Гендиректор информационного агентства «Россия сегодня» — о санкциях, западных ценностях и о настоящих либералах
Генеральный директор международного агентства «Россия сегодня», автор и ведущий программы «Вести недели» стал единственным в мире журналистом, на которого были распространены политические санкции. Евросоюз включил известного телеведущего в список россиян, в отношении которых вводится запрет на въезд на территорию ЕС, а также владение недвижимостью и счетами. На защиту журналиста Дмитрия Киселева, попавшего под санкции Евросоюза, встали в одной из ведущих организаций по правам журналистов — Всемирном комитете по свободе печати. Однако, как рассказал «Известиям» сам Дмитрий Киселев, введение санкций в отношении его — это ограничение свободы слова не одного журналиста, а всей мировой журналистики. В современной истории, поясняет глава МИА «Россия сегодня», Россия и Запад поменялись ролями, теперь главным защитником демократических принципов и свободы слова стала наша страна.
— Вы единственный журналист, на которого распространены санкции. Можно сказать, что вы Юрий Гагарин современной журналистики. Вы ожидали этого?
— Это касается всех журналистов. Впервые на моей памяти наложены санкции в международном масштабе против журналиста. Я лишь журналист Икс. Причем инициатором санкций стала Европа, что говорит об откровенном пренебрежении чиновников Евросоюза ценностью свободы слова. Создается очень неприятный опасный прецедент — фактически предательство европейских ценностей. Если прецедент будет легализован, если журналистское сообщество и европейское, и американское, и любой другой страны не отреагирует на это и не даст оценку, то это значит, что журналисты считают такое правомерным. Это кардинальный цивилизационный поворот — свобода слова нам не нужна и отныне не является ценностью. Более того, позиция Евросоюза подкреплена не только решением европейской бюрократии, но и решением норвежского стортинга.
— Даже Норвегия которая Вам близка, учитывая что вы закончили отделение скандинавской филологи, поддержала санкции..
— Да, в Ленинградском государственном университете. 10 лет вещал по-норвежски у микрофона Московского радио. Человек, являющийся стопроцентным другом Норвегии, подпадает и под норвежские санкции, цель которых — ограничение свободы слова. Блеск! Верю, что пока это не очень осознанно, но по факту речь о цивилизационном повороте. Меня обвиняют в том, что я занимаюсь пропагандой, что я пропагандист. Но пропаганда с греческого — распространение информации, идей, мыслей, мировоззренческих позиций. Интересным образом Запад использует это слово как ругательство... Но пропаганда не сертифицированная категория, сертифицированная категория в международном праве, в Конституциях всех стран — свобода слова. Фактически эта санкция формализованная, государственная, межгосударственная, наднациональная, бюрократическая, которая носит легальный, в смысле оформленный законодательно, а не правомерный характер. Она направлена против свободы слова.
— Всё же странная формулировка у Евросоюза, вам как гражданину России въезд запрещен, а как журналисту вполне возможно посетить страны ЕС…
— Я не знаю, насколько это так. Нигде официально это не объявлено. Если исходить из того, что в Европу мне можно лишь в командировку, то это означает, что Европа отрабатывает назад, дает задний ход. Поскольку поняла, что санкции ограничивают профессиональную деятельность журналиста, что дико. Европа почуяла, что застывает в неудобной позе, в неловком положении, что надо будет как-то объясняться и мотивировать собственное решение. Но если сделать допущение, что профессионально в командировку мне все же можно туда ездить, а они обвиняют меня в том, что я занимаюсь профессионально пропагандой, то Европа оказывается в совсем уж смешной парадоксальной ситуации: пропагандой мне заниматься можно профессионально — приезжай и занимайся, а вот отдыхать нельзя. Пропагандируй без отдыха! Ну не шизофрения?
— Если логическая цепочка здесь явно нарушена, то смысл санкций по-вашему в чем?
— Я не понимаю смысла происходящего. Это смешно, просто абсурдно. Санкции никак не затрагивают меня как личность. Цель их — изменение моего поведения. Арестуют мою недвижимость, счета, но у меня их нет на Западе. Это санкции не против моей свободы слова, а против свободы слова в целом. Я здесь как символ или, точнее, частный случай.
