Конфронтация между группой западных стран и Россией будет определять мировую политику в ближайшие годы. Будет ли Россия в одиночку противостоять мягкой агрессии Запада или сформирует союзнический блок? Ответ на этот вопрос во многом зависит от усилий дипломатии на Ближнем Востоке, где мощным союзником России может стать Иран. Насколько реальна такая перспектива, в прямом эфире Pravda.Ru рассказал заместитель председателя правления Института прогнозирования и урегулирования политических конфликтов Александр Кузнецов.
— В последнее время в мире произошло много острых и интересных событий. Внимание к Ирану снизилось. Но это ведущая ближневосточная страна. Что там происходит?
— В Иране только что отметили праздник Навруз, начало нового года. В честь этого с программной речью выступили духовный руководитель — рахбар — Аятолла Хомейни и президент Хасан Рухани. Они говорили об экономике сопротивления, объявили год экономики и культуры. Система власти в Иране полицентрична. Там есть такие институты, как всенародно избираемые президент и парламент — меджлис. Но одновременно есть духовное руководство, которое состоит из представителей высшего исламского духовенства и верховный лидер, пожизненно избираемый рахбар. Он всегда имеет первое слово в иранской политике. Безусловно, он не вмешивается в дела управления государством по мелочам, а задает основополагающие принципиальные вещи, вектор развития. Конечно, смена политического руководства, президентского руководства Исламской республики Иран в прошлом году не могла пройти без одобрения, более того — без инициации со стороны верховного лидера.
Иран поможет России пережить санкции?
Он может серьезно влиять на исход выборов. Но это не примитивное использование административного ресурса, рахбар авторитет. Очень мало аналитиков прогнозировали избрание Хасана Рухани. Большинство склонялись к тому, что президентом будет секретарь Совета безопасности Саид Джалили, представляющий фракцию так называемых неоконсерваторов традиционалистов. Это в основном молодые люди, которые стремятся к определенным реформам в рамках исламского правления и достаточно жестко подходят к внешней политике. Махмуд Ахмадинежад возглавлял это течение долгое время. Но победил Хасан Рухани, который имеет прозвище — шея-дипломатия в Иране. Он долгое время возглавлял Совет безопасности при президенте-реформаторе Мохаммад Хатами. Новый президент настроен и способен на переговоры, его считают способным разрешить даже какие-то неразрешимые, сложные ситуации в Иране. Он был избран с прицелом именно на то, чтобы вывести Иран из международной изоляции.
— "С прицелом" — значит, это была какая-то политическая воля?
— Я думаю, что это было мнение большей части аятолл, которые в целом представляют консервативное направление и консенсус консервативных политиков с реформаторским крылом. Они, конечно, не приписывали ему голоса, но договаривались, чтобы максимально помочь именно этому кандидату.
— Ведущие религиозные лидеры и политики могли договориться. Но голосуют все-таки избиратели. Как можно было реально предопределить избрание определенного кандидата?
— На самом деле такой демократии, когда выборы представляют собой лотерею, и непонятно, кто будет избран, не существует нигде в мире. Так или иначе, всегда выборы в любой стране являются результатом консенсуса элит. На Западе мы наблюдаем то же самое. В Соединенных Штатах несколько элитных групп, как правило, так или иначе договариваются. После определенной борьбы, естественно, после противоречий договариваются о том, кто будет президентом страны. Я уже не говорю про Евросоюз, где всем управляют не избранные люди, а евробюрократы, которых сами европейцы зачастую не знают.
— А если кто-то не согласен?
— Кто не согласен, остается в меньшинстве, ему остается удел лидера оппозиции. Он может в составе оппозиции критиковать вновь избранное правительство и копить силы для того, чтобы на следующих выборах прийти к власти.
— Уже поступают вопросы от зрителей. Они интересуются, нужен ли Иран России? Ведь Иран недавно сам только начал вылезать из санкций.
— Он даже и наполовину еще не вылез из санкций. В ходе Женевских переговоров очень небольшая часть санкций снята с Ирана. Но России он, безусловно, нужен по очень и очень многим причинам. Вообще, по моему мнению, Иран является важнейшим партнером Российской Федерации в исламском мире. Иран — наш южный сосед. Хотя у нас нет непосредственных сухопутных границ с Ираном. Мы граничим по Каспийскому морю. Но в современном мире расстояния очень незначительны, а Иран находится в непосредственной близости от нашей страны. Дипломатическое сотрудничество с Ираном способно принести и уже приносило нам многочисленные дивиденды. Например, когда у нас были две войны на Северном Кавказе, в Чечне, даже страшно представить последствие, если бы Иран тогда поддержал чеченских сепаратистов и экстремистов. Конечно, они сунниты, а в Иране аятоллы правят. Но иранская политика очень прагматична — они при случае могут договориться и с суннитами.
