Сейчас мы все оказались на площади позора. Каждый день до нас доносятся подробности скандалов, причина которых деньги: «Воровское государство», «Деньги русской Мафии», «Кадровые перемены в прокуратуре...» Все на продажу, в том числе — долг и совесть. Мы живем, будто выбившись из собственной истории. И мне говорили: разве время сейчас писать о какой-то жертвенности, когда на слуху — корысть и бесчестье? Но я подумала: самое время вспомнить о том, откуда мы родом.
В декабре 1942 г. в кабинет директора Саратовского авиационного завода вошел человек в деревенском зипуне и сказал: «Я хочу купить истребитель». Это был крестьянин Ферапонт Петрович Головатый из хутора Степной Саратовской области.
«Сколько у него денег?» — «Принес сто тысяч». — «Пусть покупает». Ферапонт Петрович получил от Сталина телеграмму: «Красная Армия не забудет, что вы пожертвовали все свои сбережения».
...Сейчас мы переживаем время беспамятства. Из прошлого настойчиво и последовательно извлекаем только такие «сенсации», которые учат ненавидеть своих предков. Размахивая этими «находками», как дикари дубиной, мы разрушаем свое Отечество. Стоит ли удивляться, что в наши дни оказались забытыми многие имена, которые были символами поколения. И одно такое имя — Ферапонт Головатый.
В Саратовском краеведческом музее мне показали документы тех лет. В первых же газетных публикациях, напечатанных рядом с фронтовыми сводками, Ферапонта Головатого стали называть Кузьмой Мининым Великой Отечественной. Приводили слова знаменитого нижегородского земского старосты: «Люди посадские, люди торговые, люди ратные! Не пожалеем ничего, продадим, если надо, дворы наши, достояние свое...»
О своем далеком предке Кузьме Минине мы знаем больше, чем о Ферапонте Головатом. Как часто бывало со знаменитыми людьми, его имя разменяли на лозунги. Сам Ферапонт Петрович мемуаров не оставил. К тому же он был малограмотным. Из архивных документов, писем, воспоминаний постепенно проступала судьба. Мне удалось поговорить с племянницей Ферапонта Петровича Верой Андриановной Ковтуновой, которая оказалась на редкость памятливым человеком.
Ферапонт Головатый работал пчеловодом в колхозе. Была у него и своя пасека — 22 улья. Когда я читала страницы его биографии, мне представилось нечто потаенное в его судьбе. Выходило так, что дом, построенный в хуторе на отшибе, сад, пасека стали для него убежищем, где он находил спокойствие после пережитых тревог, которых ему в жизни выпало с лихвой.
Он повидал и муштру, и войну. Еще в 1910 г. Ферапонт Головатый попал на службу в полк, который охранял царскую семью.
За высокий рост, за красоту, недюжинную силу его направили в лейб-гвардию. Он был среди тех, кто нес караул в Царском Селе и у Зимнего дворца. В 1914-м Ферапонт попадает на фронт. Сохранились свидетельства о том, каким он был солдатом. В Восточной Пруссии Головатого наградили тремя Георгиевскими крестами. Так была отмечена его храбрость, проявленная и в бою, и при спасении раненых, и при выходе из окружения.
А потом Ферапонт Головатый осел с семьей на затерянном в глуши хуторе. Вот его портрет, написанный со слов односельчан: «У него спорилась любая работа. Мог сам и мебель смастерить, и за ремонт машины брался. Не угнаться за ним в косовицу или на молотьбе. Любил петь». Вместе с женой они вырастили шестерых детей. К началу войны почти у всех уже были свои семьи. Однако что же побудило его в 1942 г. покупать самолет? И откуда взялись у простого крестьянина такие деньги?
Вот что вспоминала его племянница Вера Андриановна. В ноябре 1942 года Ферапонт Петрович повез подарки от колхоза в госпиталь в Балашов. Вернулся в тревоге. Среди раненых там он встретил односельчанина Василия Дроздяка, который рассказал ему, что воевал вместе с его старшим сыном Степаном и видел, как снарядом разворотило траншею, где находился Степан.