— Введение санкций сейчас стало некоторым трендом, причем инициатором ограничений постоянно выступают США или ЕС. Вы единственный журналист, которого выбрали. Вас это не смущает?
— Это странная история. Они говорят, что я главный пропагандист. Либо это бред, либо это незнание реалий.
— Если США и ЕС не знают реалий, но в списке значатся сильнейшие государственники, может, им кто-то посоветовал эти кандидатуры и вашу в том числе?
— Я даже знаю кто. Там Сергей Пархоменко и Алексей Навальный составляли списки. Они этого и не скрывают. Но если Европа будет опираться на мнение людей, которых поддерживает в России исчезающее меньшинство, то, конечно, трудно принимать здравые осмысленные решения в этом мире, тем более по отношению к России. В мире очень много вопросов, которые без участия России трудно разрешаемы, в том числе вопросы войны и мира в разных регионах. Такое поведение Запада граничит с шизофренией. Здесь мы к ней возвращаемся. Шизофрения — это расщепление сознания, жизнь в параллельных мирах с опорой на второстепенные признаки, второстепенные факторы. Когда мы опираемся на то, что малозначимо, но превращаем это в значимое, когда исходим из мнения общественно малозначимых людей, культивируя его, даже гипертрофируя, мы вступаем в королевство кривых зеркал. На мой взгляд, великие державы, которые составляют костяк Евросоюза, не могут себе этого позволить, ведь величие предполагает и соответствующий уровень ответственности. Иначе они попадают в глупые ситуации, вредя в конечном счете и своим гражданам. Ведь во что после санкций в отношении журналиста превращается свобода слова в самих европейских странах? У них легализуют запретные темы и запреты на журналистскую деятельность? Если есть позиция в отношении зарубежного журналиста, то почему бы стандарт, заложенный в этом решении, не распространить и внутри ЕС?
— Работая в государственных СМИ, журналист автоматом получает звание «пропагандиста». Рейтинг вашей программы высок, равнодушных к вам нет. Являетесь ли вы главным пропагандистом?
— Владимир Путин, президент России, назначил меня своим указом от 9 декабря руководителем нового международного информационного агентства «Россия сегодня». Санкции застали меня и наше агентство в период реорганизации, когда «Россия сегодня» еще никак себя не проявила в мире с точки зрения «пропаганды». К тому времени мы не вышли ни с одним новым брендом, а главный наш продукт — информационная лента на английском, французском и испанском языках — появился лишь 1 апреля, куда позже даты объявления санкций.
Но, быть может, санкции — превентивная мера? Чтоб не пропагандировал? Но ведь все западные информационные агентства буквально навязывают свою точку зрения. Например, Reuters или Associated Press. Они реально пропагандистские — формируют доминирующую повестку дня, говорят о чем думать, в какой последовательности и как думать. Они интерпретируют историю, сегодняшний день, будущее, они закладывают систему ценностей, мировоззренческие позиции, политические акценты.
— В ваше агентство, скорее всего, также будет заложена некая политическая доминанта?
— Конечно, но мы-то еще не успели. Это делают все агентства, и у каждого есть свой руководитель, который ведет легальную профессиональную деятельность. Тогда и против них, может быть, тоже ввести санкции? Ведь и они занимаются пропагандой... Информация в современном мире, ее подбор, анализ, интерпретация, обработка, ее форматы от социальных сетей до художественных фильмов — это форсирование системы ценностей, представлений о добре и зле, производство, если угодно, отношения к событиям. Получается, что странам Евросоюза можно иметь агентства, а Москве такое агентство ну ни в коем случае нельзя. Россия, безусловно, хочет конкурировать на поле международной информации, поскольку информационные войны стали практикой современной жизни и основным видом ведения войны. Уже вслед за информационной победой летят бомбардировщики. К примеру, в Сирии американцы проиграли войну, и ничего не получилось. С Крымом проиграли информационную войну, и ничего не получилось. Раньше была артиллерийская подготовка перед атакой — сейчас информационная.
— Выходит, что санкции в отношении вас ввели не из-за создающегося агентства?
