Как справедливо отметил товарищ Энгельс, классовое общество было не всегда. В родоплеменном строе мужчиной не рождались, а становились, мужчина был и глава семьи, и воин, и член совета племени. У него была воля, квалификация и необходимая информация.
А потом случилось государство, и мужчинами стали называть всех, кто обладал соответствующими половыми признаками. Что мы теперь видим? Вместо племени в сотню воинов - город на сто тысяч человек. Но нас в этих цивилизованных изменениях интересует лишь одно - безвольные, глупые и невежественные особи получили возможность жить и размножаться. Пленных больше не убивают, на охоту в одиночку не посылают, кормят, конечно, не Бог весть как, но жить можно.
Ну, конечно, появились те, кто взял ответственность и за себя, и за того парня, причем не за одного. Марксисты говорят, что возник правящий класс, который начал нещадно эксплуатировать и угнетать всех остальных (рабов, крестьян, пролетариев), а те - в ответ стали бороться за свою свободу.
Так вот, нет!
Угнетение рабов видно невооруженным глазом: не будут работать – голову оторвут, а с капиталистами все не так очевидно – вроде никого не убивает и не принуждает. Арендует какой-то делец цех и оборудование, покупает материалы, нанимает рабочих, и те делают ему табуретки. Табуретки продаются, причем выручка превышает затраты. Вот эту разницу и называют прибавочной стоимостью.
Маркс написал об этом многотомный труд под названием «Капитал». Главный смысл его в том, что капиталисты – кровопийцы: вместо того, чтобы раздать прибавочную стоимость рабочим в виде премии или тринадцатой зарплаты, присваивают ее себе.
Как ни странно, но пока не найдено способа передать прибавочную стоимость создавшим ее (по мнению Маркса) рабочим. Вернее, всем трудящимся страны это можно (социализм называется), прибавочная стоимость шла на медицину, образование, бесплатные путевки и прочие социальные блага, но вот чтобы каждому рабочему выдать прибавочную стоимость, которую он сам и произвел, не получалось.
А какая наступила бы идиллия! Сбылись бы, наконец, мечты гуманистов всех времен и народов о свободе, равенстве, братстве и счастье для всех.
В реальной жизни, однако, никто не хочет такого дележа. Капиталистам, понятно, жалко отдавать деньги, но еще больше не хотят этого рабочие.
В истории известны неоднократные попытки такого дележа. Да и я сам в начале перестройки, начиная бизнес со своими компаньонами, попробовал так сделать. Все мы были бывшими советскими интеллигентами, гуманистами и демократами, поэтому относились к рабочим, как разночинцы-народники из 19 века. Однако оказалось – никто не хочет по-братски делить и получать прибавочную стоимость. Потому, что она и по Марксу, и в действительности, иногда имеет отрицательное значение.
Табуретки могут продаваться ниже себестоимости (рынок и свобода), а иногда их вообще никто не берет. И что тогда? Обратимся к наемному персоналу: «Господа рабочие, по итогам месяца зарплаты не будет, мало того, с каждого по тысяче рублей на погашение производственных издержек»? Ответ пролетариата известен: «Нет, господа капиталисты, платите нам гарантированную зарплату, а остальное нас не касается. И прибыль, и убытки можете забирать себе».
Свободы, конечно, нет, но нет и ответственности.
Такое крушение идеалов свободы и равенства заставило задуматься – может, это только у нас и только сейчас? Но, нет.
Вспомним, что происходит при возникновении революционной ситуации: «Верхи не могут, а низы не хотят». И зададим себе такой естественный вопрос: «А что же до революционной ситуации низы, выходит, хотели?» Хотели быть угнетенными рабами, бесправными крепостными и жестоко эксплуатируемыми пролетариями?
Да. Именно так. Хотели, или, по крайней мере, не возражали.
Мне в школе на уроках истории учительница рассказывала, как гнусные колонизаторы в Северной Америке организовали хлопковые плантации и решили использовать для работы на них местных индейцев. Но ничего не получилось. Дальше, помню, невнятное объяснение: индейцы, мол, были слабы здоровьем и к работе как-то не приспособлены. Так что не получилось из них ни рабов, ни пролетариев. А вот привезли негров из Африки – все пошло, как по маслу. Причем, на самом деле никого в рабство не обращали. Их просто покупали за бусы и прочие безделушки у местных африканских царьков. То есть, они и до приезда в Америку были рабами. В советской школе об этом не говорилось, но факт остается фактом – африканцы согласились быть рабами. А индейцы – нет. Оно и понятно: племя не цивилизация, здесь каждый мужчина – воин. Уничтожить их можно, а рабов из них сделать нельзя. Вот и убивали, а оставшихся загоняли в резервации. Многие там живут и сейчас, трудно оценить степень их бедности или богатства, но вот то, что они не рабы – так это точно.
