конъюнктура наплодила говорунов-гуманитариев, сделав когда-то уважаемое звание рабочего синонимом неудачника. Надо возрождать в новом качестве систему профессионально-технического образования, считает академик РАО, президент Академия профессионального образования, профессор, лауреат Премии Президента РФ в области образования.
-Евгений Викторович, как вы оцениваете долгожданный закон о профтехобразовании, решит ли он проблему квалифицированных рабочих кадров?
— Сначала давайте поговорим о законе об общем образовании, он все же базовый. Этот закон противоречив. В чем? Там две составляющие — конституционная государственная концепция и концепция рыночная. Что это означает? Например, детские сады, дошкольное образование финансируется только за счет государства, правда? Это конституционное государственное обеспечение развития. А, скажем, система дополнительного образования, начиная с детского сада до вуза, там уже могут быть деньги кого угодно — и спонсоров, и возможных работодателей — это рыночная концепция.
Эти две концепции в одном документе несовместимы. Поэтому были такие сложности и в написании этого закона и еще хуже будут в реализации. Соответственно, закон вышел слишком громоздкий. Один из самых громоздких образовательных законов мира, наверное. В такой полинациональной, полисоциальной, поликультурной стране, как наша, его будет трудно исполнять. И получается, что закон сделан для администраторов, для управленцев, для чиновников, но не для исполнителей. К этому закону потребуется масса поправок, не менее двухсот законов. Вдумайтесь только! А поправки кто вносит? Уже не коллектив экспертов влияет на принятие закона. Поправки делаются небольшими группами людей. И часто бывает, что выхолащиваются до основания те достижения и разумные нововведения, которые были в законе.
Я вам приведу один маленький пример, о котором мне рассказал один из кураторов профессионального образования в России, работавший в ЮНЕСКО. В Финляндии, маленькой стране, сделали только отраслевые уровневые законы, то есть отдельный закон для школы, отдельный — для детских садов. И они легко реализуемы. Это законы не для чиновников, а для исполнителей. Понимаете? Результат: за последние лет пять Финляндия по международным рейтингам в числе лучших стран мира по образованию. И даже на первом месте была. Вот и все. А у нас, в громадной стране с разными условиями мы создали очень сложную систему исполнения законов.
А теперь по профтехобразованию. Если сказать в двух словах, этот закон — очень большой шаг назад, очень большой. Поясню. Я три стадии профтехобразования вам могу назвать: советский период, российский период, когда у нас все учреждения профтехобразования были на федеральном бюджете (с 1991 по 2005 год), и российский период, когда все эти учреждения были отданы под ответственность регионов и муниципалитетов.
Отличительной особенностью советского периода, что было? Профтехобразование было разнообразным. Из профтехобразования знаете, кто вышел? Об этом у нас мало говорят, будьте внимательны: Курчатов, создатель ядерной бомбы! Калашников — наш оружейник! Туполев! Королев Сергей Павлович! Гагарин! Попович! Вам продолжать? Фурцева, Черномырдин, Заболоцкий — поэт.
То есть в советское время у системы профтехобразования было две функции: первая — профессиональная — дать специальность, вторая — социальная — защитить детей. Почему? 80 процентов детей были из сложных семей. Больные родители, пьющие родители, одна мать и так далее. И этим детям очень не хватало, как правило, двух вещей: питания и внимания. Если их накормить, да еще и поговорить, с ними чудеса можно было делать. Чудеса буквально. Я другого слова не могу подобрать. Там много талантливых ребят. И они идут, как по лезвию ножа. Неизвестно, с кем общаются — либо в преступный мир уходят, понимаете, либо наоборот — в созидание и добропорядочность.
А с переходом в российский период, когда мы еще на федеральном бюджете, преобладает уже западное влияние — сбросить профессиональные училища с федерального на региональные бюджеты. Это заимствованная матрица, которая была неприемлема. Мы держались до 2005 года. На федеральном бюджете держали все профтехобразование, немного работала социальная функция защиты детей. Потому что из этих копеек в большом котле-то на 1000 человек можно сварить что-то и один раз в день накормить их. Мы фактически ребят-то спасали и от голода, и от всего.
А сегодня, что делается? Все, 122 федеральный закон снял все эти льготы. Их теперь не кормят, не одевают, ввели даже налог на производственную деятельность в мастерских училищ. Они в субботу-воскресенье что-то подзарабатывают себе. А на них налог — те же 13 процентов, как с Абрамовича. А ребята голодные. Или плату за проезд с них стали брать. Ну профтеховец голодный никогда не будет платить за проезд. Он проскочит. Он обманет. И мы его годами ежедневно приучаем быть незаконопослушным. Копейки экономим. Это уже переход от второго в третий период, в нынешние дни.
— Но ведь есть ПТУ, которые связаны с производством?
— Такие училища были и будут там, где есть дальновидные руководители, например, Тулеев в Кузбассе. Он не дал ничего разрушить. Все лучшее советское оставил и развивает нынешнее. И там все в порядке: и социальная защита, и поощрения — все есть. А в свое время дальневосточный тогда губернатор Дарькин заявлял: "А мне вообще училища не нужны. Заводам нужны — пусть берут". Но заводы-то все разрушены.