— Я абсолютно уверен, что раздражающим фактором здесь является, безусловно, программа «Вести недели» — заметный информационный продукт, еженедельная информационная аналитическая программа с авторским взглядом на события, которая популярна, известна, любима (это подтверждают данные исследования ФОМа аналитических программ на разных телеканалах по итогам прошлого сезона. Мы на первом месте по большинству позиций). «Вести недели» стали влиятельными в России и пропагандируют, не побоюсь этого слова, здоровые ценности, здоровый патриотизм. Уверен, что санкции наложены из-за «Вестей недели».
фото из личного архива Д. Киселева
— В других странах также есть аналитические программы. Но к их авторам санкции не применяют. Может, какая-то конкретная фраза была вами сказана?
— Каждый обозреватель сколь-либо заметный — как правило, это люди в солидном возрасте, как я (мне скоро 60), с опытом и большим бэкграундом, с большой журналистской историей, как у меня. Так вот, такие профессионалы имеют право высказывать свое мнение в подобных телепрограммах и делают это. При этом общество к ним прислушивается, ведь люди долгие годы наблюдают за таким человеком, следят за его эволюцией, формируют свое устойчивое отношение к нему. Наконец, доверяют. Причем доверие в каждом таком случае — социологически измеряемая общественная характеристика. Чем выше уровень доверия — тем больше у обозревателя возможностей, но и больше ответственности. В любом случае таких людей — тех, кто в великих мировых державах ведут подобные программы, — лишь несколько десятков. Они штучны. И все с большим или меньшим успехом занимаются одним и тем же — изложением информации и интерпретациями. При этом всегда формулируя национальные интересы. Так что — одним можно, а другим нельзя? Так полагают в Евросоюзе?
— Значит, своим можно, а чужим нельзя. Может, их зацепила фраза про геев — «сжигать или зарывать сердца» геев, погибших в ДТП?
— Это полное предательство свободы слова. Что касается геев, у меня четкая позиция здесь. Гей-культура имеет право на существование в России, и она де-факто существует. Но это культура меньшинства, и она ею останется. Потому что культура меньшинства не должна быть навязана большинству, тем более насильно, пропагандистки. Я не считаю, что нетрадиционная сексуальная ориентация — это болезнь. Я даже не считаю, что она выходит за пределы физиологической нормы, но то, что она выходит за пределы социальной нормы, — убежден. Каждая страна имеет право на социальную норму. У нас социальная норма — семья. Российское государство обязано поддерживать нашу социальную норму еще и потому, что для него она жизненно важна. Семья — это рождающиеся дети. А у нас демографический кризис. Поддерживать у нас распространение гей-культуры равносильно самоликвидации. Нам это предлагают. Но мы же не обязаны соглашаться?
— Вы считаете, что нам это навязывают?
— Да, нам навязывают то, что нам чуждо. Примеров масса. Например, моя фраза о сжигании сердец геев используется как враждебный нам мем. Злоумышленники могут продолжать это делать. Я не отказываюсь от своих слов и объясню их смысл еще раз. Нужно понимать их контекст. Это была сознательная провокация. Я сказал это в контролируемом запале специально для затравки полемической программы, где конфликт мнений с элементами шоу был заложен драматургически. Тогда обсуждалось введение штрафов за пропаганду нетрадиционных отношений среди подростков, фактически за растление. Надо понимать, что геи не воспроизводят сами себя, они рекрутируют в свои ряды. Гей-парады — акция заманивания к себе. Все в ярких перьях и все смеются, мол, отлично у нас. Реальности гей-сообщества другие. Исследования показывают, что средняя продолжительность жизни гея значительно ниже. По статистике в их отношениях больше насилия. Они чаще обращаются за психологической помощью. У них чаще суициды. Гей-сообщество — признанная зона риска для гепатита и СПИДа. Поскольку современные методы не позволяют на 100% определить отсутствие возбудителя СПИДа в крови и донорских органах, то в США и Канаде, странах Евросоюза донорство геям запрещено. Где-то, как в США — с 1977 года и пожизненно. Где-то принят карантин со времени последнего гомосексуального контакта. Мотивировку можно почитать на официальном сайте такой почтенной организации, как FDA. Это американский Роспотребнадзор.