Однако вернемся к активному меньшинству, которое получает от вялого большинства его свободу и принимает на себя ответственность за все, что последует.
Модель, как мы признаем, примитивна и ограничена, но все же попробуем выжать из нее еще что-нибудь полезное, хотя бы иллюстрации.
Вот, например, что если отобрать у государства действующее предприятие и отдать его тем, кто своим трудом создает прибавочную стоимость, то есть тем, кто на нем работает.
К счастью, мне довелось увидеть весь этот процесс от начала и до конца. В начале девяностых в России, по мнению марксистов, шайка бандитов и олигархов в режиме грабительской приватизации разворовала и присвоила народное достояние, тем самым окончательно сгубив экономику.
Я со своими компаньонами тоже попробовал поучаствовать в этом процессе и прикупить кусочек Родины.
Присмотрели мы небольшой заводик. Собственно, не заводик, а цех, но очень хороший и, как раз, по профилю нашей фирмы. Все изучили, составили бизнес-план и наметили за полгода выйти на почти европейский уровень производства. К тому же, городская администрация выставила завод на аукцион по вполне приемлемой цене. Но дело было в провинции – все было по-честному и в интересах трудящихся. А это значит, что трудовой коллектив платил всего лишь 30% аукционной цены, да еще и в рассрочку.
В общем, ничего нам не «обломилось», и завод стал собственностью народа, то есть рабочих и служащих. Думаю, социалисты-утописты были бы в восторге, получилась эдакая модель государства, где все - граждане, все управляют и все получают прибыль.
Конец этой истории совершенно закономерен: за те же самые полгода, которые мы отводили на движение к прогрессу и процветанию, завод пришел к банкротству.
Причины краха понятны. Вялое большинство:
– не хочет свободы и ответственности;
– не имеет доступа к полноценной информации;
– не имеет квалификации для принятия управленческих решений.
Как следствие: решения, принимаемые акционерами, были безответственными, несвоевременными и бездарными.
В конце концов, завод спасли бандиты, которые, наконец, добрались до провинции. Акции рабочих были скуплены за бесценок, появились хозяева, которые хотят и могут, и дела пошли в гору.
Народ в лице рабочих побухтел немножко, но поскольку зарплату стали платить исправно, никакой революции не последовало.
Тут необходимо пояснить; большинство людей не связанных с бизнесом представляют бандитов начала девяностых - качками с утюгами и бейсбольными битами, а так было далеко не всегда. Дело в том, что с помощью утюга можно только отобрать, но ничего нельзя создать.
Бандиты, пришедшие на завод сделали администрации вполне разумное предложение: «Господа, заводу необходимые инвестиции, заказы и ответственный хозяин. Если Вы обеспечите скупку акций у работников по бросовым ценам в размере контрольного пакета, то мы организуем и заказы инвестиций».
И необязательно пришли бандиты, директор завода вполне мог сам их найти и сделать вышеизложенное предложение.
Следует только помнить «хозяева» и «рабы» это не люди, а «состояние души».
Крутой адмирал вернувшийся домой после кругосветного плавания, вполне может превратиться в смиренного подкаблучника, который не только безропотно, но и с удовольствием выполняет все пожелания своей жены.
Кроме того, как отмечалось, гражданами становятся, но необязательно навсегда.
В истории России был случай, когда во всей стране граждане куда-то подевались, после чего кучка международной шпаны под командованием беглого монаха вошла в Москву. А потом граждане снова появились, в лице горожанина Минина, князя Пожарского, крестьянина Сусанина и многих других бедных и богатых, знатных и простолюдинов. Ну, и выкинули, на счет раз так называемых интервентов. Так что, если обнаружили в себе раба, а стать Спартаком не получается, выдавайте его по капле. Но если вы хозяин помните: «Мы в ответе за тех, кого приручили».
Источник: Афтершок