И образовалось в этот период три примерно равные группы учреждений начального профобразования в зависимости от экономического состояния краев, областей и республик. Процентов 30 регионов, где образовательные учреждения стоят на ногах и хорошо готовят специалистов. Треть никуда не годится, и остальные 50×50. Почему? А потому что теперь регионы сами решают эти проблемы, откуда им взять деньги и все остальное. А условия-то какие! Заводы стоят, значит, нет востребованности. А раз нет востребованности, отсутствуют и источники финансирования на развитие.
А с другой стороны, теперь посмотрите: в структуре профессиональной необходимости кадров 70-90 процентов рабочих не хватает. Так ведь? У нас ведь финансирование образования идет в основном на ВУЗы, как пылесос все забирает высшая школа. А невостребованность колоссальная, работы нет у закончивших вузы. Туда деньги гоним, а ребята — специалисты уезжают за границу. Вот эти деньги-то, госбюджет идет туда, готовим кадры для зарубежья, а у нас нет соответствия рынка труда и рынка образовательных услуг.
— Это касается инженеров или гуманитариев?
— Я имел в виду общее высшее образование. Совсем другое дело — мастер производственного обучения и преподаватель-предметник в профтехучилище. Мы практически остановили подготовку кадров для системы профтехобразования. У нас был Свердловский инженерно-педагогический институт, который готовил специалистов только для ПТУ. На основе этого института — я там был ректором 8 лет — открыли такой же в Нижнем Новгороде. Потом открыли Харьковский, потом в Намангане, в Бухаре, в Болгарии, в Китае, в Канаде и так далее. Теперь все это закрыто, так что неоткуда ждать новых специалистов.
— А рабочих кадров среднего звена у нас достаточно?
— В целом, конечно, недостаточно. Причем катастрофически недостаточно. Сбросили с 1 января 2006 года все училища в регионы, и что? Я все время протестую и до сих пор пишу: нельзя было 235 училищ атомной, космической, оборонной и авиапромышленности сбрасывать с федерального бюджета. Это национальная безопасность страны! Какая бизнес-структура будет заниматься профессиональным образованием? Это же деньги, которые дадут только в отдаленной перспективе результат. Необходимо хотя бы из 4000 училищ минимум 200 оставить на федеральном бюджете. Потому что это безопасность страны. Сейчас вице-премьер Рогозин говорит, что воем воет оборонка от отсутствия рабочих. Почему? А мы сами это сделали! Мы же сами к этому привели, насильно привели, не взирая на протесты этих училищ.
— Есть ли выход из ситуации?
— Надо понимать, что Закон тормозит подготовку кадров высокой квалификации. В семи первых версиях закона не было даже понятия начального профтехобразования. И в Стратегии-2020, и в программе развития образования на 2013-20-е годы профтехобразование убрали. НПО убрали, как будто и не надо. Сказали, чтобы мы подняли его статус до среднего профессионального — мы ввели начальное в среднее. Так и записали, но это тоже неправильно, потому что начальное и среднее — это разные уровни образования.
Их смешивать нельзя, потому что в начальном профтехобразовании до 70-80 процентов практическое обучение и 10-30 — теоретическое. А в среднем, где мы специалистов в техникумах готовили, наоборот. И поэтому это несовместимо. Но по закону все-таки сделали, что начальная профпрограмма начального профобразования уже будет в колледжах, в центрах различных и так далее, там, где среднее профобразование. Ввели туда по программам, а программы назвали короткими.
Да, короткие программы — это блестящая возможность за 2 часа, за 7 часов, за 100, за 200 получить дополнительную профессию, дополнительную квалификацию. Для военных, для спортсменов, для пожилых людей, для пенсионеров. Но всю молодежь пускать вместо профтеха только на короткие программы — для государства абсолютно тупиковый путь. Мы сформируем с вами, во-первых, слой малоквалифицированной молодежи: они же получат специальность на короткой примитивной программе. И во-вторых, малообразованную — там же не будет среднего образования. Это опасно для страны. Значит, нужно обязательно внести в закон поправку. Какую? Подготовку в системе среднего, как сейчас в законе, по программам начального профессионального, вести не только по коротким, но и по двух-, трех-, четырехлетним программам, в зависимости от сложности профессии.
— И гарантированно будут готовить профессионалов?
— Конечно! Я вам приведу один яркий пример. Разве можно летчика подготовить по короткой программе? Это тоже рабочая квалификация. Ему же надо знания-умения в навыки превратить! На это много времени надо. А там, где навыков нет, он на взлете нажимает педаль не взлета, а тормоза. Самолет падает, разбивается, как было не так давно в Ярославле, и что было совершенно невозможно в Советском Союзе, где была длительная подготовка. А сейчас ее нет.
По оценкам экспертов, человеческие ошибки обуславливают сейчас 45 процентов экстремальных ситуаций на атомных станциях, 80 — авиакатастроф и более 80 процентов — катастроф на море. Считается, что для новой техники, то есть техники, условно исправной на 100 процентов, среднее время между двумя поломками в четыре раза больше, чем среднее время между двумя ошибками человека. Иными словами, современная техника виновата в четыре раза реже, чем человек. Вот вам и ответ на многие вопросы.
Источник: Правда.ру