После этих слов Дмирий Киселев достал томик Зигмунда Фрейда «Сексуальная жизнь». Раскрыв книгу на заложенной странице, он провел пальцем по подчеркнутой строчке — «Окончательное решение, касающееся выбора сексуального поведения, приходит только после пубертата».
— На этой фразе основан запрет на пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних, поскольку у них пока неустойчивая самоидентификация. Не отрицаю, что для одних гомосексуальная ориентация предопределена. Речь идет о том, чтобы спасти других.
— Нужно ли в России запретить представителям сексуальных меньшинств быть донорами?
— В России геям донорство не запрещено. Почему бы не сделать, как в Штатах? Ведь тела геев в случае, например, автомобильной катастрофы кремируют или хоронят, попутно сжигая или закапывая и, казалось бы, вполне здоровые сердца. Как материал для продления чьей-либо жизни они не рассматриваются. Да, в разных странах введены сроки со времени последнего гомосексуального контакта. Но у гомосексуалиста бывает до 1,5 тыс. партнеров в течение жизни, 500 никого не удивляет. Таковы данные авторитетных американских и западноевропейских исследований. Это другой образ жизни, другой ритм. Так что де-факто геям донорство запрещено. У нас же российское государство берет на себя ответственность за вероятность заражения СПИДом при переливании крови и донорстве. Риск примерно такой же, как погибнуть в авиакатастрофе. Не считаю, что это правильно. Лучше — как в странах, которые уже исследовали проблему глубже, чем мы. А там сердца геев превращают в пепел как непригодные для продолжения чьей-либо жизни. Я — за это. И не за то, как представляют, будто призываю вырезать сердца из живых людей и жечь.
— У вас есть знакомые геи. Какие у вас с ними взаимоотношения?
— У меня и коллеги геи есть. В массе своей они спокойные и тихие люди, которые хотят остаться в тени. Они не выпячивают свою ориентацию. Ни разу не сталкивался лично со стороны геев с неприязненным отношением ко мне. Да и я не гомофоб. Западу просто не нравится Россия, которая находится в восходящем тренде. Вот где сердцевина. Мы в восходящем тренде, даже если экономика сейчас не так убедительна, как нам хотелось бы. Но экономика циклична. И за спадом всегда следует подъем. Если же есть такая телевизионная программа, которая восходящий тренд России поддерживает, помогает освободиться от травм XX века, то на ее автора Запад накладывает санкции. Да еще говорят, что Киселев гомофоб, антисемит, призывает спалить Америку и т.д. Как-то не очень изящно.
— Так кто же, по вашему мнению, сейчас опускает железный занавес? Какая из сторон?
— Мы поменялись ролями. Россия за свободу слова, а Запад уже нет. Произошел тектонический сдвиг, цивилизационный. В России можно говорить всё что угодно, есть разные телевизионные каналы, интернет не блокируют, радиостанции и газеты в любом диапазоне. Нет ни одного запрещенного литературного произведения. Напечатают что угодно. Нельзя лишь то, что прямо запрещено Конституцией. При этом русский человек сохраняет колоссальный диапазон — бездна внизу и бездна вверху. Некоторые даже слово «патриотизм» сделали ругательным. Ксения Ларина с «Эха Москвы», например, говорит, что от патриотизма ее «тошнит червяками и вишневыми косточками». И никто ее в этом не ограничивает. Конечно, Ксения, говорите и дальше. ЕС, накладывая санкции на одних и поощряя других, например, принимая в Европарламенте Толоконникову и Алёхину, которые тоже требуют расширить санкционный список, показывает, и кого Европа поощряет и что не поощряет. Кощунственные танцы в кафедральном соборе в России для Толоконниковой и Алёхиной — это отлично и нужно, а свобода слова для журналиста Дмитрия Киселева персонально, для главной информационно-аналитической программы и притом любимой народом — это плохо и нельзя. Вот «тошнит червяками» — отлично, а наши корреспонденты и репортеры, которые видят, что происходит в Киеве и рассказывают об украинском фашизме, — это плохо. Удивительная ценностная конструкция получается. Впрочем, и она России на пользу. Мы четко видим кто и за что.