- Примерно через месяц в нашем колхозе проходило собрание, — рассказывала Вера Андриановна. — Председатель призвал нас вносить деньги на постройку боевого самолета — кто сколько сможет. Первым выступил мой сосед Федор Сорочинский: «Вношу тысячу рублей! — и повернулся к дяде Ферапонту: — А ты что молчишь? Думаешь, не знаем, сколько ты меда снял?» Стал его упрекать. И неожиданно для всех Ферапонт Петрович вдруг сказал: «Что ты кричишь? Я, может быть, на свои деньги сам самолет куплю». Мы сначала подумали, что он просто погорячился в споре. Шутка ли — самолет купить. Но после собрания Ферапонт Петрович остался вместе с председателем колхоза — стали подсчитывать, сколько он может выручить денег от продажи меда.
И все-таки я старалась допытаться — как же мог крестьянин собрать деньги на самолет? «Судите сами, — говорила Вера Андриановна. — В тот год у Ферапонта Петровича скопилось два центнера меда. А знаете, сколько стоил тогда мед на рынке? От 500 до 900 руб. за кг».
Она рассказала мне о том, что старательно обходили в публикациях военных лет. Касаться таких подробностей тогда считали недостойным: подвиг должен быть незамутненным, будто опустился с небес.
Между тем все деньги, которые пожертвовал Ферапонт Петрович на покупку самолета, были с базара. Вера Андриановна вспоминала, как в декабре 1942-го Головатый за 200 км повез бидоны с медом в Саратов. На рынке для него соорудили отдельную палатку. Несколько дней он стоял за прилавком. Поскольку мед был дорогой, брали его понемногу. Так собрался мелкими деньгами целый мешочек. С ним он и пришел покупать самолет.
Подвиг Ферапонта Петровича не был лубочным сюжетом. Вера Андриановна рассказывала, что дома Головатого осыпала упреками жена: «Что ты делаешь? Хочешь по миру нас пустить? Кто твоих внуков кормить будет?» К этому времени двое их сыновей и три зятя были на фронте. В доме Головатых остались 9 внуков. Старшему из них было девять лет. Так что вовсе не от большого достатка Ферапонт Петрович отдал свои деньги на покупку самолета.
В жизни Ферапонта это были звездные дни. Его имя звучит по радио. Он ждет в Саратове еще не известного ему летчика, которому будет передавать самолет.
Генерал-лейтенант авиации Б.Н. Еремин, в ту пору он командовал гвардейским истребительным полком, воевавшим в Сталинграде, вспоминал:
- Мне позвонил командующий 8-й воздушной армией Т.Т. Хрюкин и приказал немедленно вылететь в Саратов и принять подаренный самолет. Признаться, я был немало удивлен. Звонок раздался между боевыми вылетами. Как можно, думал я, посылать командира полка за одним самолетом, пусть и подаренным? Однако все значение этого события раскрылось передо мной позднее.
Имя Бориса Еремина появилось в этой истории не случайно. Его портреты к тому времени обошли многие газеты. С ним был связан подвиг, о котором даже известный авиаконструктор А. С. Яковлев вспоминал как о редком событии. Семь наших истребителей, где Борис Еремин был ведущим, приняли бой с двадцатью пятью немецкими самолетами. И вышли победителями. Они сбили несколько немецких машин, остальные разогнали. Вернулись без потерь.
Отправляясь за самолетом, майор Б. Н. Еремин летел на свою Родину. В Саратове он вырос, работал на заводе токарем, учился в аэроклубе.
- Мы познакомились с Ферапонтом Петровичем в кабинете директора авиазавода, — вспоминал Б. Н. Еремин. — По возрасту он годился мне в отцы. Стал называть меня Борисом и перешел на «ты». Вместе мы пошли на заводской аэродром осматривать истребитель Як-1, купленный на его деньги...
Еще один самолет... Почему это стало событием? В своих воспоминаниях Б. Н. Еремин рассказывает об одном случае, который свидетельствует о том, как дорожили на фронте каждой машиной.