— Посол Ирана в России Реза Саджади в интервью Pravda.Ru рассказывал, что они специально, чтобы не дать оснований для подозрений, долгое время отказывались заходить в Дагестан, хотя Махачкала для них — важнейший порт. И они вынуждены были развивать отношения по-другому. В частности, по этим причинам Иран стал много инвестировать в астраханскую портовую инфраструктуру. Посол только что вернулся из Астрахани, где открыл 150 проектов.
— Да, астраханский порт сейчас очень хорошо развивается, в том числе благодаря сотрудничеству с Ираном. Думаю, теперь они будут активно вкладывать и в махачкалинский порт. Во внешней политике у нас с Ираном абсолютно общие подходы и интересы в Центральной Азии и в Закавказье, во многом совпадают позиции по Афганистану и по ближневосточному региону. В Сирии и Российская Федерация и Иран выступают за мирное урегулирование, против вмешательства в конфликт внешних, внерегиональных участников, которые поддерживают террористов и стремятся свергнуть законного президента Башара Асада.
Огромная польза для экономики России будет от развития экономических связей с Ираном. Сейчас наше сотрудничество недостаточно объемное и широкое. По итогам прошлого года товарооборот был 1,9 миллиарда долларов. Это чудовищно низкая цифра для таких развитых соседних экономик.
Господин Саджади говорил, что его мечтой является увеличить товарооборот между Ираном и Россией до 15 миллиардов долларов. Товарооборот Ирана, например, с Китаем уже перевалил сумму 30 миллиардов долларов и продолжает расти. Нашему полноценному сотрудничеству мешают санкции. Но в тоже время, пока из-за них западные компании еще не проникли в полной мере на иранский рынок, мы может успешно поставлять туда нашу высокотехнологичную продукцию, которая не находит достаточного сбыта в других странах. Например, можно увеличить поставку самолетов и вертолетов гражданской авиации. Это — очень хороший рынок сбыта для нашей металлургической промышленности.
Большую пользу могло бы принести развитие транспортного коридора север-юг. Протокол об этом был подписан правительствами России, Ирана и Индии еще в 2000-м году. Но по многим причинам политического и неполитического характера, он остается на бумаге до сих пор. Если бы коридор заработал в полную мощность, Россия стала бы транзитной торговой территорией, очень привлекательной не только для иранских товаров, но и для товаров из других стран Ближнего Востока, и для европейских товаров, которые идут в Иран.
— Но денег-то на все эти проекты нет ни у нас, ни у иранцев. А перешивать железнодорожную колею или создавать пункты раздела, оборудовать порты — дорогое удовольствие. У нас деньги и так дорогие, а иранцы под санкциями.
— Вот и нужно добиваться, что бы санкции с Ирана были сняты. Хотя и сейчас можно значительно увеличить сотрудничество. Нашим бизнесменам нужно просто активнее этим заниматься. Ведь, несмотря на санкции, американцы продолжают туда поставлять запчасти к своим самолетам, уже Peugout не вылезает из Ирана, итальянцы продвигаются… В начале февраля в Тегеране был настоящий десант французских и итальянских предпринимателей. Приехало 120 человек, президенты крупнейших компаний: Peugout, Renault, L'Oreal… Они рвутся в Иран.
— Не опоздаем ли мы?
— Можем опоздать. Есть много факторов, которые нужно переломить. Это — пассивность нашего бизнеса, который не умеет демпинговать, а привык к сверхвысоким прибылям, и отсутствие государственных гарантий. Многие наши компании боятся идти в Иран, потому что считают рынок рискованным по политическим мотивам, а государственного страхования, как в развитых странах, нет. Банковские финансовые санкции душат нашу двухстороннюю торговлю. Мы не присоединились к санкциям, но наши банки боятся попасть под американское преследование. Но нужно находить возможности для сотрудничества. Можно использовать разные схемы клиринга, в том числе без участия живых национальных валют. Я думаю, что это вполне возможно.
В начале года прошла информация, что достигнута предварительная договоренность об обмене части иранской нефти на российские товары. Это могут быть поставки иранской нефти в Китай и другие страны Юго-Восточной Азии под российской маркой. Такой абсолютно правильный клиринговый обмен будет очень хорошим решением в сложившихся трудных условиях.
Еще в 2001 году были подписаны предварительные договоренности, например, по входу ГАЗа на иранский рынок, сборке наших автомобилей в Иране. Но, по-моему, это все осталось на бумаге. Это был бы мощный толчок для нашей автомобильной промышленности. В самом Иране производятся автомобили низкого качества, а иномарки из-за больших пошлин стоят бешено дорого. Китайцы в каких-то сегментах там уже закрепились и нам надо продвигаться, а не терять зря время.
Источник: Правда