— МИД России заявил, что не собирается запрещать въезд для западных журналистов. То есть мы не отвечаем зеркально.
— Естественно, Россия морально выше. Мы уже проходили времена, когда свобода слова нарушалась в СССР. Например, в сталинский период. Мы прошли времена железного занавеса. Сейчас, как ни странно, меняемся ролями. То есть Россия — просто светоч свободы слова. Кто-то может смеяться, как Ксения Ларина, но она будет делать это свободно в эфире, не опасаясь санкций ни со стороны России, ни со стороны Евросоюза. Потому что у нас в эфире можно фактически без ограничений пользоваться и даже злоупотреблять свободой слова, даже действуя против государства и отечества. Поэтому-то санкции Евросоюза реально работают не против меня или кого-то в России, а против европейских ценностей в самой Европе. Евросоюз таким образом провозглашает, что свобода слова для него отныне не является ценностью. Вот о чем речь.
— Вы собирались в ближайшее время в Европу?
— После заявления о введении санкций в отношении меня мне позвонили японцы и говорят: приезжайте к нам. Приятно. Но у нас в планах с детьми была поездка в Северную Норвегию на машине из Мурманска. Мы арендовали в самом северном викингском поселке Гьесвер с населением всего 150 человек рыбачий домик, чтобы детям показать незаходящее солнце, птичьи базары, северную рыбалку и морских котиков. Уже и предоплату отправили. Но хозяин Бьерн Енсен и его прекрасная семья теперь поставлены в трудное положение. Санкции ведь, выходит, наложены и на него. Потому что эта рыбацкая хижина может быть и не снята, так как они просят ее арендовать заблаговременно, чуть ли не за год. Может, конечно, кто-то туда и приедет, но дополнительные хлопоты гарантированы. История, на мой взгляд, абсолютно абсурдная. Жаль, что Норвегия не покажет себя моим детям — зато покажет себя Япония.
— США, кстати, против вас санкций не вводили. Что это значит?
— Американцы не ввели. Они европейцам подсунули это дело, поставив их в неудобное положение. Это в ряду шагов по разрушению Европы. Такой же, как прослушка Ангелы Меркель,промышленный шпионаж... Для Америки ведь Европа конкурент. Никто этого и не скрывает.
— А что такое журналистика по-вашему — пропаганда или нет? Некоторые любят говорить, что вообще журналистика умерла.
— Журналистика — это больше, чем профессия. Это целая среда в обществе. Это среда для циркуляции информации, идей, ценностей, представлений о добре и зле, и она не может умереть. Особенно профессиональная журналистика. Не надо путать блогеров, которые не сходя со стула и по «клаве» что-то клацают, с профессиональным журналистом. Профессиональный журналист действует в рамках принятых этических норм, он не говорит неправду, он проверят факты. Ошибки? Могут быть и ошибки. Важно, как вы к ним относитесь. К примеру, в программе «Вести недели» от 8 декабря я сам перепутал здание администрации президента Украины со зданием правительства Украины. Отсюда вышло, что первое насилие со стороны боевиков с проломленными касками и кровью было при штурме администрации, а на самом деле это было 26 ноября при штурме Дома правительства. Сейчас, отматывая назад, мы понимаем, что это орудовал «Правый сектор» (показывает трофеи — каску «Беркута», расколовшуюся от удара). Уже в следующей программе 15 декабря я сам без чьего-либо принуждения извинился за путаницу и, восстановив точный ход событий, добавил, что логика, по которой первое насилие в Киеве было не со стороны «Беркута», сохраняется. Так что ошибаться может каждый. Вот Барак Обама на прошлой неделе на саммите США–ЕС в Брюсселе заявил, что Косово отделилось после референдума. В реальности же референдума о независимости Косово не было никогда. Не слышал, чтобы Обама извинился... Это про то, как вы относитесь к своим ошибкам, либо вы их признаете, либо нет. Поэтому-то профессиональным редакциям, профессиональным СМИ доверяют больше. Их роль будет возрастать. После всех травм XX века, репрессий, распада страны, войн, террора, которые мы пережили, уничтожения Церкви, катастрофического истребления нашего народа возникла некая атмосфера неверия — отсутствия ценностей. Их надо возрождать. Ценностный вакуум называется аномией. Для человека это состояние считается предсуицидальным. У нас же — общественная аномия, из которой мы только начинаем выползать. Нам же говорят: «Не выползайте...»