Однажды летчик посадил на лугу свой подбитый истребитель. За машиной послали техника Мальцева с небольшой командой. Он увидел, что самолет засасывает в болотце. Принесли створки церковных ворот, перетащили истребитель на твердую почву. Потом прицепили к попутному грузовику. Впереди — Дон. Бомбежка, взрывы. Мальцев побежал в село собирать людей. Соорудили плот и ночью переправили самолет. Каждая машина была на счету.
Беда сплачивала людей. Митинги на заводах и в колхозах начинались с имени Ферапонта Головатого. Чтобы собрать деньги на постройку боевых самолетов, танков, орудий, в тылу отчисляли свои заработки, приносили из дома золотые украшения, серебро. На хутор Степной Ферапонту Головатому приходили тысячи писем:
«Шлю фронтовой привет. Ваш портрет из «Комсомолки» всегда ношу с собой. Я говорю бойцам: в разведке, в бою — отдавай все силы, как Ферапонт Головатый. Командир отделения Селезнев».
Этому трудно поверить, но остались свидетельства. Летом 1943 г. семья Головатых — от внука до деда — работала на пасеке. Мария Тарасовна больше не упрекала мужа — помогала ему. На семейном совете решили собрать деньги на покупку второго самолета. Между тем в их доме была беда. Пришли похоронки на старшего из сыновей — Степана и двоих зятьев. Ферапонт Петрович уговаривал жену: «Поможем вырастить внуков, не убивайся».
Однако и на войне бывает редкая удача. Какие небесные силы хранили летчика и самолет с именем Ферапонта Головатого на борту? Полтора года он был в боях. Ни разу не был сбит. В марте 1944-го комиссия обследовала техническое состояние истребителя. Ресурс машины был исчерпан. Б. Н. Еремин прислал письмо, в Степной: «Очень обидно расставаться с Вашим самолетом. Но что поделаешь...»
В 1944 г. у страны нашлись средства, чтобы сохранить для потомков военную реликвию. К одному из фронтовых составов прицепили платформу, на которую погрузили списанный самолет Ферапонта Головатого. Из Крыма, где шли бои, его отправили в Саратов. Сначала истребитель поставили на площади для всеобщего обозрения, а потом отвели ему место в музее.
В мае 1944-го майор Борис Еремин прилетел с фронта в свой родной город на заводской аэродром. Здесь его ждали Ферапонт Петрович с женой и дочерью. Все документы были уже подписаны. На истребителе снова было начертано, что это подарок фронту от Ферапонта Головатого. Никто не говорил на митинге о том, как выбивалась из сил семья, добывая эти деньги. Нам остались только улыбки на снимках и газетные лозунги.
...Читая эти документы, я испытывала чувство стыда. Слишком далеко мы ушли от того поколения в своем беспамятстве. Один из наших «либералов», что часто мелькает на экранах, недавно откровенничал, что не может любить свою Родину, потому что она ему «недоплатила, недодала, не отдала».
Россию всегда спасала жертвенность. И даже цифры из архивов способны рассказать о духовном мире целой эпохи. Только в Саратовской области жители собрали столько денег, что на них можно было бы построить полторы тысячи боевых самолетов.
Самый выдающийся факт тех дней: пчеловод А.С. Селиванова из села Стригай Саратовской области передала деньги на постройку трех самолетов. У нее было четверо детей, муж воевал на фронте. А всего в стране в Фонд обороны было передано 17 млрд. руб., 130 кг золота, почти тонна серебра.
Второй истребитель, подаренный Родине Ферапонтом Головатым, летал до конца войны. Эта его машина тоже была, как заговоренная. Последний бой — над Берлином. Борис Еремин совершил 342 боевых вылета, сбил на подаренной Ферапонтом Головатым машине лично и в группе 23 самолета.
Ферапонт Головатый после войны прожил недолго. Казавшийся богатырем, он упал, как подкошенный, на работе. И не успел помочь своим внукам.
Земляки говорили о нем: «Надорвался на непосильном деле». И такой была цена Победы.
Самолет Ферапонта Головатого сохранился в Саратове до сих пор. Для него построен специальный ангар. Каждый год тысячи людей приходят посмотреть на эту легендарную машину. Верю, память поможет нам спастись на краю беды.
Л. Овчинникова, «Отчизна», N 54, 2001