— На Украине сейчас, судя по вашим словам, — аномия?
— Да. Или вакуум заполнен чем-то ядовитым. Миссия же журналиста в том, чтобы здоровые ценности произвести. Это может сделать Церковь, семья, образование, но на профессиональной журналистике — огромная ответственность. Ведь у профессиональной редакции всегда есть цель. Государственное СМИ обязано иметь созидательную цель, не разрушительную. Поэтому-то профессия журналиста востребована — но именно нормальная журналистика, созидательная, осмысленная, где подрывная деятельность по отношению к своему обществу не является спортом.
— Можно сделать вывод из сказанного вами, что, к примеру, телеканал «Дождь» — непрофессиональная журналистика?
— Это видно. Да они, похоже, так и не позиционируют себя. Да какая там журналистика? О чем вы? Это не больница. Это игра в больницу. Их деятельность откровенно тенденциозная, ценностно разрушительна. Я не за то, чтобы «Дождь» закрыть. Должны же быть ниши для разных людей. Все имеют на это право. Но и мы не проигрываем информационное поле. 88 процентов получают новости из центральных телеканалов. Они, кстати, как правило, ассоциируются с государством. Скажем, и «Известия» негосударственная газета, но ассоциируется с ним, с нормальными ценностями, которые поддерживают государство и общество и вызывают большее доверие, чем всё остальное. Мы не проигрываем. Если бы проигрывали информационную войну, у нас бы не было государства. Не было бы социального мира. У нас случилось бы то, что на Украине. Поэтому нам нельзя проигрывать. И конкуренцию мы выигрываем честно.
— Вы уже выстроили стратегию «России сегодня»? Кремль же сотрудничал с американской PR-компанией Ketchum. На ваш взгляд, приемлемо ли то, что за пропаганду России отвечали западные специалисты?
— Я не знаю, есть контракт сейчас или нет. Но допустим есть. Во-первых, я не могу оценить эффективность контракта, но сделаем допущение, что он эффективен. Мир глобален, и Россия не должна самоизолироваться. Мы же не за автаркию? Многие иностранные журналисты работаютна российских каналах.Они понимают, что доминирование так называемой англо-саксонской точки зрения в информационном поле губительно и для их стран. Возникнут откровенно тоталитарные государства, если не будет никакого противовеса в лице России, представляющей альтернативнуюточку зрения.
У меня есть коллеги, которые 25 лет на BBC проработали, сейчас просятся к нам на работу и говорят, что не могут больше выносить весь этот антироссийский бред, ненависть, цензуру. Мне звонят из Парижа и рассказывают, что во Франции существует целый стоп-лист на людей, которых на ТВ пускать нельзя, хотя раньше они часто на экранах появлялись, были культурными доминантами во Франции.
— А вы их можете показать?
— Безусловно. И вот западные журналисты мне честно признаются: у них настоящая цензура. Так что это нормально, когда люди хотят работать с Россией — они видят в ней некую альтернативу, баланс и паритет не только ядерный, но и информационный. Тем самым они отстаивают свою свободу. А полная опора на свои силы, замкнутость, не очень эффективна. Да и Россия к этому не стремится. Мы — открытая страна. Россия, например, заявляет, что мы хоть завтра готовы отменить визы с Евросоюзом, но ЕС не готов к этому. Мы поменялись ролями. Раньше в Советском Союзе были выездные визы — тогда СССР оградил себя, а сейчас мы понимаем, что живем в самой прекрасной стране в мире.
— И все остальные страны нам завидуют?
— Не без этого! Да, у нас много язв, проблем, мы не скрываем — мы их показываем. Но даже в этих условиях, даже в условиях спада экономики мы всё равно в целом находимся на восходящем тренде.
— В агентство сотрудников вы будете по отдельным критериям отбирать или все желающие смогут у вас работать?
— Все желающие-нежелающие уже сами уволились. Я же уже говорил, что если кто-то собирается заниматься подрывной деятельностью, то это не входит в мои планы.
— Есть мнение, что бывший главред «РИА Новости» Светлана Миронюк поплатилась за излишний либерализм.
— Обсуждаем не Светлану Миронюк, а наш либерализм. Так вот, есть либерализм, а есть подрывная деятельность. Западные либералы не выступают против своего отечества, родины, народа. Но если я читаю в газете, условно «Московских новостях», такой заголовок: «Они не знали, за что воевали». И это о солдатах Российской армии в первую чеченскую войну. Вот это я называю подрывной деятельностью! Даже если солдат сказал, что он не знал, за что воевал, то это свидетельство его психологической травмы, проявления так называемого посттравматического синдрома. Свидетельство того, что наше общество (и газета МН, в частности) его бросило. Вместо того чтобы дать ему смысл, оно у него отнимает последнее. Можно же было сказать в заголовке: «Героям сейчас трудно», а в статье пояснить, что он говорит, что не знал, за что воевал. Я не за то, чтобы это прятать, я против, чтобы это еще больше расцарапывать, и на этом спекулировать и обесценивать его реальный подвиг, который он совершил на поле боя, а не в интернете, чувствуя себя смелым. Такие солдаты нуждаются в нашей поддержке. Надо было объяснить, что это обычная история, посттравматическая, что солдату нужна психологическая помощь, что близкие должны быть более внимательными, и подумать, что мы можем сделать для них.
— Ксения Ларина, по-вашему, тоже не либерал?
— Она не терпит другой точки зрения, в частности моей. Я ее точку зрения терплю, и на нее никаких санкций не накладываю. А они — Пархоменко, Навальный и т.д. — не терпят, составляют списки. Какие они либералы? Они абсолютно тоталитарные создания. Абсолютно. Это я либерал, потому что я их терплю. Я говорю, давайте их послушаем, посмотрим на них. Закрывать ничего и никого ни в коем случае... Но ставить всё с ног на голову не надо. Особенно за госсчет.
— В 2003 году вы организовали фестиваль «Джаз Коктебель». Он продолжит свое существование?
— Да, в этом году он будет двенадцатым.
— Насколько я знаю, ваши компаньоны сами с Украины? Какая ситуация сейчас с организацией фестиваля?
— Министерство культуры уже заявило о поддержке фестиваля. С организаторами из Киева сложная ситуация, поскольку Верховная рада в первом чтении приняла закон, по которому поездка в Крым карается уголовно от трех до пяти лет, а если по предварительному сговору и в группе, то больше. И ведение хозяйственной деятельности, даже если не сходя со стула в Киеве, в Крыму также подпадает под уголовную ответственность. Но это пока первое чтение, не знаю, примут ли они это во втором, но в таком случае мои друзья не смогут организовывать фестивали в Коктебеле. Я его организовывал первые три года — когда жил в Киеве, потом отдал, сохранив себе звание основателя. Этот фестиваль стал крупнейшим джазовым проектом на постсоветском пространстве. Люди со всего света приезжали из Японии, Канады, Венгрии, Норвегии. Из нашей Тувы приезжал певец, который поет традиционным горловым пением, — он популярен среди джазменов. Спросили у него, о чем ты думаешь, когда поешь так, он ответил, что вспоминает своего отца, который горел в танке. Во время Великой Отечественной войны.
— Учитывая, что с фашизмом боролись и русские, и украинцы, сейчас тяжело видеть то, что происходит в Киеве…
— Мы одержали победу. Мы гордимся. С негативом живут те, кто лишает себя этого героического прошлого. Они превращают нацию в лузеров. Они вспоминают только голодомор, что они были оккупированы.
— Многие говорят, «мы защищаем свободу», но разве человек не должен защищать в первую очередь свою семью и землю?
— Конечно. Когда нас просят отказаться от семьи через нетрадиционные ценности, то это фактически разрушение нашей страны.
Источник: Известия
